Олег Авраменко - Конноры и Хранители

Кейт очень боялся услышать это. Он понурился и ссутулил плечи, как будто ожидал удара.

— И давно ты… э-э… с девушками?

— С четырнадцати лет.

— О Боже! Родители знают?

— Давно знают. Однажды им пожаловались на меня родители Джекки Коллинз… Может, ты помнишь её?

Кейт рассеянно кивнул, хотя помнил только имя. Кажется, это была школьная подруга Джейн, когда они ещё жили в Бирмингеме. Или соседская девчонка там же. В любом случае, это было до того, как сестра уехала с родителями в Корнуолл, а он стал учиться в Оксфорде.

— Через год после этого мы переехали в Плимут, — продолжала Джейн, подтвердив тем самым его догадку. — Отец использовал меня, вернее, мои наклонности, чтобы добиться «опеки» над Алисой. Как раз тогда стало ясно, что её привлекают главным образом девушки, и отец умело разыграл эту карту на Коллегии… Гм-м. А ты, Кейт, выходит, ещё и тугодум. Неужели ты ни разу не задавался вопросом, почему следить за Алисой было поручено мне, а не тебе? Отнюдь не из-за твоей учёбы — если бы понадобилось, отец отозвал бы тебя из колледжа.

Ошарашенный Кейт не верил своим ушам.

— Он что, заставлял тебя спать с Алисой?!

Джейн передёрнула плечами.

— Ну, зачем так грубо. Наш папуля деликатный человек, — в её голосе прозвучал неприкрытый сарказм. — Он лишь тонко намекнул, что чем ближе я сойдусь с ней, тем лучше. Заставлять нужды не было. Алиса мне сразу понравилась, мы очень быстро подружились и… в общем, у нас всё шло хорошо — пока Марика, эта маленькая сучка, не вскружила Алисе голову.

Как и в предыдущий раз, Кейт проигнорировал выпад сестры в адрес Марики.

— Значит, ты не обижаешься на отца? — спросил он.

— Нет, нисколько. Я не могу обижаться на человека, которого глубоко презираю. Отец обошёлся со мной, как с дешёвой шлюшкой, и мне просто повезло, что мы с Алисой понравились друг другу. Но существа дела это не меняет. Он поступил так же мерзко, так же гнусно, как и ты. Вы с ним одного поля ягоды… Впрочем, отец хоть руководствовался какими-то принципами; тобой же двигала обыкновенная похоть.

Кейт горестно вздохнул:

— Неужели ты никогда не простишь меня?

Джейн медленно покачала головой.

— Такое не забывается, — сказала она без всякого ожесточения, просто констатируя факт.

— А я не прошу забыть, я прошу простить. В конце концов, прошло уже десять лет.

— Всего лишь десять лет, Кейт. Всего лишь. Я помню всё так ясно, как будто это происходило вчера.

— Тогда мне было пятнадцать. Я был глупым мальчишкой.

— А мне ещё не было двенадцати. Я была наивной девчушкой и не до конца понимала, что происходит. Зато ты прекрасно всё понимал.

В порыве отчаяния Кейт соскользнул со стула и упал перед ней на колени.

— Я тебя умоляю, Джейн, дай мне шанс. Не отталкивай меня, позволь мне искупить свою вину. Я больше не могу выносить твоей враждебности. Придумай мне любое наказание, я согласен на всё, только не избегай меня.

Джейн глубоко вжалась в кресло и зажмурила глаза.

— Замолчи, Кейт, — простонала она.

— Ну, пожалуйста, Джейн… — Он попытался взять её за руку.

— Не смей прикасаться ко мне! — Она резко отдёрнула руку, словно обожглась. — Сейчас же отойди, иначе я закричу. Громко закричу. Пусть тогда нас арестуют и бросят тюрьму. Это всё же лучше, чем терпеть твои приставания.

Смирившись с очередным поражением, Кейт поднялся с колен и отошёл к книжным полкам.

— Я люблю тебя, Джейн, — угрюмо произнёс он, не оборачиваясь.

— Да, любишь, — с горечью сказала сестра. — Так любишь, что…

Она не закончила, встала с кресла и подступила к окну.

— Не делай этого, — отозвался Кейт.

Не обращая внимания на его слова, Джейн слегка раздвинула шторы и чуть приоткрыла одну ставню. В комнате сразу стало светлее.

— Ну и ну! — шёпотом проговорила она. — Настоящие оконные стёкла. Не какие-то рыбьи пузыри.

— Здесь идёт пятнадцатый век, — сдержанно заметил Кейт. — А это княжеский дворец.

— Понятно.

В дальнейшем Джейн не комментировала увиденное снаружи и не задавала никаких вопросов, а Кейт, убедившись, что она ведёт себя осмотрительно, уже не призывал её к осторожности. Он глядел на сестру, невольно любовался её изящной фигурой и со стыдом и болью вспоминал события десятилетней давности. Прежде чем стать красивой девушкой, Джейн была на диво прелестной девочкой, Кейт с самого детства души в ней не чаял, он просто боготворил её и любил так нежно, что, в конце концов, потерял над собой контроль… Если бы только он мог повернуть время вспять и исправить содеянное! Но, увы, Древние так и не смогли изобрести машину времени. Мало того — из записей Хранителей следовало, что наука Древних доказала принципиальную невозможность путешествий во времени…

Так прошло около четверти часа. Наконец Джейн прикрыла ставню, задвинула шторы и отступила от окна.

— Вот чёрт! — нетерпеливо произнесла она. — Когда же вернётся Марика?

— А о чём ты хочешь с ней поговорить? — с некоторым опозданием осведомился Кейт.

Джейн подошла к креслу и вновь села.

— Вчера я случайно подслушала разговор отца с Родригесом. Оказывается, он и его сторонники втайне готовят внеочередное собрание Мастеров, чтобы сместить Главного. Они считают его слишком мягкотелым и нерешительным.

— О Боже! — прошептал Кейт.

— Вот именно. Несмотря на нашу с тобой ложь, отец почти стопроцентно уверен, что Алиса умеет обращаться с порталами. Он предлагает захватить сэра Генри и под угрозой его смерти вынудить Алису открыть путь в мир Конноров. Потом её убьют… — Джейн судорожно сглотнула. — Отец говорил об этом так хладнокровно, будто речь шла о том, чтобы забить овцу. Это было ужасно, Кейт! Я не могу этого допустить. Я люблю Алису и хочу спасти её.

Какое-то время Кейт потрясённо молчал, не в силах вымолвить ни слова. Когда к нему вернулся дар речи, он спросил:

— А как… как же Марика?

— Точно не знаю. Я не могла дальше подслушивать, я бы выдала себя. Но, насколько я поняла, от Марики они намерены избавиться в самом начале операции. Отец считает её слишком опасной, что продолжать с ней игру. — Джейн снова встала и, после некоторых колебаний, протянула брату руку. — Я ненавижу тебя, Кейт. Я не могу простить тебе то, что ты сделал со мной. Но сейчас мы союзники и должны действовать сообща. Я объявляю перемирие.

Глава 13

Княгиня Зарена и Анте Стоичков слушали Марику очень внимательно и перебивали её в основном лишь тогда, когда она, забывшись, употребляла непонятные для них слова или выражения.