Софья Ролдугина - Белая тетрадь

Тем временем князь продолжал рыться в рюкзаке, выискивая замену своей безвременно почившей одежке. Как известно, любая зачарованная вещь приобретает собственный неповторимый характер, чаще вредный, чем уживчи-вый. Вот и рюкзак, когда-то добротно обработанный пространственными ча-рами, явил сходство с печально известным Бермудским треугольником. После очередной неудачной попытки вслепую нашарить искомую рубашку, вампир выругался сквозь зубы и, не мудрствуя лукаво, развязал тесемки и вывалил на землю все его содержимое. В итоге через несколько секунд энергичного встря-хивания на траве нарисовалась внушительная кучка из тщательно перемешан-ных пакетиков с травами, сухих припасов, запасной одежды, двух кривых кинжалов (а эти-то как сюда попали?), атласа автодорог, карманного фонарика, стоптанных ботинок… Последней гордым орлом спланировала черная шелковая рубашка. Максимилиан довольно ухмыльнулся и, отложив в сторону законную добычу, начал каторжные работы по водворению остальных вещей обратно в недра рюкзака.

— А это откуда? — подозрительно осведомился вампир, глядя на старинную книгу в кожаном переплете. Я хотела было равнодушно пожать плечами, но присмотрелась к нечаянной находке и…

— Ой, — мигом пересохшие губы отказывались слушаться. — Это мое… кажется. Я… я нашла это в подземелье… — Максимилиан недоверчиво уставился на фолиант, словно на спящую ядовитую змею. — Ничего страшного, — поспешила я его успокоить. — Просто собрание легенд.

Несколько секунд Максимилиан переваривал информацию.

— И сколько еще подобных… «сувениров» ты захватила? — осторожно поинтересовался вампир, поддевая когтем тяжелый оклад. Металлические застежки глухо брякнули, на мгновение приоткрыв взору плотные желтоватые листы.

— Ну… несколько, — призналась я, нагибаясь над разбросанными вещами. — Еще том заклинаний, только не для магов, а для ведьм, — я вытянула из-под пакета с травами массивную книгу, обтянутую сверкающей змеиной кожей. — Редкая вещь. И… шкатулку.

Мои пальцы коснулись резной деревянной поверхности, потемневшей от времени, и в ту же секунду внутренности скрутил приступ необъяснимого страха. В бессознательно-защитном жесте я подалась вперед, накрывая хрупкую коробочку всей ладонью… и наткнулась на внимательный взгляд Северного князя.

— Ты позволишь? — чуть слышно шепнул он. Я нехотя подняла шкатулку с земли. Чуть помедлила, прежде чем откинуть крышку, и протянула настороженно замершему вампиру.

Некоторое время длилось напряженное молчание. Максимилиан созерцал переливы света, играющего в драгоценностях, задумчиво поглаживая большим и указательным пальцами деревянный край. А я…я разрывалась между желанием немедленно вскочить и вырвать шкатулку из рук застывшего князя и завыть от тоски и невозможной, невыносимой усталости, какая бывает после нервного срыва. Наконец Максимилиан осторожно опустил крышечку и поднял на меня взгляд задумчивых синих глаз:

— Малыш… А здесь всегда было только четыре кольца?

Холодный, нарочито равнодушный тон вопроса заставил меня испуганно дернуться. Максимилиан, словно извиняясь, легонько провел пальцами по моей щеке и тепло улыбнулся. Я внезапно осознала, что этот страх и смертная тоска — его… Не мои… Глубокий вдох — и липкое наваждение рассеялось, оставив лишь неприятную тень в памяти.

— Вообще-то, нет, — я старалась на глядеть на него. — Было еще одно… но я его, кажется, потеряла…

Уголок рта болезненно дернулся.

— Ну это вряд ли, малыш… Такую вещь так просто не потеряешь. Я… я догадываюсь, где последнее кольцо. Ты позволишь?

Князь отставил шкатулку в сторону и мягко завладел моей ладонью. Бледные губы на мгновение коснулись испуганно дрожащих пальцев. Я машинально отпрянула, вырывая руку… и вновь замерла, глядя на тонкую серебристую нить, оплетающую безымянный палец. Вот изменился угол падения лучей, и в неярком солнечном свете сверкнула искорка, через секунду налившаяся беспросветной тьмой.

Под моим удивленным взором из воздуха и игры теней сплеталось пятое кольцо из эльфийской шкатулки.

— По крайней мере, это объясняет твое воскрешение из мертвых, — задумчиво пробормотал Ксиль, утыкаясь лицом в колени. Я тут же вскинулась.

— Ты знаешь что-то об этих кольцах?

— Что-то? Что-то, пожалуй, знаю, — грустно согласился вампир. — Но… пусть тебе лучше расскажут Королевы.

— Это…опасно? — настороженно протянула я, словно пробуя слово на вкус.

— Не более, чем все в этом мире. Это живое серебро.

Живое серебро… Что-то знакомое. Еще одна легенда. Только на этот раз не из арсенала Дариэля, а мамина… Или даже бабушкина.

Я задумалась, прикидывая, стоит ли обращаться к памяти матерей. Невольно вспомнилось мое последнее погружение и все, что оно за собой повлекло. Побег, подземелья, погоня… Меня передернуло. Нет уж. Потерплю до замка. Или использую более близкий источник информации. Только как бы его разговорить.

— Так что ты сказал насчет воскрешения из мертвых? — н-да. Намек тоньше некуда.

Максимилиан передернулся. Потом нехотя начал:

— Я точно не знаю, могу лишь предполагать, что оно тебя…удержало. Привязало душу на время к своей…структуре, чтобы выгадать время и подлатать нежизнеспособную оболочку. Подобное стало бы возможно, если бы кольцо длительное время не активировалось и накопило колоссальное количество энергии. То кольцо, что ты нашла в эльфийском замке, провело в покое десятки веков… Я принял тебя за мертвую, потому что в тот момент в твоем теле действительно не было ни жизни, ни разума. Все сосредоточилось…на другом носителе.

Он помолчал.

— Так мы поступаем с птенцами во время обращения.

У меня засосало под ложечкой. Собственное таинственное воскрешение мгновенно вылетело из головы. Тайна обращения шакаи-ар, за которую любой инквизитор готов заплатить жизнью… Тайна немертвых.

— А…почему? — я осторожно подалась вперед.

— Обращение — довольно сложный процесс, — уклончиво пробормотал князь. Скривился. — И болезненный. Ты знаешь, что позволяет нам регенерировать, ускользать от магии и ядов, разворачивать крылья, а старейшинам — переходить из материального состояния к чистой энергии? — внезапно спросил вампир, стряхивая с себя унылое безразличие. — Нет? Ну так слушай. В нашей крови растворены особые клетки… Нет, даже не так. Скорее, похоже на частицы живого серебра — в тысячи раз меньше атома и наделенные подобием разума. Только вот живое серебро — это все же симбионт. А эти…частицы…мы называем их регены… часть нас самих. В каждом клане они разные, что обуславливает различие способностей и в существенной степени влияет на внешний облик. Так вот, при попадании в организм яда или воздействии излучения — неважно, теплового, светового или магического — регены обволакивают инородные частицы либо создают на поверхности кожи непроницаемую пленку. С регенерацией все сложнее, — вздохнул Максимилиан. — Лучше, наверно, показать на примере…