Людмила Астахова - Теперь или никогда

– Почему именно Ициар? – нахмурилась она. – Это же не столица… и не слишком удачно он расположен в стратегическом смысле…

– Вы можете представить себе казнозарядную винтовку, Грэйн? – низко и вкрадчиво спросил Конри.

Девушка вскинулась и воскликнула, не скрывая изумления:

– Когти Локки! Ведь это же…

– Это переломит ход войны, которую мы планируем начать этим летом. – Он серьезно кивнул. – Переломит не в нашу пользу, если мы позволим идберранцам наладить производство этого смертоносного изобретения. Поэтому именно Ициар. Прелестный, кстати сказать, городок. Тихий, уютный. Университет, лаборатории… секретная мастерская, испытательный полигон… И – почти достроенная фабрика. Мы должны взять его теплым, неповрежденным. Взять внезапно и сразу, так, чтоб идберранцы не успели не только вывезти образцы, документы и – самое главное! – инженеров, но и уничтожить свои изобретения. В ходе операции вы будете подчиняться указаниям эрна Оринэйра, главы нашей резидентуры в Эббо.

– Ясно, – прищурилась Грэйн. – Но это – общее дело, а в чем же заключается «дельце»?

– Один из наших полевых агентов в Индаре, перед тем как сесть в местную долговую тюрьму, вышел на след неких документов. К несчастью, мне неизвестно пока, насколько они важны, но если судить по количеству желающих заполучить эти древние рукописи – и по числу трупов, завладеть ими стоит. Тем более что сей загадочный манускрипт писан на древнеролфийском.

– Манускрипт? – Эрна Кэдвен насторожила уши. «Когти Локки! – с ужасом подумала она. – Таких совпадений не бывает! То, что пару часов назад приказал Священный Князь, – и теперь вот этот приказ Конри…»

– Агент Святоша так назвал его в своем отчете, – ухмыльнулся Конри. – Дословно цитируя, «ролфийский манускрипт». Увы, его куратор проявил завидную тупость и не придал значения этому сообщению, так что мы опоздали. Святоша сел за долги, но перед тем, судя по всему, успел припрятать бумаги. Мы обеспечили ему относительный комфорт и безопасность под охраной местных тюремщиков – в тамошнюю долговую яму даже мышь не проскользнет, не оплатив визит. И пока вы изучали красоты Доминиона Шанта, агент Святоша кормил насекомых за решеткой.

– Почему же вы его не вытащили? – пожала плечами Грэйн. – Раз он так важен?

– Мне нужен был надежный и верный человек, – ласково улыбнулся лорд-секретарь. – Абсолютно надежный и бесконечно преданный. И знающий цену своей преданности. Вы, моя дорогая. Только вы.

– Какая честь! – не удержавшись, съязвила она, призвав на помощь всю свою ролфийскую выдержку, чтоб он не понял, чтоб ни словом, ни жестом, ни мыслью не выдать себя. «Конри… ты ведешь свою игру?!»

– Ну-ну, Грэйн, вы же любите такие поручения, не так ли?

– Обожаю.

– Я знаю. – Он погасил улыбку и отчеканил: – Итак, ваша задача: прибыть в Индару, в качестве дальней родственницы Святоши оплатить его долги и абсолютно законно вытащить его из тюрьмы. И проследить, чтоб парень не улизнул в поисках другого покупателя на свой припрятанный товар.

– Он полгода сидел, милорд, – нахмурилась Грэйн. – За это время его товар могли найти другие.

– Тогда вы возьмете его за шкирку и как следует встряхнете. Выясните все об этих бумагах и, самое главное, как и от кого он их получил. Мне нужен не только сам «манускрипт», но и его предыдущие владельцы – или их возможные наследники. Это понятно?

– Да, милорд.

– Это – только ваше задание, Грэйн.

«Ну так и есть! – ей нестерпимо захотелось вдруг помочиться. – Кровь Морайг… да ведь это же – заговор! Нет… быть того не может…»

Но способ проверить это невероятное подозрение был. Отличный надежный способ.

– То есть, – медленно проговорила она. – На людей эрна Оринэйра я рассчитывать в этом дельце не могу?

– Более того, моя эрна, – Конри понизил голос, не скрывая угрозы. – Если вы впутаете в это Оринэйра и его людей, я сочту это изменой. Найдите для меня эти бумаги – и всю подноготную их владельцев, сколько бы их ни было. И неважно, как много времени это займет.

Отвратительные мурашки пробежали по хребту ролфийки. Да, вот оно, подтверждение. Только в одном случае шеф разведки Ролэнси не станет науськивать свою Свору на такую желанную дичь – когда жаждет эту дичь для себя, а не для Хозяина… А если вспомнить, как звучал приказ Вилдайра Эмриса… Конри – предатель? Верный пес Вилдайра не такой уж и верный?

«Я буду самой глупой сукой в Своре, если упущу такой шанс», – подумала Грэйн, а вслух сказала:

– Если… когда я найду эти бумаги…

– И их владельца!

– Да, милорд, я поняла. И владельца. Так вот, когда я их найду – что мне делать дальше?

– Манускрипт и все, кто имеют к нему отношение, должны попасть сюда. Ко мне.

– А что с агентом?

– На ваше усмотрение, Грэйн. По большому счету, он не так уж ценен. Если Святоша начнет вам докучать после того, как вы все исполните, избавьтесь от него. Но до того – берегите, будто родного брата.

– У меня нет братьев, мой лорд, – сухо напомнила она.

– Я знаю, – ухмыльнулся Конри. – У вас и наследников других нет, кроме вашей младшей сестры. Не хотелось бы передавать права на владение священными эйрами Кэдвена ее мужу, как бишь его там?

– Ир-Кейлен, – искренне поморщилась Грэйн.

– Не переживайте так, моя дорогая. В случае вашей гибели или неудачи поместье отойдет казне.

– Это… очень утешает, милорд, – хмыкнула она. – Но боюсь, что нет. Я, видите ли, озаботилась составлением завещания.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны. Но завещание будет иметь силу лишь в случае вашей смерти. Волеизъявление осужденных трибуналом аннулируется, а их владения – конфискуются.

– Я помню, – ровно отозвалась Грэйн эрна Кэдвен.

– Я рад, что помните. Ну, что ж. – Лорд-секретарь зевнул и потянулся. – Смотрите-ка, начинает светать! Курьерский корабль ждет только вас, эрна. Отправляйтесь. Все необходимое для путешествия уже доставлено в вашу каюту на «Дерзкой».

– Но…

– Вас держат в Эйнсли какие-то дела? – выгнул бровь Конри.

– Нет, – понятливо покачала головой Грэйн.

– Экипаж для вас уже у подъезда. Пусть Локка и Морайг подарят вам улыбку удачи воинов, эрна Кэдвен. Я помню о вас, Грэйн.

– И я помню о вас, милорд.

Джона

Все люди лгут. Себе и другим, ближним и дальним, врагам и друзьям. Это может быть обычная недоговорка по пустяковому вопросу, или благая ложь во имя милосердия, или льстивое преувеличение, или самое настоящее мошенничество. Люди начинают врать еще в колыбели и с каждым годом жизни совершенствуются в этом искусстве. В чем-то другом – так нет, а умение лгать шлифуют изо дня в день неустанно, без напоминаний. Младенчик мгновенно уловит миг, когда его хныканье принесет и материнскую ласку, и сладкий пирожок, и внимание родни. Дитя быстро смекнет, кому прочитать стишок, а кому услужить, чтобы пожалели и простили шалость. И вина за сломанную игрушку частенько падает на невиновного. А дальше – больше. Девица подводит глаза и вяжет губы бантиком, обманывая относительно кротости своего нрава. Юнец разглагольствует о любви, лишь бы добраться до нижних юбок барышни. И стоит ли пересказывать все байки про мужей-врунов и жен-лгуний? Мы улыбаемся недругу – разве не ложь растянула уголки наших губ? Мы злословим за спиной, а в лицо льстим – что же это? Лгут короли и министры, послы и купцы, врут матери и отцы, любовники друг другу, привирают ветераны битв и летописцы. И что есть искусство, если не Великая Ложь, парчовым покровом прикрывающая неприглядную жизненную правду? Да и сама история… О, вот самая пошлейшая из врунишек, почище портовой шлюхи, рассказывающей каждому матросику, что он у нее второй. Победитель притопнет ножкой, насупит бровь или даст несколько круглых чеканных кусочков золота, и – пожалуйте! Самые наглые, подлые и гнусные враки нарекут Истиной.