Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру

– Нет-нет, раз он такой скромный человек, то не стоит, – завозражала Надя. – Может быть, если он согласится приобрести письмо, то нельзя ли все провести через вас? Заодно и сами сколько-нибудь заработаете...

Надя заметила, как загорелись глазки у искусствоведа, но ответил он примерно так, как Надя и ожидала:

– Когда речь идет об искусстве, а тем более о Пушкине, я отвергаю любые корыстные мотивы! – Однако, немного помолчав, он добавил: – Если я уговорю бизнесмена дать сто тысяч, то согласится ли ваша подруга десять тысяч заплатить мне?

– Не сомневаюсь, что согласится, – уверенно ответила Надя. – Ей так нужны деньги, и как можно быстрее, что торговаться она не станет.

– Ну так как же мы договоримся? – уже совсем по-деловому заговорил Петр Петрович. – Давайте так: я ознакомлюсь с письмом, поговорю со своим другом-меценатом, а потом сообщу результат. Можно ли узнать телефончик либо ваш, либо вашей подруги?

Надя на минутку задумалась: "Да, этого мы не учли. Если я дам свой здешний телефон, то Петр Петрович, или как его там на самом деле, может выяснить, что это – телефон особняка вдовы Лавантус, где квартирует Василий Дубов, и тогда рыбка сорвется с крючка. Ну что ж, придется изворачиваться".

– Видите ли, Петр Петрович, у меня нет телефона, а подруга живет в коммуналке и не очень афиширует свое пушкинское письмо, так что ей лучше не звонить – вдруг соседи по параллельному подслушают...

– А, понимаю, понимаю, – закивал Петр Петрович. – В таких делах всегда нужно соблюдать конфиденциальность. Тогда знаете что, Надюша, я вам оставлю свой телефончик – позвоните... Ну, скажем, завтра вечерком – за это время я успею оценить товар, то есть, простите, проверить подлинность письма, и столковаться с покупателем. – Искусствовед извлек из внутреннего кармана мятый листок и авторучку, что-то нацарапал и протянул Наде.

– Непременно позвоню, – закивала та, пряча листок в сумочку. -Только знаете что, Петр Петрович... Вообще-то я редко ошибаюсь в людях, а глядя на вас могу сказать, что почти на девяносто девять процентов уверена в вашей совершенной честности и порядочности...

– Ну зачем вы так, – смутился искусствовед.

– Это я к тому, что "доверяй, но проверяй", как говаривал Рейган.

– Да, безусловно, – согласился Петр Петрович. – Контроль – первая вещь в любом деле.

– Ну вот, – продолжала Надя, – если ваш меценат решится приобрести письмо, то при акте купли-продажи я непременно буду сопровождать свою подругу, и мы обязательно проверим и даже пересчитаем все деньги.

– Это ваше право, – недовольно буркнул Петр Петрович.

– Поймите, это не от недоверия к вам или, упаси боже, к вашему другу, а просто обычная мера предосторожности. Тем более, я слышала, что совсем недавно здесь же, в Кислоярске, одной даме всучили так называемую "куклу" -пустые бумажки в пачках из-под долларов.

– Извините, не в курсе, – чуть вздрогнув, проговорил Петр Петрович.

– Нет, ну это я так, к слову, – деланно смутилась Надя. – Я уверена, что с вами у нас подобных недоразумений возникнуть просто не может... Ну хорошо, я пойду, так что ждите звонка.

Пожав руку Петру Петровичу, Надя неспешно удалилась, а ее собеседник вернулся к недопитому пиву.

Приближалось время обеда, и зал ресторана "Три яйца всмятку" постепенно наполнялся посетителями. Сидевшие за столиком в дальнем углу две женщины -Надежда Чаликова и ее подруга, крупная осанистая дама в красном платье до пят – то и дело поглядывали в сторону входных дверей: с минуту на минуту должен был появиться Петр Петрович. Однако всякий раз входил кто-то другой.

– Ну, теперь-то уж точно он, – загадала Надя, когда дверь в очередной раз приоткрылась. Но ошиблась – в зал вошел собственной персоной доктор Серапионыч. Заметив Надю, он приветливо помахал ей рукой, а сам направился к столику в середине зала, где уже уплетали обед и одновременно оживленно беседовали еще несколько человек.

– У них тут чуть не каждый день собирается милая компания, – низким грудным голосом сообщила Надина подруга. – Доктор Владлен Серапионыч, инспектор Столбовой, турбизнесмен Ерофеев. Вон та дама в темном – историк Хелен фон Ачкасофф. Обычно еще бывает частный сыщик Дубов, но сегодня что-то не видно...

Тут дверь вновь раскрылась, и в зал вошел Петр Петрович. При нем была огромная хозяйственная сумка – столь же старомодная, как его болониевый плащ. Увидев Надю с подругой, он тут же направился в их угол:

– Добрый день, сударыни.

– Вот это и есть искусствовед Петр Петрович, – сказала Надя. – А это моя подруга, э-э-э...

– Василиса Николаевна, – представилась дама. – Ну что же, дорогой Петр Петрович, к делу?

– Да-да, разумеется, – подхватил Петр Петрович. – Надеюсь, письмо при вас?

Вместо ответа Василиса Николаевна извлекла из-под разреза платья большой незаклеенный конверт и протянула его искусствоведу. Петр Петрович с неподдельным трепетом вынул оттуда несколько пожелтевших листков, исписанных характерным пушкинским почерком.

– Да, все в порядке, – констатировал он, внимательно осмотрев письмо. – Мой друг-меценат будет очень доволен. А это вам, – похлопал он по сумке. – Девяносто тысяч, как договаривались. Будете проверять?

– Будем! – решительно заявила Чаликова.

– Здесь девяносто пачек по тысяче, – пояснил Петр Петрович. – Стало быть, в каждой по сто десятидолларовых банкнот.

Василиса Николаевна запустила руку в сумку, извлекла первую попавшуюся пачку и, чуть сдвинув обертку, принялась ловко, будто заправский кассир, пересчитывать купюры.

– Вы что, прямо здесь?.. – изумился Петр Петрович. – Может быть, лучше пройдемте в отдельный кабинет?

– Да зачем же? – лучезарно улыбнулась Надежда и принялась пересчитывать другую пачку. – Мы ж ничего дурного не делаем, напротив -помогаем пушкиноведам приобрести новую бесценную реликвию!

– К тому же вон тот господин – мой знакомый милицейский инспектор, -добавила Василиса Николаевна. – Так, знаете, на всякий случай.

– Все ясно, это ловушка, – упавшим голосом произнес Петр Петрович.

– Да ну что вы, какая ловушка! – еще лучезарнее возразила Надя. – Мы же с вами честные люди, к чему нам друг друга ловить? Так, мера предосторожности.

– Ну, разве что, – угрюмо пробормотал искусствовед.

– По-моему, все верно, – заметила Василиса Николаевна, перелистав купюры в своей пачке. – Думаю, остальные пересчитывать не стоит.

– Посмотрим только, нет ли где пустых бумажек, – добавила Надя.

Когда все пачки были просмотрены, Петр Петрович вместе с обеими дамами закидал их обратно в сумку, каковую вручил Василисе Николаевне, а сам, торопливо простившись, предпочел покинуть ресторан.