Изгой (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Отлично, завтра тогда начнём с неё, — обрадовался я, — кто-то ещё?

— Пожалуй нет, остальные имеют хорошо обеспеченные семьи, но не элита общества, — он покачал головой.

— Тогда на сегодня всё, держи тело Жули, — попросил я его и парень аккуратно обнял девушку, когда я покидал тело.

— Мистер Рэджинальд! Мистер Рэджинальд! — взволнованный голос будил меня, становясь всё настойчивее.

Я, после ночных похождений толком не выспавшийся, нехотя открыл глаза, увидев обеспокоенного начальника тюрьмы.

— Жан?

— Только что пришёл приказ о вашем переводе господин Рэджинальд, — сказал он, протягивая телеграмму, — я посчитал необходимым вам об этом сообщить.

Я взял ленту и прочитал приказ. Время перевода было указано на двенадцать дня.

— Благодарю, — вернул я ему бумагу, — давай тогда плотный завтрак и мокрые полотенца, нужно будет привести себя в порядок.

— Всё сделаем, не беспокойтесь, — наклонил он голову, разворачиваясь перед выходом. Пара приказов и надзиратели бросались выполнять приказы.

— Мистер Рэджинальд, — он повернулся лицом ко мне и осторожно поинтересовался, — надеюсь после вашего отбытия с тюрьмой ничего не случиться? Наша договорённость останется в силе?

— Конечно Жан, я крайне ценю людей, верных своему слову, — заверил его я нисколько на него не сердясь, он сделал всё, о чём мы договаривались, — поэтому дайте мне пожалуйста полчаса. Проснуться и привести себя в порядок перед завтраком.

— Конечно сэр, — он тут же оставил меня одного.

Мысли в голове пронеслись быстрее поезда.

— «Перевод? Куда? И главное зачем? Я и так нахожусь в тюрьме».

Ответов на эти вопросы у меня не было, но зато было одно не решённое дело здесь. Поэтому пока не стало поздно, я расширил ауру, и поместив на неё конструкт, послал лучи вниз, к человеку, который мне помог. У меня был долг пред ним и нужно было его оплатить.

Спокойные воды чужой ауры спокойно его встретили и без колебаний взяли себе конструкт, сразу интегрируя его в свою душу. Я на мгновение попросился в его тело и был тут же допущен, оказавшись в полной темноте.

— «Как только выберусь, верну вам долг, просто подождите, — передал я ему в мыслях, на что старик радостно покивал головой».

Не став задерживаться более в чужом теле, я вернулся обратно как раз тогда, когда принесли завтрак и кучу чистых, влажных полотенец. Поблагодарив надзирателя, я разделся и стал умываться, протирая всё тело влажной тканью. Только после этого надел порядком пропахшую потом одежду, которую мне меняли лишь раз в три дня, и сел есть. Неспешно жуя и запивая бутерброды, я растягивал удовольствие по максимуму, почему-то у меня было стойкое чувство, что это был мой последний подобный завтрак.

Ровно в двенадцать часов засовы на двери камеры заскрипели и внутрь вбежал десяток солдат, нацелив на меня оружие. Следом за ними внутрь вошёл высокий, красивой внешности мужчина в парадной форме капитана, который приложив платок к носу, крайне недовольно посмотрел на меня.

— Встать!

Я удивлённо посмотрел на него, не сделав и попытки это сделать.

— Встать! Я сказал! — заорал он, покрываясь красными пятнами.

В дверях я увидел любопытные лица надзирателей, поэтому усмехнулся и спокойно произнёс.

— А то что?

Военный, едва не закипев от этих слов, протянул руку к одному из солдат и потребовал шомпол, когда получил требуемое, бросился с ним ко мне, занеся руку для удара.

Я проследил взглядом, как его тело оседает на пол, а нос расквасился, встретившись с каменными плитками пола. Кровь полилась сразу, пачкая его недавно чисто отглаженный и чистый мундир. Повернувшись, я с улыбкой посмотрел на солдат, которые наблюдали эту сцену. Они смотрели то на тело неподвижного командира, то на меня. Затем один, затем другой, бочком стали выходить из камеры. Когда они исчезли, ко мне заглянул начальник тюрьмы и я лишь развёл руками в ответ на его удивлённое выражение лица.

Через двадцать минут появилось два солдата, без оружия, которые трясясь от ужаса, попросили у меня забрать командира, я лишь отмахнулся рукой, позволяя им. Мне самому было интересно, кто такой тупоголовый решил, что со мной можно обращаться подобным образом.

Ещё через полчаса в камеру зашли шесть новых, крепких телом солдат с шомполами в руках, которые без слов, кинулись на меня. Я подумал, что это через чур и лишил создания сначала их, а затем и всех, кто приехал по мою душу, впитав в себя прорву энергии. Перед входом стояло аж два полных грузовика с солдатами и третий, с одним лишь водителем и конвойным, видимо для меня, так что «подкрепился» я знатно.

С трудом вытащив всех по одному из камеры, я попросил Жана принести мне обед, что он тут же сделал, старательно делая вид, что ничего особенного только что не произошло.

Вечер и ночь прошли спокойно, я хорошо поужинал, выспался, так и не решившись переместиться в тело Жули, чтобы не оставить своё тело беззащитным в свете непонятных телодвижений, что сейчас происходили вокруг меня. Поэтому когда утром, в самый разгар завтрака открылась дверь и в камеру вошёл одетый по гражданке Рамфи Сорес, с красными глазами и весьма неважно выглядящий при этом, я гостеприимно показал ему рукой на табурет напротив.

— Присоединяйтесь Рамфи, хотя должен вам признаться, что вид у вас крайне неважный с последнего раза, что мы виделись. Новые погоны так на вас повлияли?

— Благодарю, — тот не стал выёживаться и кряхтя, упал на предмет мебели, который зашатался под его весом. С трудом сохранив равновесие, но потянулся к бутербродам и яичнице.

— Что это за клоун был тут вчера? — мирно поинтересовался я у него.

— Да, есть у нас один, в штабе, — он укусил крупный кусок, тщательно его пережёвывая, — меня заранее вызвали конвоировать вас, но он решил проявить инициативу и выслужиться, самостоятельно отправившись сделать это раньше.

Я удивлённо на него посмотрел, он не моргая, встретился с моим взглядом.

— Что поделать, идиот, — он развёл руками, — хорошо хоть вы его не убили, а то шуму было бы … он сын одного влиятельного генерала.

— Тогда точно идиот, — подтвердил я, запивая чаем.

— Мистер Рэджинальд, — в камеру заглянул Жан, — ещё чаю? У вас гость.

— Да спасибо большое, — поблагодарил его я, за ещё один принесённый чайник.

Военный внимательным взглядом проводил передачу и поинтересовался.

— Чем это вы их так прикормили?

— Мы договорились не портить друг другу жизнь, — туманно ответил я, — вы же знаете, как я ценю людей, которые держат обещания.

— Это точно, — тут же нахмурился он, — но я лично не могу вас обрадовать подобным.

— Куда перевод и зачем? — поинтересовался я, — я ведь уже в тюрьме.

— Мой ответ вам не понравится, — его настроение стало портиться с каждой секундой, — Гуатраномо, тюрьма особого режима для военных преступников, предателей, шпионов.

— Что? Хуже, чем здесь? — удивился я.

Он отвёл взгляд.

— Здесь просто рай.

— Хм, ну что же, тогда нужно хорошо подкрепиться, перед тем как туда ехать, — сердце дрогнуло от его слов, но я постарался не выдать себя, — а причина то какая? Чем моё пребывание тут не понравилось Сенату?

— Поезда, идущие на фронт, будут проходить мимо той тюрьмы, так что вас никуда больше возить не потребуется. Это усиленные меры безопасности в отношении вас, после последнего покушения и ещё кое что.

— М-м-м?

— Я не должен говорить этого, но мне показали приказ Сената, вы теперь под общим надзором. Решения по вам принимают все главы комиссий, — нехотя ответил он.

— То есть своих старых знакомых я больше не увижу? — я понял, что меня тупо слили. Очередной раз.

— Пойдёмте мистер Рэджинальд, спасибо за завтрак, — от промокнул губы салфеткой и поднялся на ноги, не делая и попытки достать пистолет из кобуры. Кто-кто, а уж он точно знал, насколько это бесполезно.