Владимир Мясоедов - Спасти рядового Иллидиана

С хрустом сложенные за спиной крылья суккубы изогнулись назад, почти выломавшись из суставов. Взвывшая от боли демоница выгнулась дугой, стремясь хоть как-то облегчить боль в дополнительных конечностях.

— Я задал тебе вопрос. Весьма простой вопрос. — Мягко заметил гоблин и переплетение кожи и тонких костей начало в прямом смысле слова скатываться в трубочку. Сначала медленно, но с каждой секундой деформация их все нарастала. — И пока еще не услышал на него ответа.

— Схватка с сильным врагом это боль! Тренировки это боль! Магия это боль! Чем больше ты можешь вынести, тем выше поднимешься и тем меньше будешь терпеть! — Выкрикнула суккуба, отчаянно дергаясь в воздухе. — Вся наша жизнь боль, лишь полюбив её можно добиться успеха! Хватит! Пожалуйста!

— У тебя ничего не сломано. Так, пара легких растяжений, максимум вывихов. — Заметила эльфийка, наблюдая, как опустившаяся на пол демоница складывает прижимает крылья к бокам, чтобы они служили ей дополнительной защитой и не мешали вжиматься в стену. — Будь иначе, движения не были бы такими естественно-автоматическими. Значит, ты плохо умеешь терпеть.

— Да! Я слаба! Иначе меня бы никогда не отдали на роль игрушки смертному чародею, пускай даже весьма перспективному! — Ощерилась пленница. — Не могу снести ударом кнута голову латнику вместе со шлемом! Валюсь с копыт от усталости, когда ненадолго подчиняю чье-то сознание! Не в силах найти себе достойного покровителя, поскольку они всегда выбирают тех, кто луче меня и оставляют без внимания жалкую неудачницу! Довольны?!

— Ну, чего-то такое я и подозревал, когда смог тебя скрутить за тридцать секунд, даже серьезно не ранив при этом. Ладно, не расстраивайся, не всем же быть великими героями или там ужасными злодеями. Никчемные трусливые плаксы тоже нужны, хотя бы для создания контраста. — Пожал плечами гоблин, без всякого сострадания приходясь по чувствам пленницы. — Ладно, вижу, на конструктивную работу ты настроилась. Уже хорошо, что мне не пришлось тащить сюда разнообразный пыточный инвентарь и мучиться, находя твои слабые места и болевые точки. Итак, начнем небольшой блиц-опрос, чтобы проверить искренность желания сотрудничать и информированность. Первый вопрос, как зовут дитя, родившееся на свет от взаимодействия создателя Пылающего Легиона Саргераса и человеческой женщины?

— Чего?! — Вопль паладина мог быть услышан не только на улице, но даже и за пределами поселка.

— Как?! — Немногим тише кричала Фиэль Златокудрая.

— У первого из повелителей есть наследник?! — Суккуба тоже не смогла сдержать удивления. — Точно?!

— А чему вы все так удивляетесь? — Не понял гоблин, обводя взглядом камеру и всех находившихся внутри существ. — Найдите мне хоть одну причину, чтобы архидемон начал страдать целибатом. Ну, кроме смерти и насильственной кастрации какими-нибудь Божественными Ножницами Великой Мести.

На этих словах Фиэль вздрогнула. Её тыловую часть кто-то начал весьма ощутимо поглаживать. Впрочем, паладин был на виду, а значит, виновник определился мгновенно. Проблема в том, что он уже развернулся обратно к суккубе и требовательно заглядывал ей в глаза, вынуждая себе отвечать. Возмущаться в такой ситуации было бы…не совсем правильным. Допрос после подобного точно бы оказался нарушен и весьма серьезно, кто знает удастся ли в следующий раз так надежно вывести пленницу из равновесия. Тем более, Златокудрая не готова была выставить домогательства гоблина к своей персона на публику. Особенно такую, которую она не может заткнуть приказом или стрелой. Паладина она могла не любить, причем весьма сильно, но устранять его было бы безумием.

— Э…Не знаю таких. И никогда не задумывалась о личной жизни Саргераса. В гаремы командиров Пылающего Легиона меня даже уборщицей не возьмут, о месте наложницы и мечтать то глупо. — Несколько неуверенно пробормотала суккуба. — Да и вряд ли хотя бы высших натрезимов информируют о творящемся внутри.

— А ты то тогда откуда о наличии ребенка знать можешь? — Прищурилась Фиэль, стискивая зубы. Невидимые пальцы слегка поменяли область своего исследования и теперь медленно поднималась вверх по ногам и уже почти добрались до коленей. — Если свежие вести из гаремов архидемонов широкого распространения не имеют?

— Лжешь, собака?! — Паладин оказался категоричен в своих суждениях.

— Хороший ребеночек, весь седой уже и одним ударом может дракона насмерть уконтропупить. — Буркнул себе под нос гоблин. — Все! Больше ни о чем меня не спрашивайте! Если этот тип узнает, что я слил информацию о его настоящем отце, то он из принципа всех нас заклюет насмерть. На наше счастье, с папочкой он не дружит, а скорее даже наоборот. Видимо в память о маме, которая демонам при случае не ленилась люлей отвесить и однажды обессилела в самый ответственный момент, когда недобитые останки аватары Саргераса были неподалеку! Все я сказал! Никаких вопросов! Второй вопрос. Скажи мне, скромная развратница…

Златокудрой стало тяжело стоять. По весьма личным причинам. Надетое ей с утра белье стремительно сдавало свои позиции и непонятно каким чудом вообще еще держалось на своем месте. Впрочем, в роли последнего скорее всего выступал все тот же телекинез, удерживающий предводительницу отряда мстителей от конфуза. Чтобы дать понять гоблину всю неуместность его действий, эльфийка положила коротышке руку на плечо и со всей силы, как физической так и магической, сжала пальцы. Даже в высасывающей ману тюрьме благодаря имеющимся запасам энергии волшебница могла бы подобным усилием раскрошить плотное полено или чьи-то кости. Одежда Тимона даже не помялась, поскольку на расстоянии волоска от неё невероятно нахального гоблина прикрывал незримый щит.

— На то, что они у него не получаются, жаловался он зря. — На последних остатках рассудка подумала волшебница, чувствуя, что начинает изменять уже лет сто как покойному мужу. Тот, к его счастью, до начала времени войн не дожил, поскользнувшись во время строительных работ на крыше. Белье, которому полагалось бы прикрывать самую нежную часть женского организма снаружи, уже требовательно терло его изнутри. Внизу живота начинало расползаться предательское тепло. Тело решительно было настроено на получение удовольствия и к доводам рассудка не то что прислушиваться, оно и вообще слушать то их решительно не желало.

Гоблин продолжал о чем-то допрашивать суккубу, не подавая и вида, будто рядом происходит еще хоть что-то интересное. Сменив тактику, волшебница сама окуталась магической защитой в виде возникшей из ниоткуда воды. Созданная волшебным образом преграда могла уберечь создательницу от несильных ударов. Или более чем нескромных прикосновений.