Оксана Демченко - Мир в подарок

Туман дрогнул, взволновался от беззвучного движения за спиной. Араг, тихо успокоило меня чутье. Еще более встрепанный и потерянный, чем днем. Он буквально бурлил странным внутренним напряжением, оставаясь внешне безразличным. И еще он не спал уже третьи сутки, от самого нашего знакомства, я-то знаю, травяной дурман не в счет.

Подошел, замер так близко, что я ощущала тепло его кожи через тонкую рубашку. Я вспомнила светлые глаза, от взгляда которых стремительно расползались по норам трущобные пауки, и снова ощутила кружащий голову азарт того момента. Как все ладно, когда не одна, когда за спиной стоит тот, кому веришь. Оса в виске разом затихла, давая возможность услышать ночь.

Он неуловимо подался вперед, согрев мою кожу, и накрыл ладонями плечи, словно расслышал последнюю мысль. Оказался выше на полголовы. Ладони мягко, как бархатные, в одно касание, спустились до бедер, скользнули на живот и двинулись вверх вместе с моим дыханием, так…

Только когда пальцы накрыли грудь, я очнулась, собрала в галдящую кучу разбежавшиеся мысли, призвала их к порядку и сразу выбрала для его действий одно-единственное слово, облившее меня мертвым холодом отчаяния. …так профессионально.

Я закусила губу, пытаясь убедить себя, что все мои догадки — глупая ошибка. Он пришел не к хозяйке платить за девочку и танцовщицу, за сбывшиеся желания вчерашнего и сегодняшнего дней, он вовсе не выполняет забытое мной обещание «быть псом верным до самой смерти и отработать». А просто искал, потому что уже поздно, согреть хотел, потому что пожалел. Он наверняка заметил, как я замерзла, устала, сгорбилась и дрожу.

Я резко обернулась, уже не надеясь ни на что, заглянула в его глаза. Сейчас тускло-белесые, по-звериному блеснувшие ржавой сталью в ломком холодном лунном свете. Совершенно мертвые. Ему было бы проще себе руки отгрызть, чем так вот обнимать меня, предлагая хозяйке услуги покорного раба. Но за два срезанных ошейника он, корчась, выворачивался наизнанку, ломал хребет гордости. Выходит, никому он уже не верит.

Ноги дрожали, отодвигая меня назад, на шаг от этого взгляда, режущего душу.

Слова прилипли в языку, дышать стало невозможно. Кричать на него бесполезно, да и нет голоса. Наири понял по-своему, тихо опустился на колени, склонил голову, окончательно подтверждая господские права. Мне, наивной, мнилось, он солнцу радуется, в небо смотрит, а он прощался со свободой, оставшейся хотя бы у души.

Сам делал то, чего не добились от него все прежние хозяева за четырнадцать лет унижений, страха и боли. Он же погибнет, задохнется в клетке, своими руками созданной, обреченно подумала я. Сам говорил, лучше умереть, чем псом стать при хозяйке.

Кинжал скользнул в руку, легко поддел толстую кожу, засоленную потом, с нагрубелыми от крови кромками, и вспорол одним движением. Привыкла рука к оружию за последние дни, движения Риана получаются все увереннее. А араг опять даже не посмотрел на кинжал. Вот, значит, как…

Подобрав ошейник, я слепо побрела прочь.

Ну какие у меня причины считать себя преданной или обманутой? Что он мог вообще про меня думать, если разобраться? Молодая одинокая девка спасла из беды и купила за гроши двух дорогих ему доходяг и пристроила по его же просьбе. Даже больше сделала, чем оговорено: волю дала, здоровье. А с него ошейник не сняла.

Вывод очевиден — отработать пора.

Хуже всего, что слез не было, в груди сухо хрипело. Мир больше никогда не станет снова таким ясным и простым, каким он вдруг показался на миг, со светлоглазым Наири, стоящим за спиной.

Ноги подломились, боль косо ввернула кинжал под ребра, заставила сползти на колени и согнуться, опираясь в мокрую траву слабыми руками. Чтобы суметь первое время просто дышать.

Вдох-выдох. Пройдет, ничего, будет легче.

Вдох-выдох. Я просто устала.

Из мутного тумана прорисовалась знакомая кошачья морда. Ероха заботливо затащил мне на колено здоровенную крысу, разом переправив мысли в новое русло, и потерся об руку, беспокойно заглядывая в глаза. Я осторожно смахнула подарочек, пискнув от реальности этой серой, голохвостой, тяжеленной и еще теплой неожиданности, подгребла полосатого, обняла, почесала за ухом. Стерпев глупые ласки, он мявкнул и гордо вывернулся, победным знаменем поднимая свой восхитительный хвост.

Блеснул зеленым фосфором глаз: ты в порядке?

А то! Конечно в порядке.

Я выпрямила спину и присмотрелась к меняющемуся рисунку тумана, с удивлением опознавая еще одну призрачную фигуру.

— Риан?

— Кот твой привел, — кивнул он. — Не спрашивай, как. Вы с ним очень необычные.

Трудный день?

— Город посмотрела. С хорошими людьми познакомилась. Достигла глубокого взаимного непонимания, — я усмехнулась невесело — Мне очень больно, Риан. Мои спутники — они простые и цельные, уверенные, готовые собой жертвовать для других.

А я совсем не герой, я слабая. Не хватает мне выдержки, мудрости, да и веры в себя, чтобы идти одной, не зная толком даже, куда.

— Эк ты хватила! Всего не знает никто, а тебе вот подавай, и даже в один день.

Терпи, учись. А не можешь и не хочешь — вернись в свой мир, раз сил никаких, еще получится, — тихо и чуть насмешливо посочувствовал он, — Ты ведь жила иначе, и привычнее, и стабильнее. А для снави здесь, увы, покой — пустая иллюзия. Я не зря говорил, путь и жизнь говорящих — не великое счастье, а сплошное служение, порой неблагодарное. Иногда тяжелый груз.

— Сегодня очень тяжелый, — кивнула я виновато. — Только я сама сюда невесть как добралась, по своей воле в этом мире осталась. Не стоит лукавить, я знала, здесь все всерьез, кровь не бутафорская. А вот, похоже, заигралась. Убегать в прежнюю жизнь поздно. Как смогу там дышать, оставив умирать дорогих мне людей? В Агрисе ведь ни для кого спасения нет, только отсрочка.

— Нигде нет. Я могу тебе помочь?

— Уже помог, а то поговорить не с кем. Ты явно привык, что такие наивные девчонки бегут к тебе плакаться? — невесело усмехнулась я. — Сегодня выяснилось, что нет для меня места за широкой спиной. Я им и защитница, и последняя надежда.

У меня дар, во мне где-то глубоко запрятана сила, хотя искать ее очень трудно.

Впрочем, грех жаловаться, мир помогает мне.

— Вокруг снави — сильной снави — мир обязательно меняется. Люди получают дополнительные возможности пересмотреть свою жизнь, если приложат усилия. Больше того, уже две недели погода необычайно хороша. В конце лета здесь год за годом шли дожди, сырость гноила урожай. А над тобой солнце светит. — Риан кивнул в сторону нервно бьющего себя хвостом кота и перешел на телеграфный стиль. — Мне пора. Не отчаивайся и не требуй от себя всего и сразу. Помни, я всегда выслушаю и пойму тебя.