Дмитрий Суслин - Крутой пришелец

– Убери курносость, пожалуйста. Страсть, как надоело быть курносым. Во всей Греции нет ни одного курносого философа, кроме меня.

Я убрал, и чуть уменьшил ноздри и прибавил, опять же по просьбе Диогена, горбинку. Она, якобы придаст его облику мужественность. Хм, действительно придала. Им теперь можно запросто пугать детей. Но Диоген был счастлив и прямо сиял, как снег на вершине окружающих нас гор.

– Готово! – сказал я и вытер пот с лица.

– Здорово! – каркнул за спиной голос.

Мы оба вздрогнули. Увлекшись косметической операцией, как-то совсем позабыли про гарпию, и даже не обратили внимания на то, что она давно перестала храпеть. А она, как оказалось, все это время внимательно наблюдала за моими действиями.

– А вот я хочу курносый нос! – заявила она, подходя ко мне. – Когда-то в детстве, когда я только что вылупилась из яйца, он у меня таким и был. Но потом борьба за жизнь, неизбежные эволюционные процессы, то да се… в общем, теперь уже не то. – Гарпия грустно вздохнула. – А я так мечтаю снова стать курносой девочкой. Можешь?

Я внимательно с лап до головы осмотрел Леопольдину.

– Сделаем!

Операция шла минут пятьдесят или сорок, точно не припомню. Пришлось повозиться и попотеть. Организм не совсем знакомый, к тому же у меня самые поверхностные знания по ветеринарии. К тому же, когда я с грехом пополам справился с ее носом и сделал его таким, каким его задумала матушка природа, и получился он действительно очень даже неплохим, Леопольдина вдруг потребовала, чтобы я сделал ее черные перья белыми. Сначала я растерялся. Но потом проник в ее подсознание, мысленно провел необходимые анализы, проследил схему строения ее ДНК, сделал необходимые изменения, а именно, поменял генетический код, структуру желез, сегментацию и пигментацию, и прямо на глазах, наш динозавр стал превращаться в прекрасную принцессу-лебедь. И все за очень короткий промежуток времени. Фантастика! Толстые мускулистые руки ее стали по-девичьи нежными, тонкими и грациозными. И никаких ужасных когтей! Грудь. О, что это за грудь! Достойна кисти Рафаэля и резца Родена. Ее бы на обложку «Плэйбоя»! Сам бы купил. А лицо! Это же лицо богини. Венера и Афродита в одном облике. Это, все, что касается человеческих черт. С птичьими все тоже было о, кей. Даже больше. Перья отливали серебром и золотом и ослепительно сверкали на солнце. Я даже сам удивился тому, что сотворил. Даже на несколько секунд наполнился гордостью.

Преобразившаяся Леопольдина полетела на соседнюю скалу, которая была покрыта гладким прозрачным льдом, и стала глядеться в нее словно в зеркало. Не могла оторваться от своего отражения наверно целый час. Так что мы с Диогеном даже устали и изрядно продрогли. Когда же она вернулась, то схватила меня в объятья.

Опять поцелуй! Как же они любят целоваться! И как классно они это делают!

– Девочки! – звонким, словно колокольчик голосом, стала созывать Леопольдина своих подруг гарпий. – Летите сюда. Гляньте на меня! Это же я, Леопольдина!

Гарпии слетелись, словно вороны и раскаркались на всю округу. Долго не могли поверить, что Леопольдина это Леопольдина, а когда разобрались, в чем дело, тут же выстроились в очередь на операцию. Было их штук сорок. И все женшины.

Ох, и потрудился я! Как хирург на бородинском сражении. Первые пять операций заняли у меня по полчаса каждая и пятиминутные перерывы. Зато, когда я набил руку, дело пошло быстро и весело, как у рабочего на конвейере. Трудился всю ночь, так что к утру еле держался на ногах. Но скажу сразу, моральное удовлетворение от своей работы получил полное. Столько сотворил красавиц, у самого в глазах замелькало. И каждая благодарила меня поцелуем. Диогена гарпии тоже целовали за компанию. Он конечно отбивался. Кричал, что только одна женщина имеет на это право. Но все же сдался. Кто же перед таким устоит? Губы у нас распухли и сильно болели.

– Наташе ни слова! – заключили мы тайный договор.

Гарпии опять выстроились перед нами, только в этот раз, это больше походило на конкурс красоты, и Леопольдина спросила певучим и сладострастным голосом:

– Что мы можем сделать для тебя, чудотворец?

Вот это уже деловой разговор. И хотя мы от усталости валились с ног, я ответил не раздумывая:

– Если вас не затруднит, не могли бы вы доставить меня и моих друзей в Землю Обетованную, что лежит за горами?

– Это в Израиль что ли?

– Ну да. Если быть совсем точным, то в город Ерихон.

– Конечно, о чем разговор! – воскликнула Леопольдина. – Не пройдет и дня, как вы там будете.

Она взмахнула могучими крыльями, схватила меня в объятья, словно мать младенца, а руки ее остались по прежнему невероятно сильными, и взмыла в воздух. Рядом закружилась Сусанна с Диогеном в руках и остальные красавицы. Все сорок штук. От их хлопающих крыльев и прекрасных лиц у меня зарябило в глазах.

– Сначала к моим друзьям! – скомандовал я.

И гарпии понесли нас на то самое место, откуда мы были ими похищены. Там я к своему великому счастью и обнаружил моих друзей, которые от горя и отчаяния почти потеряли головы. Они понуро сидели рядом с великаном, который лежал на земле лицом вниз со связанными за спиной руками (все-таки Стелла и Геркулес его вырубили), и изредка с тоской в глазах поглядывали в ту сторону, куда нас унесли ужасные создания. А перед ними лежала непреодолимая пропасть. И было такое чувство, что они сидят и раздумывают, а не броситься ли им вниз. Геркулес сидел в центре, по бокам от него Наташа и Стелла. Трио очень живописное. Жаль, что я не художник. Обязательно бы написал полотно и назвал бы его «Отчаяние».

Когда мы приземлились рядом с ним они еще больше потеряли головы, только в этот раз уже не от горя, а от счастья.

Сначала ребята даже не поняли, что произошло. Так и сидели с опущенными вниз головами и смотрели в пропасть. Когда появились гарпии, они глянули на них без всякого интереса, и снова уставились в пропасть. И только когда я крикнул:

– Эй, что же вы нас так плохо встречаете? Не вижу радостных лиц и шикарных букетов, а где приветственные речи?

Наташа первой вскочила на ноги и запрыгала, как одержимая.

– Сережка! Ты? – закричала она, и я даже с расстояния в двадцать метров увидел, на ее лице слезы. Сердце мое забилось от счастья.

Когда же я оказался на земле, целый и невредимый, она подбежала ко мне и, клянусь, что это правда, осыпала мое лицо поцелуями.

– А меня? – тут же взвыл Диоген, брошенный на землю Сусанной рядом со мной.

Наташа лишь рассмеялась в ответ. Говорить она уже ничего не могла, только смеялась и плакала и оглядывала меня с ног до головы, словно не верила, что это я это я. У меня тоже пропал дар речи. Слова сначала застряли в глотке, а потом куда-то исчезли. Кажется, чего проще? В голове тут же промелькнул воображаемый диалог меня с самим собой: