Донован Фрост - Храм ночи

Однако после звездной мягкой ночи на светлеющем небе не было видно ни облачка. Нун спокойно шел рядом с ним, показавшись оглядевшим его наемникам именно тем, кем его представил безразличным тоном Диго — «соглядатай из местных» — затем встрепенулся и беззвучно засмеялся.

— Я так мало общался в последнее время с простыми смертными, что кое-что подзабыл. Хвала предусмотрительным храмовым служкам! — И он извлек из-за пазухи полотняный мешочек, вытряхнув на белую ладонь несколько пряно пахнущих корешков. — Уважаемый Диго, приношу свои извинения. После сеанса… гм… после нашей ночной беседы тебе следует пожевать один из этих корешков. Тогда силы твои восстановятся, а некоторые неудобства, которые ты сейчас испытываешь, пропадут без следа.

Аргосец подозрительно осмотрел корешки, понюхал их, подбросил на ладони, затем, пожав плечами, кинул в рот. Вкуса он не почуствовал, лишь небольшую горечь во рту, да в нос шибанул мятный дух.

— Сет свидетель, я не стал бы отравлять столь достойного человека таким жалким способом. Итак, вижу, отряд твой готов к выступлению, и я продолжу свою мысль.

Диго отдал необходимую команду, и, выждав, пока головной дозор и боковое охранение исчезнут из виду, длинная колонна псов войны двинулась по узкой звериной тропке вглубь Аквилонии. Нун говорил тихо, чтобы его не слышали шедшие рядом воины, однако Диго прекрасно его слышал, равно как и осторожные шаги своих дозорных, кравшихся в глубине чащи, и крики птиц в утреннем небе, летевших так высоко, что казались частицами взметенной пыли.

«Корешки-то что надо. И глаз дергаться перестал», — безразлично подумал Диго, слушая стигийца. Тот, едва шевеля бескровными губами, говорил:

— Гирканцы не раз испытывали на себе силу аквилонского оружия. Несколько поражений они потерпели не так давно, уже при владычестве Конана, будь имя его навеки проклято в обитаемых землях. Посему они выступят в этот рискованный поход, лишь дождавшись сигнала своего змееныша, о том, что мятеж обрел серьезную силу, и в Тарантии начались волнения среди аристократов, недовольных засилием варваров с севера, а Конан погиб под стенами пеллийской твердыни. Таковой сигнал может и не последовать, не правда ли?

— Теперь, когда я кое-что знаю, вряд ли он последует, будь этот Хват хоть… самой большой змеей после Сета, — пробурчал Диго, глотая горькую слюну с остатками чудодейственного корня.

Нун, казалось, не заметил непочтительных слов, и продолжал:

— Орден Блистательных уповает не только на силу наемных мечей в своем грядущем противостоянии Золотому Льву и Немедии. Торкиль Пеллийский, вне всякого сомнения, наткнулся в записях своего отца на некие магические силы, вернее — на доселе неизвестные колдунам этого века ключи к магическим силам, в объяснении природы которых в тупик зашли лучшие некроманты Стигии.

— Даже так, уважаемый Нун? Я-то слышал, что против ваших колдунов остальные — просто букашки.

— Ты слышал истину, уважаемый Диго. Речь идет не о чародействе, как таковом, а, насколько я могу судить, о потаенных силах из темных недр мироздания, в течение ряда столетий не имеющих сношений с сынами человеческими. Посему в анналах известного тебе братства чтущих Змея и не нашлось указаний, что могли разъяснить события; происходящие вокруг пеллийского замка.

— Каких-таких событий? — раздраженно спросил Диго, начинавший раздражаться от заумных фраз, не проясняющих сути дела.

— Узнав, что за обычным аристократическим мятежом, пусть с далеко идущими замыслами и серьезным золотым запасом, стоит второй план — гирканское вторжение в хайборийские земли, наше братство, нащупав человека, скрывающегося под маской главаря разбойников, попыталось устранить его… одним простым, но весьма надежным способом. Однако посланного демона на подлете к замку развеяло над Совиной Горой в клочья, которые не удалось собрать весьма сведущим колдунам. Ответный магический удар был такой силы, что свел в могилу преемника знаменитого Тот-Амона и выбросил троих жрецов, связанных «цепью тьмы» из видимого мира. На такое способны лишь некоторые демонические существа, но об их проникновении в наш мир стало бы заранее известно всем посвященным. Пресловутые Белые Колдуны даже в лучшие годы, пока они не занялись врачеванием убогих и ярмарочными фокусами для детишек, всей своей сворой вряд ли сумели бы сбить со следа Звездного Скитальца. Остается подозревать гирканцев — именно их шпион оказался под такой обескураживающе грубой, но весьма действенной защитой. Но выжившие из ума шаманы к востоку от моря Вилайет не способны на подобное. К тому же магический удар такой силы должен был оставить специфический «слепок» в ткани мироздания, а такового не обнаружено.

Стигиец помолчал, видимо, размышляя о непонятных аргосцу деталях высшей магии. Затем рассказ возобновился:

— В Аквилонию послали наемных убийц. Мне достоверно известно, что, по крайней мере, трое из них, легко отправлявших к Сету весьма охраняемых владык Черных королевств, Вендии, Меру и Шема, достигли замка и устроились там в стражу герцога. Подчеркну — в разное время, независимо друг от друга. Однако змееныш до сих пор жив, а члены братства Сета из Птейона третью луну не могут дотянуться даже до теней посланцев на Серых Равнинах. Словно их скормили обитателям Мировой Бездны у корней мира.

— А может, так и было? — спросил аргосец.

— Глупец! — едва не вскричал разгневанный стигиец, и Диго впервые услышал что-то человеческое в его голосе. — Уж под самым носом Сета, да простятся мне эти слова, никому не укрыть его верных слуг!

— Что-то я начинаю сомневаться в вашем могуществе, любезный Нун. То вы всем своим Черным Кругом не могли три десятилетия справиться с Конаном, а ваш Тот-Амон так и сгинул от его рук, а теперь какой-то гирканский выползень с Совиной Горы уничтожает ваших волшебных посланников, словно хороший лучник куропаток в перелетные дни. — Диго болтал без всякого умысла, как принято болтать у вояк в походе. Неважно о чем, лишь бы дорогу скоротать. Невозмутимый же стигиец от одного упоминания позорного провала всех тот-амоновских заговоров был буквально вне себя.

— Тот-Амон оказался глупцом. И в Стигии бывают такие, что личную месть ставят выше долга, подводя под удар вскормивших его. Сейчас смерть Конана уже неизбежна — не важно, падет ли он через несколько дней под стенами крепости Блистательных или умрет от старости. Такие люди, как этот бешеный киммериец, рождаются раз в тысячелетие. Его мог раздавить сам Сет, но не стал этого делать, и не мне судить почему. После провала первых попыток всем думающим посвященным стало ясно — у киммерийца особый путь, столь значимый для мира, что его охраняют силы, несравнимые с потугами таких, как Тот-Амон и недоучки из других братств Тьмы. Оставим это.