Андрей Буревой - Страж империи

Усмехнувшись, я поддержал его ставку, а затем преспокойно сбросил свои семь очков, оставив благородных играть меж собой.

Леди Мэджери повезло. С семеркой против шестерки она сорвала куш в полторы сотни. Совсем неплохо для честной игры.

Сдвинув к себе выигранные фишки, благородная леди с улыбкой посмотрела на подружку, делясь своей радостью. И положила левую руку ей на бедро.

У меня челюсть отвисла. Ну и дела… Неужели они из этих?.. И не все сплетни о леди Мэджери являются пустой болтовней? Тогда становится понятно, зачем ей такой приз…

– Какие-то проблемы, стражник? – холодно осведомилась леди Мэджери, заметив проступившее на моем лице удивление.

А подлый бес брякнулся на спину и, сложив лапки на пузе, с ухмылкой уставился на меня.

– Нет, никаких, – покачал я головой, борясь с благожелательным расположением, которое испытывал к этой стильной красотке. Так захотелось дать ей добрый совет…

«Ты же обещал поступать так, как тебе хочется, не сдерживая своих желаний!» – напомнил мне скалящийся бес.

«Ага, помню», – проворчал я и, участливо глядя на стильную баронессу, сказал вслух:

– Мужика вам надо нормального завести, леди… Враз позабудете о всякой дури.

Прям от души сказанул! Может, послушает меня и заживет, как положено славной девушке.

Сэр Тайлер всхрюкнул, едва сдерживая смех. А баронесса, залившись румянцем, вперила в меня полыхающий молниями взгляд. Однако сдержалась и с простодушной улыбкой, совсем не соответствующей бушующей в ее глазах грозе, вроде как пожаловалась:

– Да где же их найдешь-то… нормальных мужиков… – И мягко спросила: – Или ты себя таковым считаешь?

– И себя тоже, – легко признал я очевидный факт.

– Вот как? – приподняла бровь леди и подалась чуть вперед, проворковав чувственным голоском: – А доказать свою мужскую состоятельность не слабо?

– Не слабо, – улыбнувшись, ответил я. Меня стала забавлять эта пикировка.

– А давай проверим, на что ты годен? – с коварной улыбочкой на губах предложила баронесса. И, вмиг согнав с лица любезное выражение, холодно проговорила: – Но только учти: если мне не понравится, Кейтлин сделает так, что ты будешь безумно жалеть о своей наглости. До самой своей скорой смерти. – А в заключение обыденнейшим тоном добавила: – А из твоей шкуры, наглец, мне пошьют сапоги.

– Да не вопрос, давайте проверим! – бросил я в ответ и с ухмылочкой проговорил: – Но только растолкуйте вот что… А если мне не понравится? Тогда что же… верно, Кейтлин будет отдуваться за вас?

– Что?! – вскочила черноволосая леди с подлокотника и схватилась за эфес своей шпажки. – Ах ты… животное!

«И никакое я не животное», – немного обиделся я. Чуть что – сразу оскорблять. Вот и желай после такого по доброте душевной помочь кому-нибудь советом…

– Кейт, успокойся, – удержала подругу баронесса, недобро глянув на меня. – Кто выходит из-за стола, тот больше за него не возвращается. А мы не доиграли.

Пылающая гневом леди Кейтлин остановилась и, коротко кивнув, вернулась на свое место. Не забыв, правда, послать в мою сторону многозначительный взгляд, в котором легко читалось обещание посчитаться в скором времени.

Мне только оставалось пожать плечами и мысленно оправдаться: «А я что – это все бес со своими спорами. Чтоб его демоны задрали, поганца такого!»

– Уважаю вашу отвагу, десятник, – склонившись ко мне, негромко сказал сэр Тайлер, посмеиваясь. – Но если честно, вы все же немного перебираете…

– Продолжим игру, – не дав мне ничего ответить благородному сэру, объявила баронесса, начиная сдавать карты.

Но бес взялся за игру всерьез, и продолжение вышло совсем коротким. Через два десятка кругов баронесса осталась у девственно чистого края стола. А все ее фишки перекочевали ко мне и сэру Тайлеру. Так же как и банковские векселя почти на пять сотен золотых.

«Бери новую колоду, – потребовал бес. – Щас сдадим так сдадим!»

«Так карты будут неизвестные», – напомнил я очевидный факт.

«Теперь это неважно, – отмахнулся он. – С одним противником так и нужно играть. Карты-то в колоде по порядку разложены, а стасовать их, как нам нужно, – не проблема. – И издал коротенький смешок: – Как говорится, ловкость рук – и никакого мошенничества!»

Бес не соврал. Перехватив контроль над моим телом, он так ловко тасовал карты, что сдачи всегда были в нашу пользу. Сэр Тайлер и опомниться не успел, как остался с крохотной кучкой фишек. А рогатый не желал угомониться и сдал ему шестерку пик и двойку треф, припася для нас верную девятку червей и трефового короля.

Благородный сэр клюнул на эту приманку. Начал взвинчивать ставки, и вскоре помимо фишек на кону оказалась немалая сумма в банковских векселях. Но я-то много выиграл раньше, а потому имел преимущество.

– Еще пять сотен сверху, – выложил, похоже, последние свои денежки благородный сэр.

– Принимаю, – согласился я, отсчитывая полсотни фишек из лунного серебра.

А крыть мою ставку сэру Тайлеру было нечем… Попыхтев немного, он достал из внутреннего кармана костюма какую-то бумагу и бросил ее на стол.

– Тысячу дальше, – бледно улыбнулся он.

– Что это? – кивнув на бумагу, полюбопытствовал я.

– Отцовский удел, – ответил, криво улыбаясь, парень. – Стоит двенадцать тысяч…

В зале и без того было тихо, а тут вообще повисла гробовая тишина.

«Вот так и проигрываются родительские состояния! – заметил веселящийся бес. – Говорил же я тебе, что мы их всех без портков оставим!»

Весело ему… Гаду рогатому. А если по справедливости, так это уже перебор. Мы не за тем за стол садились, чтобы людей до нищеты доводить. Главное, чтобы приз достался мне, а остальное ерунда.

– Я не могу принять такую ставку, ваша милость, – покачав головой, отклонил я предложение сэра Тайлера. Имею право. Это ведь не живые деньги.

– Почему? – насупился тот.

– А где я потом возьму вам одиннадцать тысяч золотом, если вы проиграете? – выкрутился я. – При самом лучшем раскладе у меня не будет и двух тысяч.

– Это живыми деньгами без учета приза, – встрял дожидающийся окончания игры тьер Фосс и напомнил: – А я готов откупить долговые расписки юной леди за четыре тысячи. Тогда у вас будет на руках шесть. Уже нормально, учитывая тот факт, что ленный удел барона еще нужно продать за двенадцать. И придется постараться, чтобы найти такого покупателя. Куда реальнее использовать сиюминутную стоимость удела – ту, за которую его можно продать здесь и сейчас. Ну или в течение дня. А это никак не двенадцать тысяч, а в лучшем случае семь – семь с половиной.

– Все это хорошо, но меня не устраивает, – добродушно улыбнувшись, покачал я головой. – Во-первых, я не хочу оставлять барона без ленного владения, доставшегося ему от славных предков, а во-вторых, не собираюсь никому перепродавать свой приз. Ни при каких условиях.