Г. Эмар - Гипнотический роман

На Лионском вокзале, когда они обнялись в последний раз, Реймон понял печаль Онора, он почувствовал всю горечь их разлуки и был в нерешительности, но такой легкой, увы! что он не выразил ее даже словом, а только более долгим объятием.

Он писал из Марселя, Неаполя, Капри и Хартума. В своем последнем письме он извещал своего друга, что встретил некоего француза по имени Адриян Брюно, и что он предложил ему вместе с ним исследовать страну озер. Затем полное молчание. Онора писал, осведомлялся в Египте, ему не могли дать никаких сведений. Тогда он сам отправился на берега Нила. Употребляя всю мудрость ученого человека, все внимание своего опытного ума, пользуясь, наконец, вполне научным методом, как будто дело шло о реставрации исчезнувшего вида, ему удалось, наконец, напасть на след своего друга: недалеко от истоков реки, на территории одного черного племени, он нашел вполне ясные доказательства смерти Реймона Сильвестра. Вождь племени был одет в сюртук несчастного и вместо шарфа повязал себе на шею один из его носков, метка которого, несмотря на слой грязи, была еще видна. Эти дикари нисколько не боялись признаться, что по совету другого белого человека, его сотоварища, они бросили несчастного в реку на съедение крокодилам.

Онора Мери сейчас же заподозрил Адрияна Брюно, но негры не могли ему дать приметы убийцы. Онора искал его везде, и в Египте, и в Европе. Прошло уже более 10 лет, как он снова стал заниматься в музее, и не прошло ни одного дня, чтобы он не думал о мести. Он познакомился с гипнотизмом, надеясь с его помощью раскрыть самые сокровенные тайны. Эта совершенно неосновательная идея, которая возникла у него только благодаря страстному желанию мести, не потухла в нем и до сих пор, хотя все субъекты, которых он спрашивал насчет Адрияна Брюно, никогда не сказали ему ничего определенного. Мери часто ходил в Сальпетриер, там он познакомился с Бюрком, и там же следил за опытами господина Шарко. Каждую минуту Онора сталкивался с душевнобольными. Он не мог оставаться равнодушным при виде сумасшедшего. Когда он из окна своей комнаты замечал этого человека, бледного, бродившего перед галереей, не зная, где остановиться, им овладевало страстное, почти болезненное любопытство.

Какая темная мысль, спрашивал он себя, приводит его постоянно сюда, где ему так тяжело? Сумасшедшие — это беспокойные, мнительные существа. Если убийца Реймона Сильвестра потерял рассудок, что часто случается после преступления, он не преминет явиться в те места, где жила его жертва. Этот безумец все справляется с картой. Что это за карта? Я не могу рассмотреть ее при моем плохом зрении… Эта карта, его сапоги, износившиеся от беспрестанной ходьбы — все это, быть может, говорит за то, что он воображает себя в путешествии. Он приходит сюда в места, где есть пресмыкающиеся, чтобы посмотреть на животных, которые ему напоминают или даже представляют ту страну, которая постоянно влечет его к себе. Он никогда там не останавливается: что-то ему мешает, что-то такое, над чем он скоро одерживает верх: я видел жесты, которые не оставляют во мне никакого сомнения на этот счет… Он имеет вид человека прекрасно все видящего, но не смеющего признаться даже себе в том, на что он смотрел.

Обдумав все это, Онора не был уже в состоянии освободиться от этой мысли. Ужасное подозрение, в котором он столько раз обманывался, удивительно упорно остановилось на этом помешанном, Раз, сидя у окна, Онора поджидал его возвращения. Увидев сумасшедшего, Онора побледнел. Собрав всю свою силу воли, он сосредоточил на нем всю энергию своего взгляда и громко произнес, как будто бы тот мог его услышать.

— Остановись же перед этими животными, которых ты сгораешь желанием посмотреть!

И сумасшедший остановился в нерешительности.

— Ну, взойди же! — сказал Онора.

И сумасшедший приблизился к двери.

Пот каплями выступал на лбу Онора. Потом он с проклятием затопал ногами. Сумасшедший удалился быстрыми шагами и скрылся на повороте аллеи.

Но он непременно опять придет сюда, утешал себя разочарованный препаратор, и действительно, на другой же день, этот человек снова возвратился. Он, по-видимому, был спокойнее обыкновенного и так важно развернул свою карту, что Африка делалась отчетливо видна. И на этот раз ему как видно хотелось подойти к гадам, но и на этот раз он этого не сделал,

— Он войдет, войдет туда! — повторял Онора,

Он приказал сторожам пресмыкающихся впускать его во всякое время и позволять ему везде ходить свободно, но незаметно для него следить за ним.

III

Сумасшедший целую неделю не возвращался в зоологический сад. Может быть, он предчувствовал свою погибель или, может быть, заболел. Хотя он продолжал постоянно ходить, но перестал есть, и странно было видеть у сумасшедшего, это беспрестанно движущееся тело, не принимающее пищи. Этот несчастный более не принадлежал себе. Невидимая рука водила его повсюду и часто толкала его в места, которых он боялся больше всего. И вот он снова появился в музее и направился прямо в помещение пресмыкающихся. Он пришел туда в то время, когда запирали ворота. Он позвонил, выдав себя мальчику за русского ученого, которому правительство поручило осмотреть все эрпетологические коллекции Европы.

Был жаркий день, ожидалась гроза. Темные тучи низко нависли над землей, заслоняя солнечный свет. На дворе птицы испускали пронзительные крики, которые были слышны через двойные рамы галереи. Последняя, всегда отапливаемая даже и в середине лета, насытилась также электричеством. Капли пота выступали на лбу сумасшедшего. Он смотрел, и его широко раскрывшиеся зрачки делали глаза еще более мрачными, Глубокая тишина царила в зале, посетитель двигался, как тень, пресмыкающиеся также двигались без шума: одни медленно скользили по воде, другие тихо распрямляли свои кольца на мягких покрывалах.

Крокодилы прежде всего привлекали внимание. Их было с дюжину в каменном бассейне, окруженном изогнутой решеткой. Там их было два различных вида; один вид — огромные крокодилы с берегов Нила, другой — средней величины, с реки Миссисипи. Но все они были страшны с их пастями, унизанными хищными зубами, ужасны также и вследствие резкого контраста между их головами и туловищем, которое хотя и было больших размеров, но казалось детским: короткие руки и чрезвычайно маленькие кисти, как у пухленькой девочки. Толстая кожа, покрытая, как броней, правильно расположенными шипами, имела серый цвет илистых камней. По целым дням дремлют они с полуоткрытыми или даже совершенно открытыми глазами, похожими на огромные драгоценные камни, на желтый агат, вделанный в грубую оправу. Прекрасная пальма, роскошно распустившаяся в этой жаркой теплице и покрывавшая бассейн своею листвой, была единственным представителем величественных растений, покрывающих берега плодородных рек.