Повелитель Тьмы: Милый, милый Повелитель (СИ) - "Tomek Wilmowski"

— Мне казалось, у Синода нет официального статуса.

— Конечно. Но он уже давно перерос это, просто не спешит с официальным признанием. — принцесса прислонила лицо к стеклу, всматриваясь в сгущающийся снаружи сумрак. — Теперь это сила, с которой приходится считаться. Это сложный организм, состоящий из противовесов внешним и внутренним силам. Он оберегает магов от действующих снаружи Синода светских сил, и защищает их друг от друга, и одновременно принуждает к порядку и подчинению внутренним уставам и решениям большинства.

— Значит, виконт — представитель Синода в Васке? — уточнил Повелитель, не имевший большого опыта знакомств с магами, и только начавший присматриваться к ним, как к возможным соперникам, или, быть может, союзникам, хотя бы и временным.

— Не совсем, но и это — тоже. Но главным образом — шпион и рычаг влияния.

— Поэтому его нужно принять с такой помпой?

— Поэтому его стоит облизать с ног до головы, — рассмеялась принцесса, — но об этом я вас не прошу. Для этих целей у отца есть целый придворный штат. Но вы, всё же, будьте милым, как вы ведь это умеете…

Это было первое, что Повелитель Тьмы узнал о виконте. И уже тогда, не видя и не зная Вердлема Серафа лично, почувствовал приближающуюся, нарастающую угрозу.

И надежду.

Надежду, что сможет превратить его в соратника. Такого же, как верный Браксар — ещё совсем не генерал в те годы, не полководец, даже не чёрный рыцарь, а недавний бандит-авантюрист, и (хотя признавать этот факт всегда было неловко) спаситель из оков…

А может, Сераф мог стать и чем-то большим!

Человеком, которому можно открыть истинное лицо. Разумеется, не то, которое из-за по-юношески тонких черт сокрыто под чёрной колдовской сталью, а то, которое можно разглядеть лишь тайным оком, прозревающим мир сквозь призму чародейских сил. Это серьёзное, почти интимное откровение: видеть не тот облик, что вылеплен из грубой плоти, а тот, который начертан самой магией на полотне из льдистого мрака.

Доверие, больше которого уже невозможно представить.

Даже Браксар, видевший плен и слабость Повелителя Тьмы, державший в руках сковывающие Доспех Мечи, показался бы случайным знакомым в сравнении с тем, кто допущен до подобного. До сокровенного. Что уж говорить о людях, по интриганской нужде причастных к крупицам тайны — введённых в составляемый заговор, тогда ещё неверной и петляющей тропой ведущий ко грядущей Вечной Империи.

В этих недостатка не было…

— Похоже, виконт станет весьма популярен у нас, — в подчёркнутых очками чертах во всех отношениях интеллигентного лица трудно было разглядеть будущего фанатичного Епископа — вождя сектантов Последнего Бастиона. Впрочем, тогда он в первую очередь оставался королевским казначеем. Но всё это в любом случае не влияло на полное согласие с ним Повелителя Тьмы. Глядя на происходящее, он мог только завидовать и поражаться тому, с какой лёгкостью виконт завоёвывал сердца королевского двора.

Вердлем Сераф был во всём противоположностью будущему Императору: красавец-аристократ, наследник древней благородной крови и несметных сокровищ, крупнейший землевладелец Васки, первый барон королевства, прекрасно сложённый, двигающийся и разговаривающий как настоящий властелин. И, словно этого мало, самый выдающийся из птенцов «великого колдовского гнезда» — Оккультного Синода. Несмотря на молодые годы — полный магистр чародейских искусств, правая рука высшего магистра Трелимина, краса и гордость высоких и таинственных лож.

Как не восхищаться подобным?

— Когда я провожала вас, вы были совсем мальчиком, виконт, — улыбаясь произнесла принцесса, — и тем радостнее мне видеть, каким вы вернулись домой.

— Благодарю вас, моя госпожа. Вы, как и тогда, прекрасны, и я счастлив вернуться, — взгляд чёрных глаз виконта скользнул по стоящему позади принцессы рыцарю в чёрном Доспехе: всего лишь миг, но Повелитель Тьмы почувствовал, что его оценивают. — Теперь, наконец-то, я могу послужить нашей Васке…

Принцесса Эрса Белеф, выполняя свои обязанности как главный дипломатический представитель королевского дома Васки, почти весь вечер находилась подле виконта, а значит, рядом с ним был и её верный страж — первый паладин короля. Он мог наблюдать, как Вердлем общается, как двигается, улыбается. Но лишь под самый занавес, совсем внезапно, они вдруг оказались с виконтом наедине.

Принцесса вынужденно оставила Серафа, и Повелитель последовал за ней, но, Эрса умела не только неожиданно появляться из ниоткуда, но и пропадать… Так случилось и в этот раз. Первый паладин вдруг потерял подопечную из вида, и, пока искал, умудрился оказаться наедине с виконтом. Вернее, это Вердлем нашёл его. И тогда же состоялся их первый разговор:

— Я признателен вам за защиту моей родины, — вольготно облокотившись на колонну, за которой он спрятался от осаждающих его аристократов и аристократок, виконт сделал глоток игристого вина из хрустального бокала.

— Не стоит, — отмахнулся Повелитель.

— О, ещё как стоит, ведь вы защитили и мои родовые владения, — взгляд мерцающих глаз Серафа был горячим и тягучим, как чёрный мёд.

— Я всего лишь исполнял свой долг, — Повелитель сделал попытку уйти, ему почему-то показалось тогда, что не стоит долго оставаться под этим взглядом, будто он мог пронзить насквозь сплетённый из льдистого мрака Доспех, и прочитать спрятавшегося за ним человека, как книгу. Но виконт не позволил: он решительно положил свою руку на закованный в черноту локоть:

— Из всех присутствующих я так и не познакомился только с вами. Стоит исправить эту ошибку.

— Я всего лишь солдат короля, моё присутствие здесь не больше, чем служба.

Виконт, кажется, этому не поверил:

— Вы не снимали шлем, хотя здесь довольно жарко. Вам не хочется выпить? — он протянул Повелителю бокал, тот самый, из которого уже сделал глоток: на хрустале даже виднелся отпечаток губ. — Вы же не стесняетесь своей внешности? Это не к лицу солдату, и было бы лишним. И печальным. Впрочем, подобное никому не идёт.

— Но и не все имеют внешность, подобную вашей, виконт.

— Так вы считаете меня привлекательным? — на лице Серафа вспыхнула очаровывающая улыбка, настолько притягательная, что непреодолимо захотелось считать её искренней.

— Я не…

— О, не смущайтесь. — Вердлем не дал Повелителю договорить. — Это даже хорошо! Это говорит о том, что у вас есть вкус. Уже поэтому мы могли бы с вами стать добрыми друзьями…

***

Тогда, на торжественном вечере в честь виконта в королевском дворце Васки, Повелитель Тьмы почувствовал недоверие и призыв к соперничеству со стороны этого внешне приветливого и невероятно привлекательного молодого мужчины. А ведь не было ещё закованного в чёрное Императора, не было чёрных рыцарей, и виконт не носил в пику ему белоснежных одежд, и не называл своих гвардейцев Белой стражей…

В настоящем блистательный виконт поднял руку, и с изящных, унизанных перстнями пальцев сорвались снопы золотых искр — целый вихрь. Он обрушился с галереи вниз, в залу, где шло сражение между имперскими войсками, парой мятежников и вновь пришедшим в себя Гарвдой Лусом.

Искры удалили в самую видную цель. Раздался гром и вспыхнули молнии, когда под напором колдовства закованный в носфератическую броню наёмник, отлетев на несколько метров в сторону, пробил своим телом брешь в древней каменной кладке.

Повелитель Тьмы зажмурился…

Не потому, что не хотел видеть на происходящее внизу: он должен был собраться.

Приготовиться…

Вердлем Сераф мог узнать его.

Не лицо — это, разумеется, невозможно. Но за виконтом стояла огромная колдовская мощь, сила, открывающая иное, незримое око, взирающее на мир под непостижимым углом. Сквозь него можно было разглядеть Тьму, кроющуюся за обманчиво-невинным обликом лживо-юного пажа.

Можно было узнать совсем не покойного Императора.

В том, что Сераф способен на это, не стоило сомневаться. Всё зависело сейчас от того, обратится ли он к этим тайным силам…