Элиссон Элиссон - Хранители крови

— Гарри? — тихонько позвала Луна, появляясь на пороге их комнаты и стягивая на груди края блузки.

— Не подходи сюда, — выдохнул он, прижимая ладонь с растопыренными пальцами к лакированному дереву двери. Слегка надавил, слыша за спиной неуверенные шаги: она не послушалась или не услышала его.

Первым, что он увидел, была размазанная по полу кровь, словно густая подсохшая краска: брызги, разводы, отпечатки подошв и каблуков. Создавалось впечатление, будто кто‑то поскользнулся и грохнулся на пол, а потом долго и безуспешно пытался вскочить на ноги.

Малфой.

Тело Блейза Забини Гарри обнаружил возле растопленного камина. Полностью одетое и… мертвое. Черные дорожки крови брали начало от раскинутых в стороны рук, под головой расползлась целая лужа: оранжевые отблески пламени танцевали на ее глянцевой поверхности.

Гарри почувствовал, как неумолимый жгут отчаяния и страха туго сдавливает горло, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он открыл рот, хватая пересохшими губами воздух, силясь выдавить хоть слово: удержать Луну, запретить ей входить в комнату, не позволить увидеть… И не смог. Тошнотворный ужас кольцами свернулся в желудке, зашевелился, и Гарри попятился, едва переставляя ослабевшие ноги, усиленно глотая всухую, не давая рвотным позывам взять над собой верх. Натолкнулся спиной на застывшую в проходе ошарашенную Луну. Оглянулся. Глаза у девушки сделались неживыми, омертвевшими, стеклянными, как у одного из чучел животных в кабинете Макгоннагал. Захотелось закрыть ее собой, отгородить от чудовищного зрелища, взмахнуть палочкой и стереть из ее памяти воспоминания. Уж лучше мучительный туман и настороженные вопросы, чем этот жуткий остекленевший взгляд, словно приклеенный к распластанному на полу телу.

— Пойдем, — Гарри сжал пальцы у нее на запястье, потянул за собой. — Нужно вернуться в комнату и поставить защиту. До утра не выходить. Вспомнить все заклятия, какие знаем. Где у тебя гвоздь? Для чего‑то он все‑таки нужен, раз Моуди велел взять его с собой. Распотрошим Кодекс, сожжем к чертовой матери в камине — будем выдергивать страничку за страничкой, пока не выпытаем все, что нужно.

Гарри говорил и говорил, таща Луну за собой к оставшейся открытой двери их комнаты. Главное — не молчать. Говорить. Все равно о чем. Лишь бы слышать звучание голоса в леденящей, мертвой тишине коридора. Лишь бы помнить о том, что у него все еще есть голос и что раз этот голос звучит, значит, ты жив.

Каждый волосок на теле встал дыбом от холода, страха, шока. Гарри бездумно бормотал ничего не значащие слова, создавая иллюзию раздумий, рассуждений, выводов.

- … мы поищем его утром, когда рассветет… Ему некуда скрыться. Я видел тайные коридоры, я знаю, как туда пробраться. Просто нужно немного подождать. Совсем чуть–чуть, несколько часов. Сейчас позовем Кричера, и он принесет молока с печеньем…

Мысль о еде как‑то резко ударила в голову, от желудка к горлу прокатился спазм тошноты. Гарри резко выпрямился, выпуская запястье девушки, втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Еще ничья смерть не оглушала его, не шокировала так сильно, а он видел достаточно смертей. Много, но таких — никогда.

Луна заговорила с ним почти час спустя. Он не следил за временем, но на возведение волшебной защиты не могло уйти меньше. Гарри запечатал даже окна и камин, позволяя магии полностью овладеть собой, выключившись из реальности, запрещая себе думать. Волшебство пропитывало каждую клеточку его тела, едва ли когда‑нибудь еще он ощущал его так же остро: как оно течет по венам в потоках крови, как струится по повлажневшей от напряжения голой коже, как уплотняется и концентрируется на кончике волшебной палочки.

— Мне всегда кажется, — едва слышно произнесла Луна, — что они могут встать.

Гарри повернулся к ней, будто только сейчас заметил. Она сидела на краешке кровати, покачиваясь взад–вперед, обхватив себя руками и глядя в одну точку. Из одежды на ней по–прежнему была лишь наспех высушенная заклинанием мятая блузка, собранная на бедрах складками, едва–едва прикрывающая пах.

— Кто? — спросил Гарри. Он и сам не подумал о том, чтобы одеться, но на нем, по крайней мере, были брюки.

— Покойники, — Луна подняла на него отрешенный взгляд. — Мне иногда снится, что кто‑то умирает, и я всегда боюсь, что он… или она встанет. И они встают. Только уже не они, наверное, не эти люди, а всего лишь их трупы.

— Перестань, — не выдержал Гарри.

Шагнул к ней, протягивая руки, забыв, что в одной из них по–прежнему находится дышащая волшебством палочка. Луна обняла его, уткнулась лицом в голый живот, ее плечи мелко задрожали, и Гарри с удивлением и испугом понял, что она плачет. Растерянно погладил ее по белокурой голове, неосознанно зарываясь пальцами в спутанные волосы и лаская. Что делать с плачущей девушкой, тем более если эта девушка — Луна? Откуда же он знал? Дайте ему Волан‑де–Морта или, скажем, десяток дементоров, и он бы не колебался ни секунды. А она… Существо из параллельного мира! От ее слез на животе было щекотно и мокро, и, наверное, лучше было отстранить ее… как‑нибудь поосторожнее.

— Луни…

Дурацкое школьное прозвище! Унизительное и издевательское, но, Господи, в его устах оно звучало совсем иначе! Просто щемящее–нежным уменьшительным от имени.

— Ты уже закончил? — спросила Луна, смаргивая слезы. — С защитой?

— Я… да… наверное.

— Тогда мы можем лечь спать.

— Спать? — тупо переспросил Гарри. Последнее, что он мог сейчас сделать, это уснуть!

— Конечно. В жизни, в отличие от снов, покойники никогда не встают, верно?

— И ты сможешь? Уснуть после всего… после того…

— Смогу, — серьезно сказала Луна. — Если ты будешь рядом.

— Ну, мне отсюда деться некуда, — он попытался отшутиться.

— Совсем рядом, — она опустила руку на кровать рядом с собой.

— Ладно.

— Можешь не раздеваться, — снова серьезно. — Просто ложись и не убирай палочку.

— Хорошо. Только у меня грязные ноги.

— Ерунда. У меня тоже.

* * *

Гарри с трудом разлепил отяжелевшие веки и повернул голову набок, утыкаясь подбородком в макушку Луны. Поза была неудобной, руки–ноги затекли и болели ушибленные накануне ребра, а в голову словно накачали воды, но он боялся пошевелиться, чтобы не потревожить мирно посапывающую девушку. Она устроилась у него под боком, склонив голову на плечо. Расслабленная ладонь лежала у него на груди, и пальцы изредка подрагивали. Гарри уже измучился, но выпускать ее из объятий не хотелось. Живая, теплая, сонная, нежная… он прижимал ее к себе, пока руки не онемели, а потом просто лежал, слушая, как пульсирует на ее прозрачном запястье жилка, и вдыхал ее запах.