Варя Еналь - Птица. Каньон дождей (часть 4 Не правила стоит выполнять...)

Огха закивала и снова принялась целовать амулет.

Саен со злостью сорвал с нее украшение и выкинул в кусты. После заговорил, резко и раздражительно:

- Не надо целовать обереги. Не они помогают и спасают. Ты лучше меня слушай и соображай, что говорю. Я не могу ждать до утра, мне надо двигаться. Потому запоминай и соображай. Думай, ясно?

Саен заставлял бедную Огху раз за разом повторять свои указания, после написал на плотной бумаге разрешение для двух детей Огхи и Тхана поселиться в Каньоне. Уже ставя подпись, он вдруг поднял голову и глянул на Птицу:

- Ты ничего не слышишь? А, ну-ка, прислушайся.

Птица дернула плечами, оглянулась. Лес шумел спокойно и уверенно. Где-то далеко кралась парочка кабанов. Еще дальше шуршали лисицы, еле слышно шуршали, выбираясь из своих нор на ночную охоту. А еще дальше шли люди. Несколько человек.

- Люди? - тихо спросила Птица.

- Они не так далеко, как тебе думается, и они идут сюда. Дым от костра привлек их.

- И что делать?

- Ничего. Не раскрывать рот и быть готовой. Всегда надо быть готовой, Птица.

Глава 20

Их было пятеро. Они умели двигаться тихо, потому вынырнули из чащи бесшумными призраками. В руке одного полыхал факел, освещая его коренастую фигуру в сильно потрепанном кожаном доспехе Тханурского ратника. Четверо из них были лохматыми и бородатым - здоровенные мрачные мужики. Лишь пятый, ступающий рядом с факельщиком, был чуть ли не подростком, длинноволосым и мрачным.

Саен так и сидел у костра, доедал остатки каши. Он не сдвинулся с места, не промолвил ни слова, даже не убрал миску с колен. Поднял голову и выжидающе глянул на незваных гостей.

- Что вы это тут делаете, люди добрые? - издевательским милым голосом заговорил человек с факелом.

- Глянь, какая красотка. Клянусь гуссовой бородой, в жизни такую не встречал, - сказал другой и ткнул пальцем в Птицу.

- Точно, славная милашка. Глазками так и стреляет, - согласился третий и приблизился к костру. Рука у него лежала на рукояти меча, но сам он был вполне уверен в том, что отпор тут никто не окажет.

- Это откуда же в этих худых краях девушка в таком дорогом плаще и с такими длинными косами? И с непокрытой головой. Чай, не заблудились ли вы? - снова заговорил бородатый, передавая факел подростку.

Он двигался медленно, кряхтя, точно старое, сухое дерево. Потому Птица проглядела его мгновенный бросок, и заметила лишь слабый блеск воткнувшегося в землю кинжала. Оружие, брошенное в Саена, не долетело, как обычно. Саен слабо улыбнулся, молча поднял его и посмотрел на главаря.

Тот резко распорядился, распрямляя плечи:

- Убейте мужчину! Девчонок забираем себе.

Трое кинулись к Саену. Зазвенели печально искры меча духов. Саен, подскочив, попятился и после, неожиданно сделал выпад, перерубив длинным клинком ближайших двух врагов. Обоих за один удар. Чуть светящийся клинок прошил тела так, словно это были кули с сеном. Аккуратно разрезанные половинки залили землю кровью. Птица вскрикнула. Огха забилась за дерево.

Крепкие руки, охватив Птицу за плечи, приставили к горлу холодное лезвие кинжала.

- Сдавайся, иначе убью твою девку! - прогремел над ухом хриплый голос. От главаря воняло чем-то кислым и противным, грубые пальцы сжимали плечи до боли, клинок царапал горло.

Мальчишка попятился. Еще один разбойник осторожно и нервно подступал к Саену, выставив вперед меч.

- Птица, что стоишь? - тихо спросил Саен.

И вдруг стало просто и ясно. Руки, грудь, сердце. Сердце главаря, которое стучит за спиной, так ровно, так уверенно. Почувствовать его ритм, войти и остановить. Раз... Два... Три...

Мужик свалился молча. Раскинул руки и уставился удивленным, замершим взглядом в небо. Мальчишка с факелом споткнулся, прокричал что-то о колдунах. Птица рассеяно оглянулась. Рядом с Саеном истекало кровью то, что когда-то было людьми. Все трое мертвы. Мертвее не бывает просто.

- Чтоб я сдох... - пробормотал Саен, убирая клинок. - Что стоишь, дурень? Проваливай отсюда, пока не снес тебе голову.

Парень выронил факел и ломанулся в кусты, не оглядываясь и не задерживаясь.

- Вот за что я не люблю эти клятые королевства. Всегда есть какой-то подвох. А такой спокойный был вечер...

Саен пнул ближайший труп, поднял голову, посмотрел на Птицу и тихо сказал:

- Хорошая работа. Мы с тобой славно сработались, так?

Птица кивнула, чувствуя, что буквально трясется от возбуждения и страха. Кровь бурлила в жилах, подкатывала к горлу тошнота и только от одной мысли, что она только что убила человека, становилось дурно.

- Идите в шалаш. Я уберу тут. Зарою уродов, пусть гниют в земле.

Управился Саен быстро. После подбросил хвороста в затухающий костер, сел у огня, подпер подбородок руками. И так сидел довольно долго.

Огха дрожала и молчала. И Птица поняла, что в путь они соберутся только утром, что Саен не оставит девчонку одну, потому достала спальные мешки, повесила над огнем чайник и после приблизилась к хозяину. Положила руки ему на плечи и тихо сказала:

- Я заварю тебе чаю. С медом, как ты любишь. Хорошо?

Саен сначала кивнул, после согласился:

- Хорошо, будь добра, Птица. И пусть Огха ложится и спит. Дай ей какое-нибудь одеяло, у нас ведь есть запасные. Что-то придется ей оставить, иначе она замерзнет тут.

Птица помогла девочке устроится на ночлег, напоила чаем все еще спящего Тхана, вливая ему жидкость по чуть-чуть, маленькой ложечкой. После сполоснула кружку и ложку и приготовила напиток для Саена. Устроилась рядом и не удержалась, прижалась к плечу хозяина. Ей самой до смерти хотелось забыть и разрубленные тела разбойников, и вонь их главаря и ошалелые глаза парня. Хотелось не думать об этом, но назойливые мысли лезли и лезли. Убивать легко, только после этого такое чувство, словно сделала что-то не то и не так.

- Разбойное племя. Насиловали, грабили, убивали, - заговорил вдруг Саен, - им нравилось причинять боль. Чужая боль их питает, возбуждает, радует. Для них это забава. Ограбить и убить - как муху прихлопнуть. Выродки, по-другому не назовешь.

Птица вздохнула.

- Считай, что мы доброе дело сделали с тобой. Грязное и поганое, но очень доброе. Паренька только зря отпустили, он тоже порченный. Отмеченный тьмой с самого детства. Еще причинит он боль ни одному человеку, это как пить дать. Надо было и ему голову отрубить, он бы и не понял, что с ним произошло. Зато и сам бы не мучился, и других не мучил...

Птица крепче прижалась к плечу Саена. Обычно он не говорил о своих чувствах, обычно вообще не очень говорил с Птицей. Но сейчас ему надо было с кем-то поговорить, Птица это чувствовала. Потому не спрашивала и не отвечала. Ответы тут были не нужны. И так понятно, что гадко и мерзко, что лучше бы не встречать им эту шайку бандитов, не проливать кровь на землю, не забирать чужие жизни. Только разве ж они могли выбирать? Они просто защищались. Иначе убили бы Саена, а Птицу и Огху забрали...