Грязная Гарди (СИ) - Вера Александровна Петрук
— Ты зачем это ела? — голос Кира сердито ворвался в какофонию звуков, гремящих в голове Гарди. Она хотела оттолкнуть его, ведь проклятый оборотень портил все веселье, но подняла не ту руку. Раненая конечность бессильно хлопнула его по груди, а в следующее мгновение он уже тащил ее куда-то по траве — подальше от огней, музыки и любопытных глаз. Едва грохот стал тише, а свет гирлянд тусклее, жизнь резко превратилась в ад. Голову скрутил спазм, который пронесся по всему телу и поселился в животе. В глазах потемнело, а в уши врезался грохот воды. У меня галлюцинации, подумала Гарди, но потом услышала слова Кира:
— Только не убивай меня, женщина, но без этого твое спасение невозможно.
И в следующее мгновение ее взяли за волосы и окунули с головой в воду. Когда она попыталась вырваться, рука Кира нажала сильнее, глубже проталкивая ее в холодную реку — теперь стало ясно, что иллюзий никаких не было, а сын ведьмы притащил ее на берег, чтобы утопить. Не на ту напал. Гарди хоть и была ранена, но быстро справилась с оцепенением, тошнотой и спазмом, который вдруг стал стихать. Она стояла на четвереньках с головой в воде, Кир же навалился сзади, не давая ей выплыть. Наивный, неужели он думал, что Гарди раньше никогда не топили?
Она с удовольствием всадила здоровый локоть ему под ребра, метя побольнее. Почувствовав, что жертва, как и полагалось, выдохнула весь воздух из легких, она атаковала еще цепью ударов, целясь по болевым точкам. Работала вслепую, одной рукой, но результат того стоил. Ее голову резко отпустили, а в следующий миг уже Кир плавал в реке, как и она, испытывая недостаток воздуха.
— Никогда так не делай, понял? — она ткнула в него пальцем, чувствуя, как злость растворяется, будто соль в воде, а ее место занимают ужас, стыд и отчаяние. Она не собиралась ломать ему ребра.
К счастью, Кир отдышался и погреб к ней, хотя она была уверена, что еще секунда, и он уплывет в другую сторону.
— Ты бешеная городская сучка, — выругался он, отпихиваясь от ее помощи. Стоять на ногах он пока не мог, впрочем, как и она, потому что спазм в животе вдруг вернулся. Вместе с тошнотой и рвотой.
Пока Гарди рвало, Кир приходил в себя и выговаривал, пользуясь тем, что ответить она не могла:
— Да еще и глупая ко всему! Сколько тебе? Тридцать? Как ты вообще сумела дожить до такого возраста со всеми конечностями и головой на плечах?
Гарди было двадцать пять, и от осознания того, что он прибавил ей лишние пять лет, ей неудержимо захотелось рыдать. Работа оставила не только шрамы на ее теле, но и отпечаток на лице, делая ее старше.
— Что ты делаешь? — спросила она, рыдая во весь голос.
Зрение подвело, не сразу показав картинку, но разглядев, наконец, чем занимался Кир, она прижала руки ко рту, опасаясь, что ее стошнит снова. Сын ведьмы копался в луже, оставшейся после того, как Гарди стошнило, и, кажется, делал это пальцами.
— Хочу посмотреть, сколько ты съела этой гадости, — наконец, ответил он.
— Я ничего не ела, — обиженно сказала она и, подумав добавила, — только укропчик.
— Укропчик? — Кир вдруг оказался перед ее глазами, и она увидела, как его лицо борется с самыми разными эмоциями: удивлением, злостью и… смехом. Неожиданно ей тоже захотелось смеяться. И по мере того, как он смотрел на нее, сопротивляться желанию становилось невозможно.
— Гарди, это не укроп, а очень опасная травка, которой наши любят себя дурманить. Только они ее не едят, а нюхают. Ее так и называют «смех и слезы». Кошмар, а у меня ничего нет против такого отравления. Лишь народные способы и остаются. Пожалуйста, позволь мне окунуть тебя в воду. Нужно с головой, и как можно дольше. Чтобы легкие распирать начало. Зачем ты пошла одна? Я немного задержался, могла бы подождать.
— Немного? — в изумлении спросила Гарди, не заметив, как они снова оказались у воды. Правда, на этот раз она не сопротивлялась и позволила подержать свою голову под водой столько, сколько он хотел. На самом деле, Гарди могла задерживать дыхание и на большее время, но Кир вытащил ее достаточно быстро.
— Да, я задержался, прости, — сказал он, вытирая ей лицо какой-то тряпкой, как выяснилось, краем своей рубашки. — Ну, погляди, что ты с собой натворила. Дай руку посмотрю.
Гарди уже давно поняла, что, когда дело касалось медицины, вся стеснительность Кира куда-то испарялась. Вот и на этот раз, он смело стащил с нее бретельку платья и принялся исследовать повязку на плече, не замечая оголившегося декольте своей ненастоящей жены.
Вода помогала. На смену всем чувствам — приятным и неприятным, пришла тупая боль в голове, но с ней можно было жить. Пальцы Кира касались ее кожи легко и приятно, а Гарди бездумно смотрела на яркие огни и веселящихся людей, казавшиеся очень далеко отсюда.
— Это ты аквилегии сорвала? — тихо спросил Кир.
Гарди кивнула, чувствуя, что дурман-трава, похожая на укроп, делает ее сентиментальной. Она никогда в жизни столько не ревела, как в Голубом Ключе.
— А кому ты сегодня вечером букет нес? — не удержалась она в ответ.
Ладно, если бы Кир ей соврал. Придумал бы любую ложь, а она сделала вид, что в нее поверила. Или хотя бы начал отпираться — мол, не было никакого букета. Он же, этот ведьмин сын, просто глядел ей в глаза и даже не пытался ничего объяснить. Впрочем, что-то в его глазах было, но одурманенная голова Гарди не могла прочитать тайного смысла, как ни старалась.
— Прости за цветы, — выдавила она из себя, чувствуя, что отдала бы полжизни за правду Кира.
— Ничего, корни не повреждены, отрастут заново. Как ты себя чувствуешь? Пойдешь домой или попытаешься поговорить с Молионами? Кажется, ты хотела с ними встретиться.
Больше всего на свете Гарди хотелось оказаться в кровати Алисии, но тогда вечер будет окончательно испорчен. Решеное дело могло хоть немного выправить ситуацию.
— Я не помню, чтобы говорила о Молионах, — сказала она, когда Кир осторожно вел ее от берега к столам пирующих. С его помощью она привела в порядок платье и прическу, но в голове царили бардак и смятение.
— Ты хотела встретиться с директором школы в Хлопушках. Роджер Свичер — муж Генриетты Молион, старшей дочери Алекса Молиона. Вон они сидят
