Тимофей Печёрин - Хроники Вандербурга

Лишь здравый смысл напомнил Жлыге, что запас патронов не бесконечен, и заставил опустить автомат.

Вылезшая из-за трупа девчонка оказалась совсем дитем — лет тринадцати от силы. Да и росту небольшого. Ее одежда превратилась в лохмотья и висела лоскутами, но девчонке было не до стеснений. С жалобным взглядом голодного щенка она молча смотрела на своего спасителя. Под этим взглядом Жлыга почувствовал странную неловкость — прям, как когда-то в школе, на медосмотре.

— Слушай, — сказал он тихо, — иди-ка домой…

И тут девчонку, что называется, прорвало. Она зарыдала, затряслась в истерике; лишь отдельные слова просачивались сквозь ее нечленораздельные вопли. Благодаря этим словам Жлыга понял, что дома все мертвы, что девчонке страшно, и что она просто не знает, что дальше делать.

В ответ Жлыга только вздохнул — тяжело и в голос. Ну не привык он быть сострадательным! Не котируется это на районе. Вот крутизну свою лишний раз подчеркнуть — другое дело. А чувствовать чужую боль, переживать ее как свою… Вряд ли в радиусе десяти километров обитал хотя бы один человек с такой способностью. Лично Жлыга считал ее уделом сытых и благополучных людей, не обремененных собственными проблемами. Ну и еще интеллигентов, этих «тепличных растений» рода людского.

— Кто эти люди? — неожиданно внятно и почти спокойно осведомилась девчонка. Жлыга пожал плечами.

— Уроды какие-то. Кто бы знал…

Раскат грома, такой неожиданный при ясной погоде, заглушил его голос, заложил уши и заставил содрогнуться весь дом. Зазвенели ломающиеся стекла, а со стен посыпалась побелка. По одной из стен пошла огромная трещина.

— Что это?! — испуганно взвизгнула девчонка.

— Война, мать твою! — неожиданно для себя Жлыга вспомнил это, наиболее подходящее, слово, знакомое по фильмам и школьным урокам истории. И сам ужаснулся внезапной догадке.

Действительно, как он мог подумать, что происходящее во дворе — просто налет очередных бандюг, вздумавших быстро и легко обогатиться? Да будь это так, на зарвавшуюся шайку в тот же день открылся бы сезон охоты. Со стороны не только полиции, но и серьезных людей, предпочитающих делать свой бизнес, а не просыпаться под грохот взрывов. И хотя лишенных инстинкта самосохранения уродов хватало всегда, вряд ли кто-то из них смог бы устроить такой «большой бум».

Мозг Жлыги, отнюдь не лишенный сообразительности, живо дорисовал картину происходящего. Тот тип, которого он обезоружил, но оставил в живых, наверняка очухался и побежал за помощью. А его дружки сообразили, что атаковать в лоб опасно: в узком проходе даже один человек с автоматом мог натворить дел. Куда эффективнее раздолбать бесполезный уже дом с не в меру дерзким Жлыгой. Чем раздолбать? Артиллерией, разумеется! Если, конечно, это именно война, а не налет…

Новый «большой бум» прозвучал как сигнал тревоги. Отбросив пустые размышления и закрывая лицо от летящей отовсюду известковой пыли, Жлыга двинулся вверх по лестнице. Оставаться на месте, в обстреливаемом доме было не намного разумнее, чем рыть самому себе могилу. Тем более, не имело смысла спускаться во двор, прямо в «распростертые объятья» заросших ублюдков. Но из сложившегося положения, несмотря на его кажущуюся безвыходность, один выход все же имелся. Он вел на крышу, а оттуда, через пожарную лестницу — на землю с внешней стороны двора.

Спасенная девчонка молча следовала за Жлыгой — как бродячая собачонка за приласкавшим ее человеком. Подать голос она осмелилась лишь раз: сказала «ой!», увидев труп, висевший под потолком последнего этажа.

Толкнув обеими руками люк, Жлыга выбрался на плоскую крышу пятиэтажки, а затем помог подняться девчонке. Ее присутствие он воспринял спокойно, как что-то само собой разумеющееся, потому и не возражал.

Панорама, открывшаяся беглецам с высоты пятиэтажного дома, вызвала у Жлыги короткую и непечатную реплику. Предположение, родившееся в его голове после начала артобстрела, не преминуло подтвердиться. Над районом во множестве поднимались клубы дыма, ветер доносил запах гари и пороха, время от времени с разных сторон громыхали взрывы. И впрямь война, промелькнула, по большому счету, праздная мысль. Вот она какая — живьем, не как параграф в учебнике. И кто же умудрился напасть на Вандербург?..

Пропустив девчонку вперед, Жлыга спустился по пожарной лестнице и, спрыгнув на землю, огляделся. По узкой улице, прямо в их сторону, неслась группа отвратительно тарахтевших мотоциклов. «Да они, наверное, старше меня!», — ни с того, ни с сего подумал Жлыга, имея в виду эти жуткие подобия транспортных средств.

Не сомневаясь, что старые «железные кони» везут врагов, напавших на его родной город, Жлыга вскинул автомат и дал по ним очередь. А потом не без удовольствия наблюдал за причудливыми искривлениями траекторий мотоциклов… и их хозяев — тоже. Кого-то снесло на обочину, кто-то вывалился из седла; были и те, кто перевернулся прямо на дороге, вместе со своим мотоциклом. Вряд ли супостаты в кожаных безрукавках ожидали такого приема, в противном случае, они бы не рассыпались так безвольно, словно кегли в боулинг-клубе.

— И куда теперь? — спросила девчонка, стоявшая рядом и переминавшаяся с ноги на ногу.

Вопрос был отнюдь не праздным. Жлыга, разумеется, мог нагрубить этой увязавшейся за ним малявке, сказать, что, теперь, мол, каждый сам за себя… Только лично ему это бы не помогло ни на йоту. Стоя на одном месте не спасешься — особенно, когда вокруг свищут пули и рвутся снаряды. На близкую помощь армии Жлыга тоже не особенно рассчитывал. Каждодневная необходимость выживания пусть не в боевой обстановке, но и отнюдь не на курорте, приучила его полагаться в первую очередь на собственные силы. А еще — привила почти инстинктивное недоверие к институтам власти. Не стали исключением и военные, по мнению Жлыги защищающие лишь свои «пятые точки» и способные сражаться разве что за нашивки и оклады.

Не хотелось Жлыге и изображать из себя супергероя, в одиночку спасающего… хотя бы родной район. Он не переоценивал себя, понимая, что смог убить нескольких супостатов исключительно в силу внезапности. Когда враги превосходят тебя и числом, и умением, об открытом противостоянии не может быть и речи.

Оставалось бежать и прятаться — вот только куда? Где найти безопасное место посреди полыхающего района — и возможно, не только его? Ответ на этот вопрос был, что называется, подсказан самой жизнью. Когда, бесцельно бредя по пустой улице, Жлыга неожиданно наткнулся на приоткрытый канализационный люк.

Похоже, что коммунальщики проводили здесь какие-то работы… Но тут началось вторжение, и они в спешке удрали… сами не подозревая, как помогли кое-кому. Разумеется, сидеть в канализации — это не то, что загорать на балконе или валяться в горячей ванне. Вонь, антисанитария, крысы… но это все же лучше, чем десяток пуль в собственном теле. Так что Жлыга лез в канализационный люк без тени сомнения. Немного поколебавшись, спасенная им девчонка последовала его примеру.