Психолог для дракона (СИ) - Юлианна Винсент
Я почувствовал, как мои ноги стали обвивать Теневые Призраки. Медленно, аккуратно, как будто, не веря своему счастью, что сейчас они полакомятся целым драконом. Я стоял неподвижно, перебирая картинки в своем сознании, пока не наткнулся на нужную.
Будучи ребенком я много фантазировал о том, как бы сложилась моя жизнь, не умри мать при родах. Был период, когда мое детское сознание создало иллюзию того, что вот она, мама, живая, рядом со мной. И я имел неосторожность рассказать об этом отцу.
Отец любил меня, но в этот раз, он почему-то пришел в ярость от моей фантазии. Начал кричать на меня. Я так и не понял, за что. Мне было очень горько. С тех пор, я больше ничем не делился с отцом. Да и вообще больше ни с кем ничем не делился, предпочитая на корню давить все глупые фантазии.
Но образ мамы малодушно сохранил в своем сердце и спрятал его там очень далеко. Оставляя себе иллюзию того, что я не один, что моя мама рядом и, что я нужен ей. И вот сейчас, мне предстояло избавиться от этой иллюзии, а вместе с ней и от страха быть никому не нужным.
Вообще, с тех пор как в нашем мире не стало Ведьм, один из самых больших страхов всех драконов был — остаться одному на всю свою долгую жизнь. Или стать игрушкой в руках таких, как Стерлина и подобных ей барышень. Драконы по натуре своей крайне подозрительны, а истинность давала гарантию того, что отношения между парой построены на искренности чувств и уважении. Без этих условий, татуировка бы просто не проявилась. Магию не обманешь.
Когда у меня на руке проявилась татуировка, я был самым счастливым драконом за последние двести лет. Я понимал, что будет непросто, что у меня нет опыта общения с Ведьмами и совета спросить уже не у кого, но это не умаляло моей радости.
И сейчас, когда я увидел перед собой свою Ведьму, свою Настю, я потянулся к ней, сердце радостно забилось, как у молодого юноши. Но то, что произошло потом, заставило это самое сердце пропустить удар. Она стояла напротив меня и, глядя мне в глаза, абсолютно безжалостным взглядом, стирала татуировку истинности со своей руки.
Вот, чего я боялся на самом деле. Что не было никакой любви и истинности. Что я сам себе это придумал. Что это была очередная моя иллюзия. Наверное, именно от этого хотел уберечь меня тогда отец, когда накричал на меня тогда. От создания самому себе пустых надежд. Ведь с ним произошло именно так.
И сейчас, я могу пойти на поводу у своего страха и отдаться на растерзание Теневым призракам или поверить своим чувствам, от которых я бегал, как от огня, почти всю свою осознанную жизнь. И ставя на кон все жизненные принципы, которые выстраивал годами, я выбрал второе.
Сделал глубокий вдох-выдох, открыл глаза и из них полился свет. Свет, избавляющий от страха и изгоняющий призраков прошлого. Еще один глубокий вдох-выдох. Я справился с первым этапом.
Обида встретила меня запахом озона в поле наперстянки.
"Как хорошо, что я не прогуливал травоведение! — радостно подумал я, закрывая нос рукавом. — Чем меньше озона попадет в мои дыхательные пути, тем меньшим количеством обиды меня накроет".
Но сердце все равно екнуло, когда эти противные цветы стали озвучивать мысли, которые я гнал от себя:
“Она сбежала, как только представилась возможность!” — в это верить не хотелось, но поведение моей Ведьмы всегда было слишком импульсивным.
“Дэмиан знал с самого начала, кто она на самом деле и не сказал! Тоже мне, друг называется!” — эта мысль вызвала больше злости, чем обиды. и я мысленно поставил себе заметку обязательно им это припомнить.
Я пробирался сквозь цветочное поле настолько быстро, насколько позволяла мне моя драконья скорость. Обращаться ко второй ипостаси не стал, так как дракон все чувствует гораздо острее.
“Не поддаваться! Не поддаваться!” — беспрестанно твердил я себе.
Наконец-то, поле кончилось и я оказался на небольшой полянке. Упал на колени, чтобы немного прийти в себя и вдохнуть нормального воздуха, но горло сдавило спазмом.
“О, Великая Сенсея, как стыдно то!” — возникла мысль в голове.
Мне казалось, что внутри меня ползают сотни червей, потому что стыдно было разом за все: за то, что я упертый криворог, за то, что не видел дальше собственного носа, за то, что дал своей любимой уйти без объяснений, за то, что отрицал эмоции и не видел в них силы.
“Вот она, цена за твое упрямство, Горнел!” — подумал я про себя.
— У любого поступка есть цена! — говорил дедушка мне маленькому, когда я упрямился.
— Я виноват! — чуть не разорвав голосовые связки прохрипел я. — И мне стыдно, но это не изменит моих намерений.
Оставаться на одном месте, скованным стыдом, больше не было времени. Через силу я поднялся на ноги и пошел вперед. Я должен успеть!
Но у Леса на меня были другие планы. План — познакомить меня с моим гневом. Поставить нас лицом к лицу и посмотреть, кто победит.
Гнев, был одной из ключевых эмоций, с которой мы, драконы, сражались чуть ли не всю жизнь. Поэтому это испытание далось мне с еще большим трудом.
Опять вспомнился отец. Он для меня был ярким примером того, что бывает, когда не можешь подружиться со своим гневом. Когда идешь на поводу у своих сиюминутных желаний, не оценивая возможные последствия. Он был тем, кого ярость, с которой он не смог справиться, сожгла изнутри.
Я только вошел во взрослый возраст, стал делать первые успехи на посту командира Отряда Теней и постепенно стал замечать, что с отцом происходит что-то неладное. Он стал нервным, дерганым. Постоянно срывался на меня, на прислугу, на подчиненных.
Я знал, что он так и не смог смириться с потерей моей матери. Не смотря на то, что мать была магом-универсалом, а не Ведьмой, ему все равно хотелось винить во всех грехах короля, но у него были связаны руки магической клятвой, как, в принципе, и у деда. Но дед обещал бабушке не мстить, а вот отец никому обещаний не давал и, поэтому его ничего не сдерживало.
Однажды вечером, вернувшись домой со службы, я застал его уже сильно выпившим. Он сидел в своем кабинете, в кресле у камина, держа в руках бокал с виски, смотрел на огонь, а из глаз его текли тихие
