Оливер Джонсон - Полунощная Чудь

Уртред вышел вперед. — Я могу перенести ее обратно.

На мгновение надежда мелькнула на обветренном лице старосты. Из всех них только жрец был настолько силен, что мог перенести Имуни обратно наверх. Но Уртред не успел договорить до конца, а девочка в панике уже отшатнулась от него. Как и все горцы, она до смерти боялась его, и никогда не дала бы ему даже коснуться себя. Надежды не было. Гарадас в отчаянии взглянул наверх и громко крикнул, слабо надеясь, что кто-нибудь из жителей деревни рискнул и проводил ее до конца лестницы, а теперь в состоянии поднять ее наверх при помощи лебедки. Увы, все было так, как он сам только что сказал Уртреду и Джайалу: все горцы остались в Годе.

Он повернулся к дочке. — Ты еще не все слышала. Мать задаст тебе жару, когда ты вернешься назад, и никто заслуживает хорошей трепки больше, чем ты. Но сейчас у меня нет выбора: ты останешься и пойдешь с нами.

Девочка попыталась подавить радостную улыбку. Ее отец наклонился к ней, его глаза оказались на одном уровне с ее. — Начиная с этого момента ты всегда будешь рядом со мной, ясно? — сказал он, тыча пальцем ей в лицо. Улыбка замерла на лице Имуни и она испуганно кивнула.

Гарадас выпрямился, взял ее за руку и пошел в другой веревке, которая ждала их.

Так начался их спуск с Годы, и продлился большую часть дня. Утес за утесом, в постоянном соседстве с водопадом, пренебрегая веревкой, Уртред спускался вниз сам. Где-то за полдень они услышали вой, донесшийся далеко снизу. На равнине уже появились волки.

Староста хмуро вздохнул, его угольно-черные глаза уставились вниз, в туман. — Горы полны неугомонных духов, которые живут во льду и в снегу: невидимых призраков, посылающих лавины и открывающих снежные трещины, воющих в бурю баньши, ледяных гигантов, — сказал он. — Эти опасности уже позади нас. Но внизу нас ждут другие опасности: те волки, которых мы слышим сейчас, ерунда, по сравнению с тем, что будет дальше: Ледяные Призраки, Темные Волки, которые живут в Сломанных Вязах, демоны, живущие в Барьере Айкена; и, наконец, после них приходит самый великий из всех: Волк Фенрис.

— А это что такое? — спросила Таласса.

— Это чудовище появляется с первым снегом. Некоторые говорят, что это воплощение самой зимы: никто не может сказать, он из снега или из мяса. Это тень, которая проносится по степи, его дыхание — дух мороза, лапы — когти льда, а глаза — сущность замерзшей луны. Волки, которых мы слышим сейчас, размером с лошадь, а он? Из тех, кто оказался слишком близко к Фенрису, не выжил никто. Вот почему никто из нашего народа не остается в степях после первого снегопада.

Они спустились на еще один утес, на котором стояла небольшая каменная платформа, камни которой были кое-как скреплены между собой; на ней стоял еще один деревянный шкив. Крутой утес, даже еще более крутой, чем все остальные, уходил вниз и пропадал в белой мгле.

— Самый тяжелый, — сказал Гарадас, глядя вниз на пропасть под собой. Он говорил негромко, и они с трудом слышали его слова в грохоте водопада и визге ветра. — Самый длинный спуск: две веревки, соединенные вместе, едва достают до дна.

Джайал тоже посмотрел вниз, на снежное облако. Его лицо было пепельно-серым.

— Нам грозит намного большая опасность, чем любой волк или все призраки равнины, — спокойно сказал он. Все повернулись к нему. — Двойник, — объяснил он, его глаза слепо глядели в окружавший их туман, как если бы он видел что-то внутренним зрением. — Он близко, и он знает, где мы. Я точно это знаю. Он тоже видит нас — как я вижу его.

— Что ты видишь? — спросила Таласса.

— Подземный туннель, и белый свет: он на чем-то, вроде барки. Она приближается, очень быстро.

— Неужели есть путь под горами? — спросила Таласса у Гарадаса.

— Возможно. Есть туннель, который выходит из Логова Харкена, оттуда, где начинается Барьер. Предание говорит, что он идет прямо через горы — возможно до твоего города в Южных Землях.

— Тогда мы должны обойти его, — сказала она.

Староста потряс головой. — Есть только один путь вниз, и этот путь привет нас ко входу в туннель.

— Пускай приходят наши враги, — мрачно сказал Джайал. — По меньшей мере мы предупреждены.

Мужчины наконец закончили разматывать веревку, связали два конца вместе беседочным узлом и привязали стул к шкиву. Как и раньше, один из горцев повернулся спиной к пропасти, шагнул через край обрыва и начал медленно спускаться вниз. Однако на этот раз спуск занял намного больше времени. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем веревка дернулась. Теперь вниз отправились рюкзаки. Стул для Аланды был уже готов.

— Не смотри вниз, чтобы не происходило, — требовательно сказал Гарадас, — глубина завораживает. Многие из тех, кто смотрел, падали и разбивались. — Аланда кивнула, выглядя бледной и слабой, казалось, она не более материальна, чем клубок дыма; стул закачался и начал опускаться. Остальные медленно вытравливали веревку. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем веревка дернулась и они поняли, что она благополучно добралась до дня. Все счастливо вздохнули, даже сама Аланда, от которой остались только кожа и кости. Потом то же самое повторили для Имуни. К тому времени, когда она оказалась внизу, все мужчины настолько устали, что могли только спуститься сами, не больше.

Таласса повернулась к Гарадасу. — Мне не нужно помогать. Я молода и полна сил: я спущусь сама, а вам сила еще понадобится.

— Нет, — сказал Гарадас. — Мы используем стул.

Она потрясла головой. — Я достаточно окрепла.

Гарадас опять начал было протестовать, но Уртред шагнул вперед. — Пускай делает так, как решила. Я буду рядом, на случай, если что-нибудь произойдет.

Таласса улыбнулась, благодаря его, и он вернул благодарность, поклонившись. Вместе с ней он подошел к обрыву и дал ей веревку. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга, потом он повернулся спиной к обрыву и начал спускаться, выискивая ногами малейшую опору на скользкой поверхности утеса. Таласса, волнуясь, тоже начала спускаться, изо всех сил вцепившись в веревку. Ноги скользили, а веревка дергалась в руках. Внезапно ноги сорвались и она повисла над пропастью. Вцепившись обеими руками в веревку, он висела, понимая, что если даже один палец ослабнет — она полетит вниз и разобьется насмерть.

Она взглянула на Уртреда, как улитка прилипшего к утесу в двух ярдах о нее. Ее взгляд вонзился в безжалостные щели его маски. Внезапно она спросила себя, а действительно ли он хочет, чтобы он не упала. Разве он не жрец Ре, а она еще немного и станет Живым Мертвецом? И тут же она услышала его голос, успокаивающий и ободряющий, совершенно не подходящий к жестокой маске. — Держись, я иду, — сказала он. Потом, очень осторожно, он перенес в сторону одну из рук, потом другую, и начал дюйм за дюймом приближаться к тому месту, где она качалась, вцепившись в веревку.