Кассандра Клэр - Draco Veritas

— О чём задумалась? — выдернул её из размышлений Гарри. — У тебя было такое серьёзное лицо…

— Да так… О людях, которые пропустили свою возможность найти счастье в жизни и остались одинокими… Просто… в голову пришло.

Он потянул её к себе:

— Гермиона, я…

За его плечом мелькнуло что-то алое, и она отстранилась.

— Смотри — Блэз и Рон, а за ними — Драко с Джинни. А я всё гадала, пойдут ли они вместе?..

Гарри повернулся, хотя без ожидаемого ею энтузиазма:

— Блэз и Рон. Рехнуться можно.

Она засмеялась:

— А как насчёт Драко и Джинни?

Те как раз спускались по лестнице: Драко весь чёрно-белый, в тон цветовому решению зала, и объятая алым пламенем — алым платьем, которое Гермиона раньше не видела, — Джинни, прекрасная и излучающая энергию.

— Это давно витало в воздухе, — сказал Гарри. — Вопрос, чем всё закончится, — они сделали поворот и теперь она смотрела на ряд стеклянных дверей в противоположном конце зала, что вели на мраморные балкончики. Рядом танцевали Флёр Делакур и Виктор Крум — она отрывисто выговаривала ему по-французски, а он терпеливо кивал, хотя (Гермиона об этом знала) не понимал по-французски ни слова. Но, может, оно и к лучшему.

— Разумеется, — кивнула Гермиона. — Никогда нельзя сказать, к чему придут — или не придут — отношения между людьми. Особенно если смотреть снаружи, — толпа расступилась, и она увидела мистера и миссис Уизли. Совершенно довольные миром и друг другом, они, обнявшись, тоже танцевали. — Но ведь так здорово, когда всё получается, правда?

— Правда, — кивнул Гарри, — вот потому-то…

— Боже, — не дала ему договорить Гермиона, — Снейп. Каждый раз не устаю поражаться, встречая его на чём-то мало-мальски напоминающем праздник, — она кивком указала туда, где с дымящейся кружкой в руке Снейп беседовал с Чарли Уизли и Люпином. — А кто-то, — она усмехнулась, — женится на собственной работе…

— Гермиона, — уже раздражаясь, снова начал Гарри, — я целых пять минут пытаюсь кое-что тебе сказать, а ты меня всё перебиваешь и перебиваешь. Можешь хотя бы секунду просто послушать?

— Ой! — очнулась она. — Прости, что-то я разболталась… Ну так?..

- В общем… — начал Гарри и умолк. Гермиона взглянула на него и впервые за этот вечер увидела и лихорадочный румянец на щеках, и острый проблеск глаз, и отчаянно колотящуюся жилку на горле.

— Гарри, что-то случилось? — тут же перепугалась она.

— Н-нет… Ничего не случилось… — крепко взяв её за руки, он увлёк Гермиону к нише, подальше от остальных. — Просто это личное…

— Но с тобой точно всё в порядке? — она судорожно всматривалась ему в лицо, пытаясь понять, в чём дело. — Точно?

Он отпустил её руку и притянул к себе лицо, ласково, словно целуя, прикоснувшись к щекам кончиками пальцев. Это ощущение было таким знакомым — знакомым, как весь Гарри, любимым, как весь Гарри, — любимым, как лучшая часть её самой. Он смотрел на неё сверху вниз широко открытыми глазами, часто-часто дыша; инстинкт подсказал ей, что нужно обнять его и утешить, — ведь только неимоверная боль могла заставить его смотреть на неё с таким напряжением.

— Гермиона, — раньше чем она успела двинуться, заговорил он, — я хочу кое о чём попросить тебя, Гермиона…

— Так попроси же, Гарри, — удивлённо ответила она. — Проси меня о чём хочешь, о чём угодно.

Его руки съехали ей на плечи, и Гарри сжал их так, что стало больно.

— Гермиона, — всё в том же тоне продолжил он, — выходи за меня замуж…

Она почувствовала, как распахиваются её глаза и останавливается сердце — того и гляди, уснёт на годы, будто уколовшаяся иголкой Спящая Красавица. Интересно, а уснёт ли вместе с ней и весь мир?.. Но нет — она же Гермиона Грейнджер, а не сказочная принцесса, а потому не упадёт с бухты-барахты ни в какой обморок, как бы ей ни хотелось это сделать сейчас, когда она смотрела Гарри в глаза. В его прекрасные, любимые, такие знакомые зелёные глаза, полные надежды…

— Нет, Гарри. Нет. Это невозможно. Прости, но я не могу.

* * *

— Тебе не кажется, что самое время представить меня родителям? — поинтересовалась Блэз, когда они двигались — вполне грациозно, как не сомневался Рон, делая поправку на отсутствие у него танцевальной практики, — по мраморному полу бального зала Имения. — Раз уж мы, так сказать, официально известили твоих друзей.

— Пожалуй, — неуверенно согласился Рон, который всё никак не мог перестать думать о том, как же отнесётся Блэз к его весьма приземлённому и потрёпанному семейству. Попытка представить её помогающей маме с генеральной уборкой закончилась полным провалом.

— Стыдишься меня, да? — резко спросила она, пронзая его зелёным взглядом. — Пока просто бегал налево, я, значит, годилась, а как дошло до знакомства с роднёй…

— Да никогда я не считал, будто бегаю налево! — запротестовал Рон, подозревая, что эту битву, как и все прочие, тоже проиграет.

Может, потому, что она не играла по правилам. Это всё равно, что встречаться с Малфоем, если бы, — тут же поправился он, — если бы Малфой вдруг оказался девушкой. Очаровательной девушкой. Влекущей к себе.

…И придёт же в голову такая жуть…

— Да что с тобой, Рон? — не унималась Блэз, выполняя сложный разворот и на буксире таща его следом. — Ты прямо позеленел. Не бойся, знакомство с родителями — это ещё не конец света.

— Да нет, — слабо проблеял Рон, — дело не в этом…

Блэз улыбнулась так, что у него подогнулись колени.

— Ты ж у нас Прорицатель. Загляни в будущее и узнаешь, как они примут новость.

— А что ты скажешь, если узнаешь, что именно это запустит Апокалипсис, и в итоге вся земля рухнет во мглу, а континенты похоронит под собой клокочущая магма?

— Скажу, что ты уклоняешься от ответа.

— Я так и думал, — Рон вздохнул. — Знаешь, пусть лучше Джинни это сделает за меня.

Блэз хмыкнула.

— Похоже, она сейчас немножко занята.

Рон проследил направление её взгляда и увидел сестрицу в наводящем ужас красном платье. В обнимку с Драко Малфоем. Они даже не танцевали — скорее, висели друг на друге.

— Но с чего вдруг? — печально спросил Рона. — Я думал, она пережила свою малфоезависимость…

И тут он застыл, прервавшись на полуслове. Прямо позади Драко с Джинни меж танцующих пар с молниеносной стремительностью тени двигалась до боли знакомая темноволосая фигура. Он бы узнал её где угодно — и по походке, и потому, как окутывали её, будто шаль, чёрные волосы, и по бледному лицу, напоминающему светлый мазок во внезапно наполнившейся сумраком комнате…