Измена. Тайный наследник. Том 2 (СИ) - Алиса Лаврова

никакого наследника нет, но просчитался, когда покойный император Шрайк решил исполнить древний ритуал и отправиться умирать в пустыню, чтобы спрятать чешую императора, указав ее местонахождение только той, кто носит истинного наследника. По вине своего самонадеянного мужа Анна Сандерс навеки сгинула в бесконечной пустыне, унеся с собой тайну местонахождения чешуи императора. Так мы лишились бесконечно драгоценной чешуи нашего величайшего императора-дракона Шрайка, из за глупости, подлости, эгоизма и беспечности одного дракона. Суд, рассмотрев все дело в подробностях, пришел к выводу, что Каэн Сандерс виновен по всем пунктам обвинения и должен быть наказан высшей мерой наказания.

После этих слов трибуны просто взрываются и тот рев, который раньше казался мне оглушительным, теперь становится просто невыносимо громким, как будто драконы, стоящие вокруг меня усиливают его многократно. Похоже, так оно и есть…

— Еще никогда мы не казнили дракона, насколько помнит наша история. Как вам известно, жизнь дракона бесценна, поскольку драконы являются носителями истинного божественного огня и никто, кроме самого бога-дракона, не может решать, давать ли жизнь, или отбирать ее.

На этих словах буря людской ярости постепенно затихает и люди начинают слушать более внимательно.

— Какие слова ты скажешь этим людям и драконам в свое оправдание, изменник? Какие слова ты скажешь богу?

49

Все взгляды устремляются на меня. И я чувствую, как тишина, в которой все, затаив дыхание ждут моих слов, начинает физически давить на каждого, придавливая его к земле.

— Мне нечего сказать этим людям, — говорю я, и чувствую. как мой голос усиливают драконы, стоящие вокруг. — Мне нечего сказать богу, потому что он видит все, что есть в моей душе. Я хотел бы только попросить прощения у той, что, я надеюсь, слышит меня в другом мире. Анна, прости за боль, что причинил тебе. Я бы отдал все, чтобы увидеть тебя снова, но мне больше нечего отдать, кроме моей жизни. Я предал тебя. и погубил тебя, я виновен.

Мой голос проносится по огромной площади, многократно усиленный драконами и эхом. И я падаю на колени, чувствуя невыразимую боль потери. Образ Анны встает перед моими глазами и я вспоминаю, как бесстрашно она карабкалась на спину Шрайка, улетая вместе с ним навстречу своей смерти. Я думал, что тогда мне было больно. Но та боль, что я испытываю теперь, сказав эту правду вслух, в тысячу раз сильнее.

— Прощения не будет, — кричу я в пустоту, стоя на коленях. — Ее рука не коснется моего лица, ее сердце не почувствует моих слез. Я все сделал сам, погубил ту, что любил, погубил ту, что любила меня. Погубил свою истинную этими руками.

Я не обращаю внимания на слезы, что катятся из моих глаз, я закрываю руками лицо, чтобы не чувствовать света испепеляющего солнца, которое словно глаз бога смотрит на меня без жалости, без сострадания, без надежды.

— Изменник признает свою вину! — торжествующе провозглашает Салемс. — Это имперская корона, — она усиливает достойного и ослабляет недостойного. Она — это благословение бога в чистом виде, дар, принесенный нам с небес самим богом. Носить ее может только честный дракон, обладающей силой дракона. Если она окажется на голове того, кто недостоин, или не обладает силой дракона, он будет испепелен жаром ее истины.

Я поднимаю глаза и вижу, что Тайдела снова заставляют поднять корону. Темный полированный металл блестит так ярко, что слепит глаза, а камни переливаются синими и красными цветами, напоминая о крови и воде, вечных символах власти над жизнью.

Теперь я понимаю, что затеял Салемс. И от этого ужас охватывает мое сердце. Это куда хуже, чем казнь. Уж лучше бы они убили меня, заколов мечом, или отрубив голову. Все, что угодно, будет лучше, чем сгореть заживо. Я дергаюсь, пытаяьсь сдвинуться с места, но драконы удерживают меня своими нитями, не давая шелохнуться.

Значит вот чего хочет бог? Значит вот каким будет мое искупление? Я смотрю на солнце немигающим взглядом и не хочу отводить глаз. В эту минуту я чувствую, словно он отвечает мне. Его слова жестоки и яростны. Его слова теперь ясны мне. Я шел все время именно к этому моменту.

Все, что мне остается — приветствовать волю бога.

— Каэн Сандерс хотел, чтобы его короновали, так мы исполним его желание, — Салемс улыбается и подводит трясущегося Тайдела ко мне. И господь испепелит его огнем справедливой ярости. Драконий бог осушит его лицемерные слезы.

Не слышу больше рева толпы, и почти ничего не вижу, лишь солнце и голос Салемса, звучащий словно бы издали. Все правильно, все так и должно произойти. Я погибну, искупив свою вину огнем.

Салемс загораживает свет солнца.

— Ты проиграл, жалкий выродок? — говорит Салемс, улыбаясь во весь рот. Он счастлив, он ловит свой момент триумфа, он совершенно уверен в себе. — А ведь я предупреждал тебя.

— Ты делаешь все правильно, — говорю я бесцветным голосом.

Я смотрю в его самодовольное лицо и могу поклясться, что крохотная искра сомнения пробегает в его взгляде. Но он явно тут же отбрасывает ее.

— Ты не представляешь, что тебя ждет. Твоя кожа сперва закипит, но ты не умрешь, потом начнет гореть мясо, но ты все еще будешь жив, а когда начнут тлеть твои кости, ты взмолишься о том, чтобы это кончилось, но это не кончится, пока от тебя не останется горстка пепла. Обещаю тебе, мы будем ждать до последнего. Каждый, кто здесь присутствует. А потом я займу трон, по праву принадлежащий мне и моему роду.

— Воспитывая чужого сына, ты проживешь жизнь в страхе, что кто-то вонзит нож тебе в спину. Незавидная участь, старик. — говорю я. — Лучше уж смерть от божественного пламени, чем такая жалкая жизнь. Твоя династия закончится вместе с тобой, Салемс, и о тебе очень быстро забудут. Мне жаль тебя. Но ничьей вины, кроме твоей, в этом нет. Ты забыл о вере, так же, как и я, но тебя не ждет искупление, твоя гордыня не даст тебе впустить божественный свет в твое гнилое сердце. Мне жаль тебя, но я благодарен тебе за то, что ты вспомнил об этой древней казни.

Неподдельная злоба на этот раз сверкает в его глазах. Эти слова слышал только старик и трясущийся всем телом Тайдел, держащий тяжелую корону, и больше никто, но я вижу, как Салемс желает прямо сейчас выдрать когтями сердце у меня из груди. Он даже заносит руку, но останавливается

— Это будет слишком легко, — качает он головой.

— Архимагистр, коронуйте изменника! Пусть