Лион де Камп - Железный замок

Вмешалась Бельфегора:

– А кто такие эти зо-ро-астристы?

На последнем слове она малость запнулась.

– О, на мой так вкус, теория у них весьма удобная! Они верят в существование двух совершенно равномочных сил добра и зла – Агурамазды и Ангро-Манью. Сразу снимаются все проблемы, над которыми веками бьются доктора теологии. Ведь если бог всемогущ, откуда тогда зло?

Девушка сказала:

– Не настолько это... – И тут же примолкла при виде задохнувшегося от ужаса Медора.

Рот его бессильно хлопал, то открываясь, то закрываясь, как у карпа в пруду. Когда он наконец подобрал слова, оказались они следующими:

– В гебры* [34] зовешь ты меня?! Стать алхимиком, огню поклоняющимся? Они же каннибалы грязные, что голыми пляшут и плоть человеческую поедают! Ну уж нет, не заключил бы я союза брачного с самой царицею Бриллиантовых Островов, будь у нее даже вся мудрость и все искусство постельное эфиопов, ибо из гебров она! Будь даже она прекраснейшей из женщин смертных на взгляд посторонний, держал бы я ее за грязнейшую из шлюх, что кости глодает крысиные и арапских прислужников нанимает для услады своей!

Бельфегора сделала глубокий вдох.

– Лорд мой Медор, – заметила она, – довольно невежливо сне с твоей стороны! Заклинаю тебя получше все это обдумать, покуда готовим мы ложа свои.

Единственным грациозным движением она оказалась на ногах.

– Я – на дерево.

На следующее утро они позавтракали остатками охотничьих трофеев девушки. Медор слегка поворчал насчет отсутствия соли, а Руджер жаловался, что нет имама, дабы назвать точный час молитвы.

Ши сказал:

– По-моему, весьма сомнительно, что мы доберемся до замка сегодня, если не разживемся в По лошадьми.

Медор поглядел на девушку.

– Клянусь Аллахом, если мы даже вообще не доберемся до замка, и то это будет слишком рано для меня, если не отыщется там добрый казий со свидетелями, дабы сочетал нас узами брачными!

Ши открыл было рот, но сразу вмешалась девушка.

– Нет-нет, прекрасный Медор, – возразила она, – не планируй наш брак столь поспешно! Ты же знаешь, что по-прежнему связана я обещаньем своим, как и рыцарь любой, и обещала я сэру Гарольду оставаться с ним до той поры, покуда деянье наше не завершится успехом. Пока существует верность, каждый обязан хранить ее!

Упадок духа у Медора оказался явлением временным. К тому моменту, как они приготовились вновь отправиться в путь, он опять был весел и бодр. Когда Ши подвел Руджера к ослу с намерением повторить вчерашнюю операцию, поэт метнулся вперед и уселся на осла первым.

– Алле! – крикнул Ши. – Твоя очередь была вчера. А теперь давай-ка...

Медор важно поглядел на него с высоты ослиной спины.

– Да сожжет Аллах мою печень, если и сегодня я не поеду на осле! – ответствовал он. – О сын греха...

Шлеп! Дотянуться было трудно, но Ши все-таки достал его правой, и Медор жабой плюхнулся на землю. Приподнявшись на локте, он обалдело поглядел на Ши, который в это время изучал свои занывшие от удара суставы, гадая, что же заставило его выдержку удрать в черт знает какие далекие края.

Когда он поднял взгляд, Бельфегора уже встряла между ними, положив руку на рукоять ножа.

– Де Ши! – проскрежетала она. – Переходит это границы всяческого терпенья. Что за дремучее невежество пейзанское? Больше ты мне не рыцарь, а я тебе не дама, ежели не принесешь ты немедля извинения!

В общем, Медор поехал на осле. Ши, плетясь по грязи и камням и ведя под уздцы Руджера, угрюмо гадал, действительно ли столь ярок свет его жизни.

Придавленные тяжким грузом взаимного несогласия, который держал всех в молчании, они добрались уже почти до самого По, когда перевалило за полдень, и Бельфегора коротко объявила, что если они собираются сегодня есть, то она отправляется на охоту. На сей раз Медор не составил ей компанию. Как только он слез с осла, то тут же прикрыл глаза ладонью и ткнул куда-то рукой.

– Иншалла! – воскликнул он. – Владыка мой Гарр, взгляни-ка скорей на это диво! Дерево сне, без сомненья, персиковое, и, пророк свидетель, будут у нас сегодня фрукты на сладкое!

Безо всяких признаков какой-либо хромоты он куда-то ускакал и через несколько секунд вернулся с полными руками спелых персиков.

В этот момент Гарольду Ши пришла на ум некая идея.

– Посиди и последи за Руджером, пока я их приготовлю, – сказал он.

Медор подозрительно прищурился.

– Ладно-ладно, не волнуйся, – успокоил его Ши. – И вообще – извини, что я тебя утром обидел.

Физиономия поэта расплылась в блаженной улыбке.

– Воистину сказано, повелитель мой Гарр, что франки страшны во гневе, но если смириться с ними, в дружбе – благородны.

Взявшись за тюрбаны с петлей, он отвел Руджера в сторонку.

Ши снял свой шлем и воткнул его шишаком в землю – получилась превосходная чаша для пунша. Туда полетели четыре персика. На оставшихся Ши вырезал острием ножа буквы «С», «Н» и «О» и расположил их так, как проделал это док Чалмерс, когда столь неожиданно произвел в Царстве Фей шотландское виски. Тогда это было случайностью, твердил себе Ши, но на сей раз, что бы ни вышло, все пойдет в дело. Он склонился над шлемом и, навострив одно ухо в ту сторону, где Медор, довольно вяло придерживая поводок, внимал очередной перегруженной подробностями истории о штурмах и побоях, тихо повторил все, что сумел припомнить из заклинания дока:

Все чаще сквозь пучину дней и летПроделки прежние мои смущают мысли,Все чаще в прошлом я ищу ответ —Ужель мы выдохлись, обрюзгли и закисли?Хотя постойте: коль вас скука гложет,Старинный есть рецепт, как выгнать скуку вон,Простое колдовство нам в той беде поможет.Скисайте, персики!И пусть несет уронНаш главный враг – сухой закон!

На миг его поразило ужасное опасение, что персики просто превратятся в склизкую закисшую массу, но когда он открыл глаза, шлем был уже до краев полон некой золотистой жидкостью, в которой плавали персиковые косточки и съежившаяся кожица. Ши повылавливал отходы и попробовал основной продукт.

Оказался он самым настоящим персиковым бренди, с совершенно потрясающим ароматом, и когда попало оно поглубже в глотку, выяснилось, что и крепость у него из тех, какой редко достигают в его собственном мире – по оценке Ши, градусов под шестьдесят.

– Эй! – позвал он. – Тащи его сюда, Медор! Я вам тут немного шербета сделал.

Поэт поднялся, волоча за собой пленника. Он наклонился над шлемом и принюхался.

– Клянусь Аллахом, какое прекрасное благоухание, владыка Гарр! Настоящий шах ты среди кулинаров! Но чтоб прекрасней получился шербет сей, остудить его снегом следует.