Ян Сигел - Честь чародея
— Фиассе! — выкрикнула она единственное атлантийское слово, которое смогла припомнить. Рэггинбоун как–то сказал ей, что у нее есть Дар другого рода; может быть, с таким количеством сил, скопившимся здесь, этого будет достаточно.
— Еще раз, — крикнул Уилл.
— _Фиассе!_
Волны улеглись. По периметру круга пробежал огонек, и в центре из темноты обрисовалась фигура — знакомая раздувшаяся туша, сплошь состоящая из губ, которые сейчас плотоядно раскрылись. Это был Кторн.
— _Энварре!_ -одновременно произнесли Гэйнор и Уилл.
— _Энварре!_ -Рэггинбоун тряс Муунспиттла за плечи, пытаясь привести в чувство и вложить ему в уста нужные слова усилием своей воли. Туша в центре крута растворилась, оставив после себя темноту и дым. — Гэйнор! — задыхаясь, вымолвил Рэггинбоун. — Закрой его! Скорей!
— Как?
— Вызови кого–нибудь.
— А кого? Или что?
— Да кого угодно. Кого–нибудь полезного. Грех тратить впустую столько сил…
— Но…
Гэйнор растерялась и никак не могла сообразить, кого бы вызвать, — голова была абсолютно пустая.
— Может, провидицу? — предложил Уилл.
— Я вызываю… кого–нибудь из прошлого. Кого–нибудь из прошлого Моргас. Друга или врага, знакомых или родню — не важно. Я вызываю кого–нибудь, кто знает Моргас!
— Это слишком обще, — сказал Рэггинбоун. — Да и не было у нее друзей, а все враги давно умерли. Слишком много времени прошло. Придется тебе…
Однако в круге появилась женщина. Перепуганная до смерти Гэйнор с облегчением отметила, что та больше напоминала русалку средних лет, которая слишком долго пробыла под душем. Она была тощей, как палка, и какой–то вялой. Длинные прямые волосы прилипли к спине, а мокрое платье облепило костлявую фигуру и тонкие руки. Лицо ее было по–своему красиво — тонко очерченные линии, глубокие тени под глазами, светлая кожа. Она с некоторым недоумением огляделась, потом ее взгляд остановился на Гэйнор.
— Кто ты, дитя мое? Не думаю, что мы раньше встречались.
— Я Гэйнор. Гвенифер. А разве не я должна задавать вопросы?
— А ты сама не знаешь? — удивилась женщина. — Бог мой, это так странно. Я думала, это ты меня вызвала.
Гэйнор беспомощно глянула на Рэггинбоуна, но тот хмуро разглядывал гостью и никакого совета не дал.
— Продолжай, — подбодрил ее Уилл.
— Я вызывала кого–нибудь, кто знает Моргас, — объяснила Гэйнор. — Это такая ведьма.
— О да! Я знаю ее. Но я всегда думала, что она давно умерла. Столько времени утекло, столько столетий — я даже не считала. Ты хочешь сказать, что она жива? Это дурная весть для мира, во всяком случае для нашего уголка. Как же ей удалось избежать Врат?
— Она спряталась в пещере под корнями Вечного Древа, — ответила Гэйнор. — А теперь она вернулась в наш мир, и мы не знаем, как с ней справиться.
— В этом я вам не смогу помочь, — сказала женщина. — Никто никогда не мог справиться с Моргас. Даже боги боялись ее. А в те времена было много богов, хотя некоторые из них совсем мелкие и боязливые. Подозреваю, что это было связано с неправильным питанием: слишком много жертвенного мяса, мало трав и овощей…
— Кто вы? — перебила ее Гэйнор, после того как Уилл подсказал ей.
— Я Нимвэ. Разве ты не знаешь? Я была волшебницей, и довольно неплохой, если можно так сказать. Поэтому я до сих пор жива. Я проспала большую часть истории. Потому что мне не нравилось, как она развивалась. Я ждала чего–то, правда, сейчас уже не помню чего. Но я вспомню, когда придет время.
— Вы когда–то знали Моргас? — настойчиво повторила Гэйнор. — Вы хорошо ее знали?
— Довольно неплохо. Так ты сказала, что тебя зовут Гвенифер? Маленькая Гвенни? Ты похожа на нее — в темноте. Она, конечно, давно умерла. В женском монастыре. Знаете, тогда было модно приносить покаяние, вести целомудренную жизнь. Запирать сейф, когда сокровище уже украли. Бедная Гвенни: ее выдали замуж за короля, а она любила другого. И когда все пошло не так, она во всем обвинила себя. Грустная история, хотя довольно распространенная. Я слышала, о ней до сих пор слагают песни. Что–то вроде свечи на ветру…
— Это не о той принцессе, — поправила ее Гэйнор.
— Почти та же история, — сказал Уилл. — Ты не можешь заставить ее не уклоняться от темы?
— А я что делаю? — возмутилась Гэйнор. Потом повернулась к Нимвэ: — Расскажите нам о Моргас, пожалуйста.
— Ах… пожалуйста. Какое волшебное слово. Мне нравится вежливость в молодежи. Мне говорили, что теперь это не в моде, но я рада, что они ошиблись. Я помню, что Гвенни была очень вежливой девочкой, а это так важно для особ королевской крови. Она могла быть резкой со своей ровней, но с крестьянами всегда была мила.
— Моргас… — напомнила Гэйнор.
— Она никогда не была вежливой, даже с богами. Она пугала слабых грубыми словами, а сильных — жестокими деяниями. Помощь, доблесть, честь — вот рыцарский кодекс, но она извратила его, насмехаясь над всеми. Она не боялась никого — ни королей, ни магов.
— Может быть, женщин? — спросила Гэйнор.
— Ну уж не меня точно, если ты это имеешь в виду. — Нимвэ теребила свои длинные волосы, и взгляд ее казался мечтательным. — Конечно, мы стремились к разному. Ей были нужны владычество над другими и земная власть. А я искала иллюзии, волшебство и любовь. Она сошла с ума, а я нет. — Она подняла глаза на Гэйнор. — Я вполне здравомыслящая, даже после стольких лет. Вполне здравомыслящая. Хочешь, я покажу тебе кое–что?
Гэйнор замешкалась, не зная, что ответить. Тогда Нимвэ тряхнула волосами, рассыпав брызги по кругу. Кое–где огненное кольцо погасло, оставив после себя только дымящуюся кромку, и через эти прорехи стала утекать магия. Из пола под ногами Гэйнор стала всходить трава, которая съежилась и засохла за несколько секунд, как в фильме о природе с ускоренной съемкой. Земля закишела белыми червями. Из нее высунулось что–то похожее на руку, зеленое и слизистое от разложения. Муунспиттл, испугавшийся настолько, что забыл о своей истерике, на этот раз отреагировал мгновенно и произнес несколько заклинаний. Круг снова сомкнулся, рука ушла в землю, а поверх изъеденной червями земли снова расстелились доски. Нимвэ грустно рассмеялась.
— Она еще не готова проснуться, — сказала она. — Но однажды…
— Моргас, должно быть, кого–то боялась, — сказал Уилл. — Иначе почему бы она сбежала?
— Она боялась зимы, — ответила Нимвэ, когда Гэйнор повторила вопрос для нее. — Пришли северяне и принесли в своих сердцах лед. А может быть, она боялась Времени, потому что для нее оно уже истекало, — кто знает? Говорят, она боялась своей сестры, но Морган ушла, не дожидаясь будущего. Они были близнецами, похожими как две капли воды, равные по силе, но такие разные по характеру. Моргас была — и, несомненно, остается такой и сейчас — хладнокровной, жадной, жестокой и бессердечной. Она кормится от чужой боли, как древние духи, но вот слабости у нее человеческие. Для нее опасно все, что опасно для простого смертного. Морган тоже была страстной особой, но ее кровь была горячей. Она была беспокойной, и ею двигали любовь и ненависть. Говорят, в конце концов любовь победила, и она со своими горничными подобрала короля на поле последней битвы и отвезла его на затерянный остров Авалорн в поисках исцеления. Некоторые легенды утверждают, что и я там была. Не слышали?
— А вы там были? — спросила Гэйнор.
— Нет, я осталась. У меня было другое дело. Однажды я довершу его. Когда _он_ проснется. — Голова ее поникла, и тело согнулось… словно ива под тяжестью своих листьев. Вдруг она снова подняла голову и взглянула на Гэйнор. Глаза у Нимвэ были странные: в их темных глубинах двигались какие–то дымные огоньки. — Зачем ты вызвала меня? — спросила она.
— Мне нужна ваша помощь в борьбе против Моргас, — ответила Гэйнор.
— Никто не может одолеть ее. Ее сестра осмелилась попробовать, и ей пришлось спасаться бегством. Морган предала любовь своей сестры ради любви к мужчине и покинула мир, а Моргас теперь снедает жажда неисполненной мести. Так что если хочешь ударить ее по пустому сердцу, напомни о ее сестре. Ее это, может, и не ранит, но разозлит.
— Спасибо, — поблагодарила Гэйнор.
— Ты закончила со мной, дитя мое? Я очень устала. Если мы не можем разбудить спящего, надо присоединиться к нему.
— Конечно. Я — я отпускаю вас. Так?
Нимвэ медленно растворилась в серебристом дожде, а ее шепоток пролетел по притихшей комнате:
— Мы еще встретимся…
— Что теперь? — спросила Гэйнор.
— Ничего, — ответил Рэггинбоун. — Мы закроем круг. Продолжать опасно. Не знал, что Нимвэ еще жива. Вообще–то наделенные Даром могут прожить очень долго. Должно быть, она погружает себя в зачарованный сон, пробуждаясь время от времени, когда заклинание ослабевает. Подозреваю, что она всего лишь _вполне_ здравомыслящая.
