Мелани Джексон - Наваждение

Я разделял настроение кота — у меня у самого нервы были натянуты. На этот раз звук надвигающейся грозы не вызывал у меня веселья и желания быть а-ля Джин Келли, танцующий и поющий под дождем. Обычно шквальный ветер летом означал резкий температурный скачок и только приветствовался, но, боюсь, теперь я с подозрением буду относиться к грозам. Может, они и будут вызваны естественными причинами, но мне все время станет казаться, что это Д. 3. систематически пытается затопить долину, стараясь создать для себя водный канал, по которому можно было бы добраться до нас. Но даже если ему это не удастся, все эти постоянные грозы, которые он будет посылать за нами туда, где бы мы ни находились, станут хорошим маяком для Сен-Жермена: «Эй! Тебе сюда!» Теперь я был бы счастлив от одного только вида старого доброго синего летнего неба над головой.

Я думал, что единственной достопримечательностью города является заправочная станция, но, видимо, мы с путеводителем «Мишлен» существенно недооценили его привлекательность. В дверях бара, в котором Нинон решила пообедать, зияли пулевые отверстия, некоторые даже с пулями внутри. Я надеялся, что это всего лишь жалкая безвкусная пародия на «Десперадо» (или пьяный спор на звание меткого стрелка), но понимал, что это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мы здесь были не в роли туристов, отправившихся в четырехзвездный тур по Мексике, поэтому нельзя терять бдительности. К тому же пара-тройка домов в сожженном городе, где мы с Нинон покончили с зомби, выглядели точно так же. Нужно готовиться к худшему, пока не убедишься в обратном. Например, этот городок тоже, возможно, захвачен зомби и враждебно встречает всех прибывших.

— Все симптомы налицо, — прошептал я Нинон, но вошел следом за ней, придержав дверь для кота.

— Не теряй веры.

К вере это не имело ни малейшего отношения, но мне почти сразу полегчало. Снаружи все выглядело весьма устрашающе, но внутри был настоящий гастрономический рай. Я оценивающе принюхался к запаху жарящейся свинины и чили, который висел в воздухе. Бару было далеко до четырех звезд, он мог не соответствовать нормам санэпидемстанции, но пахло там божественно.

Бармен производил впечатление человека бывалого, словно только что приехал с главного кастинга. Он, обойдясь без привычного трепа о том о сем — да я и не рассчитывал на содержательную беседу с хозяином этого заведения, — указал на столик, который мы тут же заняли. Нам не предложили меню, но мы и не просили. Аппетит снова ко мне вернулся, и теперь я хотел всего, что там у него жарилось, независимо от того, «мертвая» это пища или нет. Кроме того, если верить Нинон, в моем теперешнем положении повредить мне может только гильотина. Что уж там говорить о каком-то трихинеллезе?

Но я еще не готов был окончательно расстаться со своими подозрениями. Я заглянул на кухню, мимо которой мы проходили, и увидел пару работающих там женщин. Дни, когда они еще могли принимать участие в конкурсе красоты, уже давно прошли, но главное, они выглядели как самые настоящие люди. Но даже если и нет, я бы все равно остался у них пообедать. Настолько соблазнительным был запах.

— У тебе едва слюнки не текут! — отметила Нинон с легкой улыбкой, которая показалась мне такой пленительной. Она приласкала Коразона, который запрыгнул к ней на колени. Своими острыми когтями он начал цепляться за ее джинсы, и я услышал его хриплое мурчание, которое перекрыло приглушенные застольные беседы.

— Ко мне вернулся аппетит, и теперь он требует упитанного тельца, pronto.

— Надеюсь, упитанный поросенок его устроит, — улыбнулась Нинон, внимательно осматривая помещение. Она не выглядела взвинченной, но и расслабленной ее тоже нельзя было назвать. Мы оба говорили на испанском, стараясь не выделяться из толпы. Этот город, в отличие от всех остальных, которые мы проезжали, не был заброшенным, но только очень упрямые и фанатичные туристы могли сюда забрести. Те, которые и в аду будут покупать сувениры. Или сумасшедшие американские любители походов, якобы специалисты по охране окружающей среды, которые пойдут куда угодно посмотреть на что угодно — даже на кактус, если это будет достаточно редкий вид. Пыли и грязи на нас было как раз достаточно, чтобы сойти за последних. Мы могли идти пешком от самой границы, засыпая по пути где придется.

Другим прикрытием могла быть наркоторговля, но, думаю, Нинон своим видом не подходила под эту легенду. К тому же эта профессия до сих пор считалась мужской, по крайней мере здесь. Кроме того, я не хотел, чтобы у нас пытались купить товар. Это могло разозлить местных дельцов, а у нас и без того головной боли хватало, чтобы злить еще наркодилеров.

Вечерело, и в помещении с маленькими окнами воцарился полумрак. Но никто из нас солнечные очки так и не снял. У Нинон глаза слишком воспалились от дыма, чтобы воспользоваться контактными линзами, а что до меня, то я их еще не приобрел. В полной темноте наши шокирующие глаза никто не заметит, но до наступления темноты мы должны быть осторожны. Скорее всего, нам не удастся сойти за местных. В этом городке все друг друга знают, поэтому сразу станет понятно, что мы приезжие. Мы говорили на очень приличном испанском, поэтому без труда смогли бы убедить каждого, что уже долгое время проживаем на юге сорока восьми сопредельных штатов. А может, и нет.

У нас и своих сложностей хватало, а если еще и горожане примут нас за чужеземных brujo, которые специально прибыли заколдовать их город, то вообще проблем не оберешься. Вам такая мысль кажется странной? Мне — да, но все равно она у меня была. Всему виной последние сорок восемь часов, проведенные в обществе вампиров и зомби.

Бармен принес нам тарелки с жареной свининой и две бутылки пива «Tecate». Наверное, мы выглядели как типичные любители пива, причем те, кто пьет прямо из бутылки. А может, по понедельникам напитки были на вкус бармена, а он, в свою очередь, получал хороший откат от компании «Tecate». Но я не стал жаловаться. Что бутылка, что стакан — какая разница?

— Он как хорошо воспитанный ребенок, — сказал я о коте, когда первый голод был утолен. Коразон занял стул рядом с Нинон и, пока мы обедали, смотрел в окно. Он не попрошайничал и даже не бросал красноречивых взглядов на наши тарелки.

— Да, и это немного странно. Обычно он всегда просит хотя бы кусочек. Надеюсь, он не заболел.

Она слегка нахмурила брови.

— Он же совсем недавно съел такую вкусную крысу, — сказал я, снова вонзая в свинину погнутую вилку.

— Это да! — Нинон ела более аккуратно, но с таким же аппетитом.

— Что? Ты морщишь нос.

— Просто… дети… Мигель, прости меня, тебе наверняка хотелось завести семью. Я должна была сказать тебе раньше. Просто… мне кажется, что-то не в порядке с моими биологическими часами, — выдавила наконец Нинон, глядя на кота и разминая спину, пытаясь снять усталость.

Мы преодолели за сегодня приличное расстояние, хоть и не такое большое, как мне хотелось бы, и теперь от тяжелой пищи клонило в сон.

— А может, от всех этих молний у меня внутри произошло замыкание. Я сама превратилась в кошку. Мне приятно находиться в их обществе. Таких невозмутимых, хладнокровно-презрительных и равнодушных к приступам моего ночного бреда. К тому же они прекрасно чувствуют зомби, — добавила она со смехом.

— А они не кажутся тебе слегка эгоистичными существами? — поинтересовался я.

Коразон подошел, потерся об ногу и насмешливо фыркнул, глядя на меня. Он не стал тратить силы на урчание. Он так больше со мной и не заговорил, поэтому мне оставалось лишь гадать, общались ли мы на самом деле или мне это только показалось. Я многозначительно добавил:

— Собаки более преданные, а люди — более интересные собеседники.

— Они абсолютно эгоистичны, — согласилась она. — Но в отличие от любовника, здесь я не принимаю эмоциональную скупость на свой счет. К тому же их можно воспитывать и в неполной семье. Между прочим, коты предпочитают, чтобы в доме находился один человек. Второй способен только отвлекать и забирать себе часть внимания и времени — бесценного времени, которое можно было потратить на игру с клубком или приготовление креветок на пару к ужину.

Она говорила с нежностью и теплом, и я готов был поклясться, что чертов кот при этом довольно ухмыляется. Это животное выводило меня из себя. И меня не интересовало дальнейшее развитие этой темы.

— Надеюсь, он не будет против, если я стану тут отираться, — произнес я с образцовым, как мне показалось, спокойствием.

— Думаю, не должен. Элистер, в смысле Коразон, — очень самоуверенный кот.

— Элистер? Значит, твой кот тоже путешествует под вымышленным именем? — Не знаю почему, но меня это потрясло.

— Конечно. У котов всего девять жизней — на каждую по новому имени. К тому же пока Сен-Жермен вроде бы не узнал клички моего кота, хотя кто его знает, что ему может быть известно, а что нет. Это важно, ведь имена обладают силой. Кстати, на самом деле у Элистера не черная окраска. Мы с ним часто прибегаем ко всяческим уловкам по изменению внешности. — Тут она повернулась ко мне и загадочно улыбнулась. Улыбка очень напоминала ту самую, «фирменную», универсальное средство для обезоруживания мужчин, с намеком на «ручную» работу, но я чувствовал, что на этот раз это было совершенно искренне. — Я бы понравилась тебе в образе блондинки?