Александр Годов - Я не умру

В святилище Юзона всегда царил полумрак. Жар-камни пылали не в полную силу. Когда пламя само собой разгоралось, служки подбегали к миниатюрным абажурам и с помощью заклинаний уменьшали свечение. Возле каждой стенки гроба ровно по центру торчали длинные, словно копья, черные свечи, сделанные из воска хунфусе. Их поджигали тогда, когда тела помещали в каменные ящики.

Чаще всего люди приходили в храм Юзона поклониться статуе повелителя мертвых. Гранитное изваяние изображало согнутого под тяжестью собственного горба человека. Лицо бога искажала злая гримаса. Из-под век блестели глаза-рубины: горящие яростью, алые, без радужной оболочки и зрачков. Над его головой на золотых цепях висела вотивная корона. Но больше всего привлекал внимание большой, раздутый горб, на котором виднелись паутинки вен и очертания лиц умерших. Казалось, что сейчас Юзон оживет и растопчет жалких людишек, чтобы затащить в свое царство побольше душ.

Поежившись от боли в ногах, Секст поднялся и двинулся к гробам. Сегодня сжигали трупы четырнадцати демортиуусов. Тела пятерых мертвецов накрыли черными простынями из-за того, что останки выглядели ужасающе после кровавой резни у ферм. Также в помещении чувствовался тошнотворный запах гнили. Не помогали даже ароматические масла. Служки прижимали к носу платки, обмоченные в масле нуци, но по их бледным лицам было заметно, что они еле сдерживали рвотный позыв.

Секст ходил возле гробов, пытаясь почувствовать хоть тень сомнений. При виде мертвецов он лишь чуть слышно хмыкал и продолжал обход тел. Его больше заботила причина того, почему вероотступники сохранили ему жизнь. Он не испытывал иллюзий: четверо последователей единого бога с легкостью бы убили его. Секст решил вернуться к этим думам завтра, когда выспится. Мысли его сейчас напоминали стоячую воду, в которую бросили камень: круги накладывались друг на друга, теснились версии, временами путаясь.

Мастер-жрец наконец сошел с главной стойки и, делая руками сложные пассы, встал перед ближайшим к нему гробом. Он с помощью молитв «вытаскивал» душу мертвеца из тела, «оживлял» нужные чувства и отпускал в царство Юзона. Специальным стальным крюком он касался глаз трупа, чтобы тот мог на том свете видеть; носа, дабы усопший мог вдыхать чудесные благовония в другом мире, и ушей. Секст же клал в гробы черные кожаные перчатки — знак демортиуусов. После сожжения тел ему предстояло сыграть с мастером-жрецом в аструм, чтобы помочь душам добраться до царства Юзона. Игра могла затянуться на несколько потестатемов.

Мысли Секста плавно перетекли на другое: палангай, которого он поместил под стражу, оказался вовсе не солдатом. Паренек даже не числился в реестре горожан Мезармоута. Но ведь такого просто не могло быть! Каждый каганам мастера-священники обходят все дома в Юменте и Венерандуме и заносят людей в специальные списки. В астуле старейшин хранились данные о всех жителях. Именно поэтому удалось избавиться от преступности: даже приблизительных описаний о воре, например, хватало поймать негодяя в самые краткие сроки. К тому же демортиуусы и палангаи патрулировали улицы города.

Откуда тогда появился «палангай» Титус? Неизвестно. Ни пытки, ни обещания о свободе не помогали. Парень молчал. Секст и другие демортиуусы впадали в событийные трансы, чтобы считать по лицу «солдата» хоть какую-нибудь информацию, касающуюся последователей единого бога. Тщетно. Единственное, что удавалось понять, — парень врал. Врал искусно. Его словно с детства обучали управлять мышцами лица. Порой он ставил такой ментальный блок, которому бы позавидовали даже преторы-демортиуусы. Парень по-прежнему оставался опасной загадкой.

Хотя старейшине Димире удалось кое-что обнаружить: на двух пойманных в Венерандуме лжепророках нашли на пальцах рук специальную черную метку. Тем самым теперь демортиуусы и солдаты Безымянного Короля могли выискивать врагов. Но у «палангая» Титуса черную точку не нашли. Ни на пальцах, ни на теле. Поэтому роль у парня так и не была определена. Кто он? Откуда? Зачем помогал лжепророкам?

Секст заставил себя сосредоточиться на деле. Псевдосолдат подождет. Сейчас необходимо отправить братьев в последний путь.

Служки наливали в гробы огненное масло. Делали они это медленно и нерасторопно, поэтому Сексту пришлось им помочь, чтобы дело пошло быстрее. В конце концов, все четырнадцать каменных ящиков заполнили вязкой черной жидкостью. С печальным лицом мастер-жрец положил мертвецам на грудь неработающие жар-камни, затем взобрался на главную стойку.

Секст предусмотрительно отошел подальше от гробов, дабы не обжечься ненароком. Хотелось как можно быстрее оказаться в своих покоях и рухнуть на кровать. Все предметы плыли перед глазами, словно отбросы по канализации. На всякий случай он оперся рукой о каменную колонну. Не хватало еще потерять сознание.

Закрыв глаза, мастер-жрец вскинул голову и принялся читать слова молитвы. Все свечи в зале разом потухли. Секст почувствовал, как в спину ударил сильный порыв ветра. С трудом удержавшись на ногах, он доковылял до скамейки, на которой сидели служки, и плюхнулся на свободное место.

Молитва тянулась долго, неопределенно долго — до тех пор, пока вокруг статуи Юзона не стал дрожать воздух. Изо рта и глаз мастера-жреца вырвалось ярко-белое пламя. Оно заплясало по стенам храма, устремляясь на куполообразный потолок. Но затем вдруг изогнулось и разделилось на множество лучей. Тонкие струйки пламени зажгли на груди мертвецов жар-камни.

Лоб Секста покрылся испариной, а глаза непроизвольно зажмурились от яркого света. Один из служек восхищенно ахнул.

Через несколько перкутов пламя стихло. От тел в гробах остались лишь кучки дурно пахнущего пепла. Мальчишки вскочили со скамейки и принялись собирать с помощью костяных лопаток останки демортиуусов в глиняные горшки, которые чуть позже отправят в здание старейшин.

Мастер-жрец подошел к Сексту и, не говоря ни слова, рукой показал на стол. Глиняная дощечка аструма с фигурками монстров и людей ждала игроков.

Он направлялся к зданию мастеров, когда на улице его поймал старейшина Кадарус. Держась на ногах на одной силе воли, Секст выслушал сановника. Заключенный палангай требовал к себе в камеру претора-демортиууса. И никакие пытки не могли переубедить его. Понимая, что сон опять придется отложить, Секст распрощался с Кадарусом и быстрым шагом двинулся в сторону тюрьмы.

Чтобы хоть немного взбодриться, он вытащил из кармана мешочек с засушенными листьями транцерса. В стародавние времена этим цветком травили неугодных: шипы на стебле были очень ядовиты. Хватало маленькой царапинки, чтобы через анимам умереть в страшных муках. Однако листья транцерса обладали живительными свойствами. Когда в городе вспыхивала чума именно ими лечили зараженных. К сожалению, цветок нельзя было вырастить на ферме, а в пещерах он редко попадался. Поэтому врачеватели предлагали его лишь богачам.