Хвост, плавники, чешуя – вот мои документы! (СИ) - Анна Алексеевна Седова
— Брат, — вывел меня из мыслей старший брат.
— Асмаил, не слышал, как ты подошел, — улыбка и пожатие руки, — артефакты тебя совсем измотали, — показал на кожу руки и морщинки вокруг глаз, — ты так на отца похож, — и тот как-то странно улыбнулся, показалось, что не с доброй улыбкой как прежде, а со звериным оскалом что ли. Надеюсь, мне только показалось.
— Что ты! Мне до отца как до звезд, далеко! — и снова тот же тон, — что от тебя хотел Шиор? И как ты не скинул его с небесного города за наглость являться без приказа? — таким брат мне не нравиться, кажется, еще немного и он будет смеяться как наш отец, откинувшись назад и расставив руки в стороны, зловеще и раскатисто, как гром. Но я не показывал вида, пусть и нервы стягивались в тугой ком. Мне становилось страшно. Мне! Владыке небесного народа становилось страшно! Это что-то да значит.
— Рассказал о том, что твориться на земле, — старался отвечать спокойно, не выдавая эмоции. Брат не обращал на меня внимания.
— И что там такого твориться, что он решился на проникновение? — рассмеялся брат, смех его и правда становился как у отца. С нотками безумия. До того как совсем съехать с катушек, у отца были приступы безумия. Сказывались десятки тысяч лет правления и повелевания нами и всеми созданными существами. Это началось с легкого раздражения, потом подкрепилось столетней бессонницей, потом подстрекалось развившейся из неоткуда паранойе и все в купе создало то, что дало жизнь под названием Кошмар.
— Сказал, пропадают дети. На каждом из стихийных материков, у каждой влиятельной и не влиятельной семьи рода и народа, по каждому наследнику и представителю мира и населения. Никого не обошло похищение, всем досталось.
— И что от тебя хотел морской? — скривился брат.
— Помощи, — сказал я.
— Какой? Спрыгнуть с неба и найти тех, кто похищает детей? — возмутился брат. Его тон и слова дали понять, он плевать хотел на мир и население, и еще пока не понял, зачем нужны дети и что именно у них забрали.
— Нападения прекратились, дети вернулись, — брат посмотрел на меня и спросил:
— И что тогда от тебя хотел дракон? — он был раздражен, одна лишь мысль о том, что дракон был здесь его бесила и он готов был лично скинуть Шиора вниз, при этом надеть на него путы, чтобы тот точно не смог принять свою форму и выжить.
— Доложил и посчитал важным.
— Ерунда, а не информация, зачем похищать детей?
— Этого я не знаю, — знаю, но пока не уверен.
— Так и плюй на него и эти заявки, — подошел брат, положил руку на мое плечо, его негатив ушел, на смену пришел тот самый свет, тепло и братская забота. Вот таким брат мне нравился куда больше. Он отказался от трона в мою сторону, никогда не перечил, всегда поддерживал, и говорил, править не его стезя. Вот артефакты клепать да меня советами наставлять другое дело.
— Видимо о Шиора разыгралась фантазия, — отмахнулся, а брат сказал:
— Именно, фантазия. Безглазые дети, та еще фантазия, — и тут душа моя и сердце рухнуло. Я не говорил про то, что дети без глаз. Смотрел на брата, в глазах которого плескалось среднее между безумием и скорбью, и все это я увидел так близко, как не видел никогда. Передо мной тот, кто все это провернул, тот самый похититель и захватчик частей души. Именно он собирался возродить отца, наплевав на мир, нами же восстановленный. Он смотрел на меня и добавил: — оговорка по Фрейду. ж прости братец, — он щелкнул пальцами, и я замер. Не мог пошевелить руками и ногами, замер как парализованный, шевелить получалось лишь губами, даже глаза казалосьзастыли. И я теперь знаю как именно ему удалось провернут этот фокус. И скорее всех небесных ждет такая судьба.
— Артефакты!
— А ты не дурак, братец! — смех, тот самый безумный смех отца, — да, ты правильно все понял. Я делал артефакты все это время для того, что бы занять свое полноправное место Владыки! Вы все мне верили, меня слушали и ничего перед самым носом не замечали.
— Я отдал бы трон тебе!
— Отдал бы!? Мне он принадлежит по праву первого! — говорил брат, — но ты так активно пропагандировал свержение отца, все шли за тобой, что мне просто на просто ничего другого кроме планов по свержению и очищению мира от тебя и твоих детей не оставалось. Чтобы и намека на вас не осталось. Выжечь вас из истории. Я давно грел свой план.
— Так что же ты не агитировал и не призывал? Мог бы и сам свернуть отца, занять законное место! Я бы пошел за тобой!
— Пошел бы он! Точно, ты же такой благородный!
— О чем ты? Я бы пошел!
— Меня все устраивало, — рыкнул мне в лицо брат, — ты и твои детишки, все те ящерицы летающие, отняли у меня того, кого я любил и боготворил. Да, он свихнулся! Но я бы нашел выход, а вы! — он говорил так, словно не было того безумия и кошмара, которое сеял отец. Словно тех, кого он поглотил или просто распылил по щелчку пальцев, было не жаль. И смотря на брата вижу, ему не жаль. А мне жаль, как и брата, до одури верящего отцу, даже после всего что он сделал. Простить можно многое, но не то, что он сотворил с матерью. Именно это и подстегнуло меня взбунтоваться. Он убил мать, сломал ей шею в приступе гнева.
— Он убил мать! — напомнил я и почувствовал, как по щеке текут слезы. В его глазах так же плескалась боль. Я видел, как он тоскует, в его груди и сердце дыра от потери и сколько бы времени не прошло, она не затянется. Никто не всесилен и никто не может убить любовь, ту, что дается к родителям. Как бы они не поступили. И как бы я ненавидел отца, я его любил. Но понимал, он опасен не только для нас и мира, но и для себя.
— Да, убил! Я его за это ненавижу!
— Так почему? Зачем тебе все это? — смотрел и не мог понять. Раз он его ненавидел за то, что сотворил с матерью, для чего
