Владислав Сергеев - Господарь

— В последние дни они несколько зашевелились, вероятно, тоже почувствовали зов. Но активных действий не предпринимают. За ними наши агенты следят двадцать пять часов в сутки. Если вы отдадите приказ, они мгновенно будут уничтожены. Пока, правда, не найден магистр. По некоторым отрывочным сведениям, наши аналитики смогли с уверенностью сказать только одно, он где-то рядом, в этом регионе.

— Это плохо. Он один стоит десятерых. Его предшественник, когда-то чуть не добрался до меня. Ладно, готовься к поездке в горы. Закупай необходимую технику. Завтра продолжишь исполнение моего плана, в отношении туристов. Пока свободен. Приготовься, перед поездкой по маршруту отдашь приказ о ликвидации. Только тогда.

С поклоном, пятясь назад, Эрик вышел и плотно закрыл за собой двери. Он сиял от счастья, тайные мечты начинали сбываться. Если они найдут и возродят Аттилу, он обязательно наградит верного слугу. Уничтожение «драконов» — не шутка. А человек, сделавший это, несомненно достоин вечной жизни.

Оставшись один, Ульрих погрузился в воспоминания…

…Шёл 1943 год. Штандартенфюрер СС Ульрих фон Штауберг ночью летел на транспортном "Юнкерсе"[38] в Аушвиц[39]. Он не любил самолёты. Погрузившись в свои мысли, он полулежал в кресле комфортабельного салона и не обращал никакого внимания на сопровождающих. Те, боясь помешать влиятельному офицеру, молча сидели на своих местах. И было чего опасаться. Штандартенфюрер руководил подразделением «Берсерк», и являлся одним, из наиболее засекреченных людей рейха. Чем конкретно занималось это подразделение, знали только первые лица империи. О нём ходили легенды, одна невероятней другой. Это подразделение номинально входило в структуру другой таинственной организации — "Анненербе"[40]. Фон Штауберг редко покидал баварский замок, резиденцию "Берсерка"[41]. Если он сейчас летит в концлагерь, то значит там произошло, что-то крайне серьёзное.

Самолёт плавно зашёл на посадку. Приземлившийся «Юнкерс», прямо на взлётной полосе, ожидал чёрный «Мерседес», с затемнёнными окнами. Штандартенфюрер и двое эсесовцев сели в автомобиль. Лишь только дверцы закрылись, машина рванула с места и быстро растворилась в темноте ночи.

Подъехав к зданию лагерной администрации, автомобиль резко остановился. Из неё вышел фон Штауберг. У парадного входа, нервно переминаясь с ноги на ногу, его поджидал комендант, оберштурмбаннфюрер СС Рудольф Гесс[42]. Вскинув, в нацисткам приветствии правую руку, замер.

— Хайль Гитлер! Где он? Он может говорить? Или ваши мясники снова перестарались?

Гесс попытался оправдываться, но был немедленно прерван.

— Идёмте. Надеюсь, не забыли, необходимое мне помещение, должно быть обязательно подвального типа, без окон?

— Не извольте беспокоиться. Помещение давно готово, с соблюдением всех инструкций.

— Немедленно ведите меня туда.

— Мы как раз туда и идём. Сколько солдат охраны необходимо?

— Солдат? Охраны? Да, вы что, ополоумели? Ваши ублюдки и близко не смеют ко мне подходить! Надеюсь, ясно?

На секунду, замолчав и остановившись, фон Штауберг с удовольствием рассматривал дрожавшего Гесса. Немного понаслаждавшись, пошёл дальше. Комендант семенил сзади.

— Я не услышал ответа?

— Так точно! Никто и близко не подойдёт.

— Со мной двое помощников. Ваши люди обязаны неукоснительно исполнять их любые приказы. Нарушение — смерть. А теперь, не будем терять время. Доставьте капо[43], донёсшего необходимую информацию.

Во время разговора они дошли до подготовленного помещения. На негнущихся ногах, Гесс забежал вперёд и открыл дверь. Комната оказалась действительно отделана с учётом всех инструкций и требований. Письменный стол, стул и никакого электричества. Помещение освещал десятков зажжённых факелов.

— Свободны. Жду.

Гесс мгновенно испарился. В помещении остались фон Штауберг и один, из сопровождающих его шарфюреров[44]. Другой занял пост у двери. Обливаясь потом и дрожа от страха, комендант понёсся торопить своих излишне медлительных подчинённых, прекрасно понимая, угроза гостя, не простой звук. Даже его шеф и покровитель, обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер[45], не сможет ничем помочь, ибо сам всесильный глава СД до дрожи боится Ульриха фон Штауберга. Штандартенфюрер, хоть и подчинялся номинально начальнику СД, но на деле являлся полностью независимой фигурой. Его курировал лично Гитлер. Стоит заметить, фюрер боготворил фон Штауберга и неоднократно предлагал ему значительно более высокие посты, но тот всегда отказывался от подобных предложений.

Не прошло и десяти минут, как в комнату ввели капо. Вытянувшись по-струнке, и боясь дышать, замер перед столом. Сквозь чёрные очки штандартенфюрер смотрел на стукача. Тот попытался вытянуться ещё сильнее и совсем не дышать. Но ничего не получилось, дрожавшие колени мешали стоять, его шатало.

— Слушаю. Говорить коротко и чётко. Время три минуты. Ослушаешься — печь. Живьём. Время пошло.

Судорожно сглотнув, капо заговорил.

— Этот заключённый сразу вызвал у меня подозрение. Я подумал, он готовит побег, и стал за ним следить. Иевлев, это его фамилия, действительно пытался связаться с лагерным подпольем. Я не мешал, ограничившись наблюдением. Очень скоро, русский завоевал, среди заключённых, уважение. Они называли его «Драконом», кличка такая лагерная. Помня циркуляр, о том, что всех, у кого клички или фамилии имеют отношение к мифическим животным, надо брать на особую заметку, я сразу доложил об этом случае господину коменданту, лично. Всё.

Довольный своей расторопностью, как-никак уложился в отведённое время, поедал глазами начальство.

— Теперь меня точно оценят и выделят! Глядишь, освободят скоро!

Стукач сильно гордился собой.

Ульрих утвердительно кивнул головой, но продолжал молча сидеть. Он раздумывал, что сотворить с этим отбросом. Высасывать не будет, это однозначно. Слишком мерзкое существо. Приняв решение, что-то быстро написал на бумаге и отдал её шарфюреру. Пробежав глазами написанное, эсесовец щёлкнул каблуками и, подойдя к капо вплотную, молниеносным движением рук, свернул тому шею. Тело глухо шмякнулось на пол. Шарфюрер пинками откатил его в угол комнаты. Затем подошёл к двери, открыл её и негромко отдал распоряжение караульному. Затем снова занял свое место. Фон Штауберг спокойно проговорил.

— Когда закончим, трупы в крематорий. И пусть позже приведут блондинку, обязательно голубоглазую. Я проголодался. Исполнять.