Ойроэн (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

Мои штаны, рубаха и куртка с тихим шорохом упали на утоптанный земляной пол пещеры. В складках рубахи прятался неровный серовато-желтый камень, похожий на птицу...

В чашу с водой я скользнула одним движением и задохнулась от ледяного холода, а потом ощутила настоящий жар, как будто мое тело опалили огнем.

– Окунись с головой, – услышала я негромкий, но звучный голос Кайзы. – Так будет лучше.

Набрав в грудь побольше воздуха, я сделала, как он велел, а потом почти сразу выбралась на каменный край чаши. Долгие струи стали продолжением моих волос. Еще несколько мгновений жар согревал меня, но прежде, чем я успела дойти до своей одежды, ощутила, как холодная дрожь начинает потряхивать тело.

Кайза встал и, скинув с плеч свой плащ, подошел ко мне.

– Спрячься здесь, – сказал он, распахнув его пошире. Глаза шамана были закрыты.

Я с благодарностью нырнула в теплое нутро пропахшей полынью чужой одежды, и теплые мягкие полы плаща сомкнулись вокруг меня, как широкие крылья.

– Вот и попалась, – сказал Кайза. Голос его звучал так, словно шаман улыбался. – Согревайся, малышка.

Удивительно, но из его уст это слово, всегда меня злившее, прозвучало совсем иначе. Мне и правда стало тепло. Не только снаружи. Глубоко внутри.

Мы долго стояли так под сводами пещеры, древней, как сам мир. Я слышала ровное биение сердца в груди Кайзы и шум воды, падающей в чашу. Слышала свое собственное дыхание и пение птиц где-то там, далеко за гранью этого мира, в котором не было ни прошлого, ни будущего, а только огромные крылья, укрывшие меня от всякого зла.

Очнулась я, когда шаман смешно чихнул и сказал весело:

– Как ты думаешь, Шуна, не пора ли нам отведать тех лепешек, которые моя любимая жена положила нам в дорогу?

Я кивнула, невольно боднув его в грудь.

– Тогда давай одевайся. Я буду ждать тебя возле хижины. Можешь не спешить. Пока разведу огонь и согрею воды. Полагаю, тебе не будет лишним выпить чашку одного хорошего отвара...

С этими словами он зашагал к выходу, оставив меня стоять завернутой в его плащ, как в непроницаемую броню, которая отсекла все дурное.

По крайней мере, я ощущала это именно так.

7

– Хороши лепешки, – сказал Кайза, дожевывая третью по счету. – Умеет моя Вей вкусно готовить.

Я кивнула и облизала жирные пальцы. Лепешки и впрямь были чудо как хороши. Особенно, если вспомнить, что с утра мы ничего не ели.

– Ночь проведем здесь, – шаман вынул горящую ветку из костерка и раскурил трубку. – У меня еще есть дела, да и тебе хорошо побыть подольше на Земле Силы.

Вот и прекрасно. Я была рада никуда не спешить и не помнить о своей обычной жизни. Земля Силы для этого отлично подходила.

Я уже допила отвар из пиалы, которая нашлась в старой каменной хижине, когда Кайза обронил будто между делом:

– Так вот про колдунов...

У меня разом сердце упало куда-то в желудок, где его свело судорогой. Я осторожно поставила пиалу на землю рядом с догорающим костром и посмотрела на шамана в упор.

Хотя на самом деле мне больше всего на свете хотелось зажать уши и убежать.

– Чего там про колдунов? – мой голос снова стал хриплым, как обычно, когда я слишком волновалась.

– Что тебе известно об узах, которые связывают человека Силы с его Источником?

Что мне известно? Я задумалась ненадолго.

– Айна говорила, мол, Источник всегда притянет своего колдуна. Потому что... потому что дает ему особую защиту. Как оберег. И когда они встретятся, все их прежние связи будут разорваны.

Пока я говорила, Кайза задумчиво выдувал тонкий дымок из уголка рта. После того как умолкла, он тоже какое-то время молчал. А заговорив, не отводил взгляда от красных углей в костровище.

– Ты верно запомнила. Все так. Но... как ты думаешь, когда возникает эта связь между магом и его Источником?

– Не знаю, – я пожала плечами. – Если верить тому, что Айна наговорила... все предрешено задолго до их встречи. Вроде... вроде как выбора ни у кого нет. Хочешь, не хочешь – придется быть вместе.

Шаман выкатил носком сапога один из красных углей и, подняв его, задумчиво покатал на ладони. Как и мой сын, он мог делать это безо всякого ущерба для рук. Тлеющий кусок дерева не оставлял на коже ни следа, будто был просто ярко расписанным камешком.

– Я тоже верил в это, – сказал Кайза негромко. – Долгие годы. Но все оказалось сложней.

Он снова надолго замолчал. Сидел и смотрел на уголек в своей ладони.

– Правда в том, Шуна, что маг м о ж е т выбирать. Именно маг делает этот выбор, когда впервые встречает того, кто становится его Источником.

Я моргнула несколько раз, пытаясь понять, о чем толкует шаман, но суть его слов ускользала от меня.

– Не понимаю... – честно призналась я и посмотрела на него жалобно и сердито.

– Вей не выбирала меня, – сказал Кайза. Когда наши взгляды и наши души соприкоснулись, для нее все было решено раз и навсегда. Для нее это стало так, словно вся ее прежняя жизнь являлась лишь дорогой к нашей встрече.

Это мне было понятно. Я кивнула, не отводя глаз от лица шамана. Он вздохнул и, отведя глаза от углей, пронзил меня взглядом, подобным наконечнику стрелы – не вздохнуть, не отвернуться.

– Вей не выбирала меня, – повторил он. – Это Я ее выбрал. Я, понимаешь? Когда увидел ее, меж нами родилась эта нерушимая связь, которая разорвется, только если один из нас умрет.

Теперь до меня начало доходить.

– Значит... значит, это не судьба? Не предназначение?

Кайза потер пальцем переносицу.

– Судьба. И предназначение. И мой выбор. Все вместе.

– Выходит, если бы Айна не встретила Лиана, она не стала бы Источником для него?

– Выходит так. Другой вопрос, могла ли она его не встретить?

Мы снова надолго погрузились в тишину. Покуда я не собрала все осколки мыслей и не сложила их воедино.

– Кайза... а м н еты зачем это все говоришь?

– Все еще не поняла?

Я снова пожала плечами. Может, и поняла, но мне нужно было услышать это от него.

– Ты можешь не бояться, что белый ирвис найдет себе любимую в чужих землях. Он уже выбрал ее.

Теперь мое сердце стучало в самом горле, отдавая горячими ударами в виски.

Поверить в сказанное было слишком трудно.

– Это ты, Шуна. Он выбрал тебя.

8

– Это нечестно, – смогла я выдавить из себя в конце концов. – Нечестно, что какой-то сопляк все решил за меня!

– Нечестно, – легко согласился Кайза и принялся выколачивать свою трубку. – В этом мире вообще нет ничего честного. Но так уж сложилось, что издавна какие-то сопляки, наделенные силой вольны решать за двоих, – он улыбнулся мне, да только в глубине его глаз я видела отражение непонятной мне грусти. – Если тебя это утешит, просто знай, что юные колдуны и колдуньи делают это не со зла и не по расчету. Да и не очень юные тоже... Они и сами ничего не понимают, кроме одного – им просто хочется быть рядом с теми, кто вдруг оказывается важнее жизни.

Мне не стало легче от этих слов.

Как ни крути, Вереск оставался увечным мальчишкой на два года меня младше, застенчивым и ничуть не похожим на образ того мужчины, которого я хотела бы видеть рядом с собой.

Связать с ним всю свою жизнь? Раз и навсегда назвать своим избранником?!

– Это нечестно! – снова сказала я. И разревелась.

Кайза не пытался меня утешать.

– Знать – лучше, чем жить догадками и вопросами, – только и промолвил он. – Ты теперь знаешь. А как распорядиться этим знанием – дело твое. Никто тебя на аркане не тащит любить его.

– Но как же?! – воскликнула я. – Разве у м е н я есть выбор?! Раз он у ж есоздал эту связь?!

Кайза едва заметно вздохнул.

– Выбор есть всегда, – сказал он невесело. – Если ты прогонишь его из своей жизни окончательно, он не засохнет и не сгинет. Будет жить, как жил. И ты тоже сможешь выбрать себе судьбу по своему вкусу. Остаться в степи или уехать, как хотела. Отыскать Наге. Простить Лиана. Принять дары от любого другого мужчины. Или вовсе никому больше не открывать свое сердце. Боги не накажут тебя за такой выбор. Более того... ты можешь сейчас выбрать что-то одно, а спустя несколько лет изменить свое решение. Можешь вернуться к своему ирвису хоть через год, хоть через десять. Он примет тебя всегда, даже если к тому моменту у него будет своя семья. О н не сможет устоять. Если только не найдет способ разорвать эти узы, как то сделал Лиан. Решать тебе Шуна. Этого права у тебя никто не отнимет.