Тимофей Печёрин - Хроники Вандербурга

«Только бы не у нас!»

И лишь на полном ходу ворвавшись во двор, Жлыга и Пузан поняли: чуда не произошло. Более того, все обстояло гораздо хуже, чем они ожидали. И хотя встревоживший друзей дым, как оказалось, не валил из их окна, и вообще ни из какого окна не валил, радости это не вызвало. Потому как, в сравнении с увиденным, чья-то горящая квартира выглядела лишь невинной забавой.

Посреди изуродованной до неузнаваемости детской площадки горел огромный костер. Именно он испускал тот черный и густой дым, что еще издали заметили Жлыга и Пузан. Припаркованные ближе к домам машины были поломаны и разбиты вдребезги. Еще во дворе появилось большое количество вполне целых, но старых и затрапезного вида, мотоциклов. Марки этих мотоциклов Жлыге и Пузану были незнакомы, даром, что друзья работали на автосервисе.

Из подъездов, двери которых были вырваны «с мясом», время от времени выходили… судя по всему, хозяева мотоциклов. Здоровые детины, вряд ли когда-то хотя бы слышавшие такие слова как «душ», «бритва» и «стирка». Заросшие и грязные, одетые в столь же грязные кожаные безрукавки и штаны неопределенного цвета, они походили на нечто среднее между бомжами, бандитами и фанатами какой-то из «легендарных» рок-групп.

Нетрудно было заметить, что заросшие типы пожаловали сюда не для прогулки. Каждый из них выходил из подъезда непременно с «чем-нибудь», причем, старался прихватить этого «чего-нибудь» как можно больше. Судьбу трофеев решал вожак (а может, главарь) — самый здоровый и неопрятный среди этого сборища. По его указаниям часть добычи летела в костер, а другая часть перетаскивалась в кузов тяжелого грузовика с выбитыми стеклами.

Наблюдая за этим действом более-менее продолжительное время, можно было уловить некую систему, определявшую участь награбленного добра. Электроника и предметы мебели, как правило, оказывались в костре, зато всевозможные тряпки и упаковки с пищевыми продуктами складывались в кузов грузовика. Еще внимательный глаз мог бы заметить оружие за спинами или поясами бородатых типов. Однако друзья были настолько потрясены увиденным, что не смогли ни упражняться во внимательности, ни, тем более, тратить на это «продолжительное время».

Первым сорвался Пузан и с возгласом «Э! Че происходит?» направился к ближайшему из бородатых типов. Тот среагировал молниеносно: усмехнулся и прошил крикуна очередью из автомата, извлеченного из-за спины. Прошил в упор, без лишних разговоров, а не выспавшийся, и оттого заторможенный, Пузан даже отскочить не успел. Пара секунд — и изрешеченный пулями бедолага осел на землю.

Следующая очередь предназначалась Жлыге, но тот оказался посообразительнее… и поудачливее своего друга. Предпочел не стоять с покорностью ягненка на бойне, а юркнуть в ближайший подъезд. Он пробежал четыре пролета и остановился на лестничной клетке между вторым и третьим этажами. Там он смог худо-бедно отдышаться, а также попытался осмыслить произошедшее.

Прежде всего Жлыга осознал сам факт гибели своего закадычного друга. Гибели глупой, бесславной, буквально на глазах. Гибели навсегда… Накатила тоска, а следом пожаловал запоздалый укор совести. Удрал, мол, как таракан; не спас, не предостерег своевременно и даже не воскликнул «не-е-ет!» над трупом своего друга, как это бывает в любимых Жлыгой фильмах.

— Да че я мог сделать? — хотел он сказать про себя, но нечаянно произнес вслух, — так хоть жив… по крайней мере. Два трупа по любому хуже одного…

Сказал — и поразился собственному эгоизму, шкурничеству и малодушию. Словно крыса какая-то в него вселилась и озвучивает как персонаж мультика… А ведь Жлыга отродясь не считался трусом; более того, когда на кормивший их с Пузаном автосервис наехали какие-то отморозки, испытать пришлось многое. Синяки, травмы и даже кровь… Но вот смерти, нелепой и на глазах — никогда.

От мрачных мыслей Жлыгу отвлек шорох шагов по лестнице. Кто-то спускался, и, судя по тяжелой неспешной поступи, чувствовал себя уверено и безопасно. Вот ведь сволочь, подумал Жлыга. Какого хрена ты чувствуешь себя в безопасности, когда до смерти — рукой подать?

В том, что это приближается один из злобных бородачей, сомнений не было. Встреча с «коллегой» убийцы Пузана не сулила ничего хорошего, так что Жлыга пересилил брезгливость и спрятался за трубу мусоропровода.

Предположение оправдалось: вскоре на лестничной клетке показался грузный бугай с огромным мешком за спиной. Проклятая кожаная безрукавка и шевелюра, плавно переходящая в многомесячную щетину, свидетельствовали о его принадлежности к той банде, что беспредельничала во дворе. К тем… нет, не людям, скорее, человекоподобным скотам, что убили Пузана. Кулаки Жлыги самопроизвольно сжались.

Но последней каплей стало поведение бугая. Он был не просто уверен в себе; судя по насвистыванию, настроение у этого ублюдка было веселым, беззаботным и жизнерадостным. От существа, вольного делать что заблагорассудиться и убежденного в собственной безнаказанности, иного ожидать не приходилось.

Дождавшись, когда бугай повернется к нему спиной, Жлыга выскочил из своего укрытия и на полном ходу врезался в небритого ублюдка. Бугай был раза в два тяжелее своего поджарого и долговязого противника, но ему это, скорее, помешало, чем помогло. Потеряв равновесие и оступившись на лестнице, бугай повалился вниз, увлеченный собственным немаленьким весом, а также тяжестью мешка. Рванувшийся следом Жлыга ударом ноги сообщил этой небритой скотине ускорение, а затем еще от души врезал ему под ребра. Тяжелые, шнурованные и, как их называл Пузан, «военные» ботинки в очередной раз себя оправдали.

Заметив за спиной поверженного бугая короткоствольный автомат, Жлыга воспрянул духом, а еще — испытал острый приступ кровожадности. Схватив оружие, он загорелся желанием, для начала, добить волосатого урода. Но дальше желания дело не дошло: откуда-то сверху раздался истошный визг, переходящий в плач; он и отрезвил упивающегося победой Жлыгу. Вопрос, что делать дальше, для него уже не стоял, как и вопрос «что не делать». Ясно что — не уподобляться больше животным из семейства грызунов. Одного раза вполне хватило…

С автоматом под мышкой Жлыга дошел до четвертого этажа, где и обнаружил источник визга. Еще одна мразь в кожаной безрукавке развлекалась, прижимая к стене сопротивляющуюся из последних сил девчонку. Ни тратя не секунды, Жлыга нажал на курок. Короткая очередь скосила обладателя кожаной безрукавки, не успевшего даже оглянуться.

Лишь здравый смысл напомнил Жлыге, что запас патронов не бесконечен, и заставил опустить автомат.