Кассандра Клэр - Draco Veritas

Сириус поперхнулся виски:

— Ты серьёзно?

— Конечно, — невозмутимо отозвался Снейп. — Я всегда любил Нарциссу. Если брак с тобой сделает её счастливой, моя радость будет безгранична.

— Да уж — вижу, насколько она безгранична, — скривился Сириус.

— Каждый выражает радость как может, Мягколап, — урезонил Люпин.

— По меньшей мере, добрых девяносто процентов из ста выразили бы её улыбкой, — возразил Сириус. — Я же не прошу его петь песенки.

— Могу спеть, если пожелаешь, — предложил Снейп.

— Чего? — обалдело вытаращился Сириус.

— Намекаешь, будто я не умею петь? — спросил Снейп.

— Не думаю, что это намёк, — возразил Гарри. — По-моему, именно это он и хочет сказать.

— Говорят, у меня приятный голос, — задумчиво заметил Снейп.

— Правда-правда, — подтвердил Драко. — Особенно с квартетом домашних эльфов на подпевке.

Зельевар едва заметно улыбнулся и, развернувшись, зашагал прочь. Сириус провожал его взглядом из-под задранных на недосягаемую высоту бровей.

— Свихнулся, — произнёс он в пространство. — Безумен, как шляпник.

— Не думаю, — отозвался Люпин. — По-моему, просто хочет «зарыть топор войны».

— А что такого безумного в шляпниках? — встрял Драко. Пять мартини и бутылка вина наконец-то его догнали. — Знавал я в Лондоне одного шляпника. Милейший был человек. И никогда не казался мне ненормальным, по крайней мере, не более чем прочие взрослые.

Рон неожиданно сел. Кружка, балансировавшая на его голове, грохнулась об пол и разлетелась вдребезги. Остатки масляного эля выплеснулись Гарри на туфли.

Рон, похоже, ничего не заметил.

— Шляпники использовали соединения ртути для обработки меховой оторочки шляп. Поскольку они работали в плохо вентилируемых помещениях, ртуть проникала в кровь и накапливалась. Со временем шляпники начинали выказывать признаки отравления ртутью, в том числе мозговые расстройства, приводящие к психозам. Отсюда и фраза «безумен, как шляпник».

Все остолбенело вытаращили глаза.

Рон пожал плечами:

— У папы была какая-то маггловская книжка по истории. Оттуда и вычитал. А что?

Гарри подтолкнул к нему наполовину полную кружку с масляным элем:

— Пей, Рон. Умоляю, ты лучше просто пей.

Рон потянулся за кружкой, но рука замерла на полпути, когда звуки знакомого голоса эхом раскатились по залу. Вся компания, и он в том числе, медленно обернулась.

Снейп стоял на подиуме в окружении музыкантов — той самой группы, что недавно наяривала «Зелёные Рукава».

— Леди и джентльмены, — обратился Снейп. Гарри подумал, что тут не обошлось без заклятия Sonorus, поскольку голос, казалось, взлетал прямиком к потолочным балкам. — Я хочу спеть песню в честь моего друга, чья свадьба состоится завтра. Говоря «друг», я имею в виду не этого типа, — Снейп указал на Сириуса, — он-то как раз мне вовсе не друг и, по правде говоря, тот ещё паршивец. Однако он женится на женщине, которой я симпатизирую, и по такому поводу мне хотелось бы исполнить классическую балладу холостяцких вечеринок «Хотя я ростом маловат, зато метёлкой не обижен».

— Вот это да! — удивился Драко. — Никогда бы не подумал, что такая песня взаправду существует.

— О да, — мрачно откликнулся Люпин. — Ещё как существует.

Сириус ничего не сказал. Он неотрывно смотрел на Снейпа, забыв закрыть рот.

Вступил оркестр, и Снейп запел мощным баритоном.

У миссис МакФрай были в саже камины, Не лучше они и у Молли О’Клю. Сказал трубочист, подмигнув: «Для тебя я Достану любимую щётку свою. Пускай я чумазый и ростом не вышел, Метёлка моя, как мощнейший рычаг, Слезу выжимает у стойкой девчонки. Нельзя ли залезть к вам в очаг?» Камин прочищать — так себе работёнка, На ней невозможно звёзд с неба добыть, Но коль запылилась труба у девчонки — Хоть мэра жены — можно ей угодить. Мать сыну пеняла: «Язык твой — что бритва, Но стать адвокатом не светит тебе. Отец не упустит ни юбки, ни литра — Шуршать по каминам фамильный удел». Как в Южном Уэйне я встретил девицу: «Где ваш трубочист? Трубы сажей чадят!» Смеётся красотка: «Он важная птица! Есть разные трубы для ушлых ребят!» Парнишке юница твердит, замирая: «Забита труба — сразу телу теплей». Хохочет в ответ он, улыбкой сверкая: «Не сажей забита — метёлкой моей». Пускай я чумазый и ростом не вышел, Метёлка моя, как мощнейший рычаг, Слезу выжимает у стойкой девчонки. Нельзя ли залезть к вам в очаг?« К венцу они с девой отправились вскоре — Душевнее свадьбы не видывал свет. Но дети едва не утопли — вот горе! — Подружки так рьяно ловили букет. Уж годы не те, и мозги закоптились, Не помню, где я, а где младший мой брат… Зато для жены как отмазки сгодились: „Я сослепу лез во все койки подряд!“. Рыдают селянки, ступая за гробом — Прощания час с трубочистом настал, Но тут сорванец заступил им дорогу И, кланяясь низко, скорбящим сказал: „Достоинств его перечесть я не в силах, Однако утешьтесь, подруги-друзья: Ведь дело своё не забрал он в могилу — Наследство его — и метла — у меня!“ Пускай я чумазый и ростом не вышел, Метёлка моя, как мощнейший рычаг, Слезу выжимает у стойкой девчонки. Нельзя ли залезть к вам в очаг?» Поднимем бокалы, содвинем их, други — Я вас угощаю, так выпьем до дна! Чтоб вьюшки — открыты, метёлки — упруги, И пусть наша жизнь будет столь же полна!

Снейп закончил петь, холодно поклонился и удалился со сцены. Так и не закрыв рот, Сириус смотрел ему в спину.

— Когда ты сказал, что Снейп хочет «зарыть топор войны», — очнувшись, пробормотал он, — я и подумать не мог, что этот топор засунут мне прямиком в уши.

— А что — вовсе даже и неплохо, — возразил Гарри.

Сириус всё тряс головой:

— Никогда не знал…

— Теперь знаешь, — фыркнул Люпин в кружку с пивом.

* * *

Гарри всегда поражало, что даже летом в стенах Имения было холодно, как на Северном Полюсе. Он свернулся клубком под толстенным одеялом — кстати, об одеялах: к этой комнате прилагалось чёрное, расшитое серебряными змеями. В итоге Гарри не мог отделаться от кошмаров, в которых змеи оживали и начинали по нему ползать… В общем, Гермиона отдала ему своё запасное — жёлтое в голубенький цветочек. Гарри предположил, что, в конце концов, змеи — это всё-таки не его.

Словом, он ёжился под толстым одеялом, когда в дверь забарабанили. Пришлось, чертыхаясь, вылезти из кровати и, едва ноги коснулись ледяного пола, зачертыхаться цветистее. Подскакивая на цыпочках и бормоча проклятья, Гарри перебежал огромную комнату и распахнул дверь: кто бы там ни стоял, решил он, мало ему сейчас не покажется.