Юрий Иванович - Демоны обмана

Она с дрожью смотрела на приближающегося Загребного, которому осталось пройти метров двадцать. Затем захлебнулась слезами и рыданиями, закрыла лицо ладонями и простонала:

– Такой внук ему не нужен!..

Демонессе ничего не оставалось, как в порыве чисто женской солидарности прижать женщину к себе и успокаивающе гладить по спине. Потом мимикой дала понять своему любимому, что следует быстрее решать, как успокоить это запуганное чудо.

Но тот ничего иного не смог придумать, как начать с вопросов:

– Бьянка, тебе сколько лет? Тридцать три?

– Д-да… я м-много прожила…

– А Виктор мало. Ему всего девятнадцать! Он тебе в сыновья годится! Ты что, не могла себе кого-нибудь постарше подыскать?! – Он уже перешел на крик, хотя при этом попросил жестом прощения у демонессы: она ведь тоже была старше его. – Чего это тебя на молоденьких потянуло?!

Сквозь рыдания послышалось:

– Я не специально-о-о!.. Со мной никто, кроме него, не разговаривал больше-е-е!..

– Да тебя за такое убить мало!

Но по его тону и выражению Люссия уже поняла: что-то задумал. Поэтому вопросительно задвигала бровями, с силой придерживая забившееся в испуге женское тело.

Выдержав паузу, Загребной приблизился к пленнице, развернул ее силой к себе, заставил раскрыть лицо и, глядя прямо в глаза, перешел на свистящий шепот:

– Но у тебя есть шанс! Пожить немножко самой и спасти своего ребенка! Слышишь?! Только вот скажи мне: что ты готова для этого сделать?

– Все! Все, что угодно!

– Даже сесть обратно в мрачную и сырую тюрьму?

– Да!

– Даже если она будет из сплошного железа?

– Да!

– Но потом тебе придется оставить ребенка на воспитание мне.

– Согласна!

– И никому никогда о нем не рассказывать!

– Согласна!

Кажется, мизансцена проходила в лучших традициях мексиканских сериалов, и, вспомнив об этом, Семен в самый ответственный момент чуть все не испортил нервным, прорывающимся смехом. Если бы он сорвался, то все пошло бы насмарку. А так он пытался связать эту развратную, распущенную и еще совсем недавно жутко циничную женщину конкретными, страшными клятвами. Еще минут десять после этого он на нее конкретно «давил», оговаривал детали договора, требовал полного подчинения и косвенными данными доказывал, что иного выхода у этой ведьмы просто не существует. Если она не спрячется на корабле – вернее, не отправится туда на добровольное заточение, – то ее жизнь и ломаного гроша стоить не будет. Ее в любом случае если не уничтожат сразу недовольные оппозиционеры, то распластают после свержения с трона молодого императора.

Но и этого Загребному оказалось мало. Мысленно уже продумав свои действия на много (около девяти!) месяцев вперед, он контурно стал обрисовывать предстоящие задачи:

– Значит, так, все должны знать только одну легенду. Якобы я тебя забрал силой, отвез на острова ордена Морских Отшельников и там продал на разделку тамошним продавцам человеческих органов… Стоять! Глаза не закатывать и не падать! Держи себя в руках, а то так и сделаю, если хоть раз ослушаешься… Императору я как бы вместо тебя подставляю новую игрушку. У нас в экипаже есть одна замечательная, преданная и умнейшая разведчица. Из рыбачек, которая тоже попала под благодарность Лунной госпожи. Она, мол, и будет девять месяцев любовницей Виктора, а на самом деле просто будет ему дополнительной охраной. Потом постараемся сделать так, чтобы это как бы она родила сына, и тот потом будет воспитываться во дворце если уж не как официальный наследник, то как принятый под опеку отца бастард. Ну а тебе меняем кардинально внешность и делаем из тебя служанку. Все равно нам надо будет набрать на корабль десятка два прачек, разносчиц и официанток. Для пояснения твоей заметной в последующие месяцы беременности ты якобы станешь любовницей одного из преданных нам десятников. Он замолчал, грозно хмуря брови и лихорадочно размышляя, что еще добавить. Затем несколько расслабился и обратился уже к Люссии:

– Уф! Кажется, ничего не забыл?

Та смотрела на него несколько ошарашенно. А в глазах так и читалось: «Ну ты и аферист! Ну ты и затейник! Да все иные злодейские злоумышленники позорно краснеют в сторонке перед твоими талантами интригана!» Но потом глаза ее еще и подозрением наполнились, и она сурово добавила, глядя в заплаканное лицо Лотти, хотя, скорее всего, эта фраза предназначалась именно любимому человеку:

– Браслет твоего подчинения всегда будет находиться у меня. А я умею быть еще более безжалостной, чем прославленный Загребной! Ты поняла?

Пленница уже и говорить не могла сорванным от рыданий голосом, поэтому только утвердительно трясла головой.

Ну и следовало отсюда отправляться немедленно сразу на корабль. При этом вспомнилось о ведущейся здесь работе:

– Много у тебя еще фасоли равьенды осталось?

Бьянка магической силой заставила свои легкие не вздрагивать и только тогда ответила:

– Намеревалась к завтрашнему обеду закончить всю высадку.

– И где остальные семена?

– Вон у того конвоира.

Семен уже догадался, чего хочет его любимая, и стал распоряжаться, ткнув ладонью в сторону пленницы:

– Ты продолжаешь идти прежним маршрутом, а мы с графиней будем засаживать равьенду прямо в полете. За работу!

Даже демонесса скривилась в некотором сомнении, что сверху можно будет проделать эту деликатную работу быстрее и закончить за оставшиеся три часа официально отведенного на трудодень времени. Но и она оказалась поражена, когда они, забрав семена, взлетели и стали их рассаживать.

– Ты только подпитывай меня своей силой, – попросил Семен. – А то я сразу на столько процессов восстанавливаться не успеваю.

А дальше он только и делал, что одну за другой бросал четвертинки фасоли в сторону. Быстро бросал. Но летели они словно по заранее выстроенному пологому желобу, после чего идеально попадали в самый центр очередной вертуги. Внимательно присматриваясь к его действиям, Люссия заметила, что в действиях имеется магическая повторяемость процесса да умение ставить магические отметки более высоким уровнем. Ну и умение максимально ускорять рост растений присутствовало. Самих вертуг она видеть не могла, но зато, когда оглядывалась, замечала за спиной сотни, а потом и тысячи проросших в демоническом мире ростков.

Справились за час. Причем конвойных Загребной отпустил еще в самом начале работ, приказав передать определенные слова начальнику охраны. При всем уважении к собственному молодому императору шабены перечить его отцу не смогли, так что в будущем им никакие неприятности от Виктора не грозили. Ко всему прочему и с сыном Семен уже заранее продумывал всю политику предстоящего разговора. Одну половинку конфликта запугать было мало, следовало теперь еще и правильно сориентировать вторую половинку.