Эления - Дэвид Эддингс
Цивилизованные люди зачастую думают, что их города являются венцом их культуры, забывая о том, что основа любого королевства — земля, на которой оно зиждется. Когда разрушается хозяйство на селе, ухудшается и уровень жизни в целом; правительство ощущает нехватку денег в пустеющей казне и облагает народ непомерными налогами, переваливая еще более тяжкое бремя на плечи и без того страдающего крестьянства. Спархок и лорд Лэнда вели по этому поводу частые и жаркие споры, оканчивавшиеся порой взаимными обидами и длительным молчанием.
Со временем здоровье лорда Вэниона все ухудшалось. Но Сефрения окружила его своей заботой и вниманием, стараясь справиться с охватившей магистра немощью. Однако одним ненастным осенним утром, когда Данае исполнилось несколько месяцев, они бесследно исчезли, и когда у ворот Главного Замка Ордена Пандиона в Демосе показался стирик, одетый во все белое, и объявил, что принимает на себя обязанности Сефрении, самые печальные подозрения Спархока подтвердились. Несмотря на яростное сопротивление Спархока, ему временно передали вести дела его друга, но Долмант настаивал о возведении рыцаря в ранг магистра.
Улэф, Тиниен и Бевьер время от времени наезжали во дворец, и их рассказы о том, что творится в их родных землях, были не более утешительны и радостны, чем те известия, что получал Спархок из отдаленных уголков Элении. Платим скорбно отчитывался, что его осведомители сообщили ему, что во всем королевстве, как, возможно, и за его пределами, процветали голод, эпидемии и разруха, и смуты в народе случаются почти повсеместно.
— Тяжелые времена, Спархок, — вздыхал толстяк и философски разводил руками. — И как бы мы ни старались сдержать их, тяжелые времена наступают снова и снова.
Как Спархок и обещал Кьюрику, вскоре четверо его старших сыновей приняли послушничество в Пандионском Ордене, и даже сопротивлявшийся Хэлед. Телэн был еще мал для военного обучения, и его оставили пока пажом во дворце, где Спархок мог бы за ним присматривать. Стрейджен, как всегда непредсказуемый, частенько объявлялся в Симмуре. Миртаи по-прежнему оберегала Элану и все так же со смехом уклонялась от регулярных свадебных предложений Кринга.
Годы шли, а жизнь не становилась лучше. За дождливым годом последовали три года засухи. Поставки еды все сокращались, а казна пустела день ото дня. Красивое бледное лицо Эланы казалось измученным и похудевшим, хотя Спархок делал все, что в его силах, чтобы переложить большую часть забот на свои плечи.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Стоял ясный морозный полдень самого конца зимы. Все утро этого дня Спархок посвятил яростному спору с графом Лэндийским о предложенном новом налоге. Старый лорд стал резким, даже оскорбительным, обвиняя Спархока в постоянном ущемлении правительства в его чрезмерной заботе о ленивом сельском люде. Спархок в конце концов выиграл спор, хотя это не принесло ему особого удовольствия, потому что каждая такая одержанная победа вбивала глубже клин между ним и его старым другом.
И теперь Спархок, в унынии и досаде, восседал в огромном кресле у огня в королевских покоях, задумчиво наблюдая за тем, что делает его четырехлетняя дочь, принцесса Даная. Его жена, Миртаи и Телэн отлучились по какому-то неотложному делу в город, и Спархок был один с его крошечной принцессой.
Даная росла серьезным степенным ребенком с блестящими черными волосами, огромными глазами, темными как ночь, и с маленьким ротиком, подобным алому бутону розы. Несмотря на всю свою степенность, такое нежное дитя, как Даная, часто дарило поцелуи и ласки своим родителям. Сейчас она расположилась рядом с очагом и играла со своим мячиком.
И именно этот очаг раскрыл Спархоку тайну своей маленькой дочери, и жизнь его навсегда изменилась. Даная слегка просчиталась, и ее мяч угодил прямо в каминную решетку. Ни сколь не смущаясь, она быстро подлетела к камину и прежде, чем отец смог остановить ее и даже вымолвить слово, она протянула к пламени руку и достала свою игрушку. Спархок вскочил на ноги и с волнением осмотрел ее руку.
— Что ты, отец? — спокойно спросила она. Принцесса Даная была не по годам развитым ребенком. Она рано заговорила, и к этому времени речь ее была осмысленной и даже слишком серьезной.
— Твоя рука! Ты обожгла ее! И как ты догадалась сунуть свою руку в огонь?!
— Да не обожглась я, — запротестовала она, подняв руку и пошевелив пальцами. — Видишь?
— Не подходи больше так близко к огню, — грозно проговорил он.
— Хорошо, отец, — она шевельнулась у Спархока в руках, чтобы ее отпустили, и, выбрав себе уголок поукромнее и безопаснее, вновь занялась игрой в мяч.
Озадаченный Спархок снова опустился в кресло. Можно сунуть руку в огонь и отдернуть ее так быстро, чтобы она не обожглась, но Даная вовсе не быстро отдернула свою руку. Спархок с удивлением и вниманием взглянул на своего ребенка. В последнее время он был слишком занят и мало уделял внимания дочке. А Даная была как раз в том возрасте, когда дети меняются быстро. Спархок во все глаза смотрел на свою маленькую дочку. И сердце его обожгло холодом. Не веря самому себе, он с трепетом подметил, что он и его жена были эленийцами, а их дочь — нет.
Он еще некоторое время, не шевелясь просидел в кресле, не отрывая взгляда от девочки-стирика, и в голову ему пришло одно-единственное объяснение этому.
— Афраэль? — ошеломленно проговорил он. Даная лишь слегка походила на Флейту, но Спархок не видел другого решения.
— Да, Спархок? — произнесла Даная без малейшего удивления в голосе.
— Что ты сделала с моей дочерью? — крикнул он, от волнения приподнявшись в кресле.
— Не глупи, Спархок, —
