Валерий Моисеев - Сфинкс

Карл шкурой чувствовал, что нужно было что-то делать. Проблема заключалась в том, что он не знал что именно. Попытаться заговорить с древними жрецами была не самая удачная мысль, пришедшая в его голову. Вряд ли они были знакомы с английским языком конца девятнадцатого века, не говоря уж об остальных шести языках, которыми он довольно сносно владел. Когда тишина заполнившая храм сгустилась до откровенно угрожающей, положение неожиданно спас скарабей. Привстав на голенастые задние лапы, он принялся вползать в создаваемый им временной тоннель, постепенно исчезая в нем. Со стороны это выглядело так, словно он исчезает в восходящем солнце, заползая в огромный сияющий диск. По залу пронесся вздох восхищения, и жрецы все как один пали ниц.

Пользуясь образовавшейся паузой Карл, резко обернулся назад. Позади него, как он и предполагал, стояла гигантская статуя человека с головой овна. Он напряг память, кажется, это было верховное божество египтян и звали его Амон. Но это лишь в каком-то определенном периоде, в другое время были совсем другие верховные божества. На том месте, где перед Амоном, должен был стоять огромный алтарь, теперь была лишь бесформенная груда битого камня. Карл восхищенно присвистнул. Скарабей умудрился влезть в пространство храма, по какой-то странной прихоти выбрав место сразу перед ногами колоссальной статуи Амона и за алтарем. Амон, оказавшийся, у жука за спиной уцелел, но оказавшийся у него на пути каменный алтарь был безжалостно разрушен до основания.

Карл покрутил носом, получалось, что скарабей, появившись из ниоткуда разрушив алтарь, тем самым, фактически принял дары полагающиеся Амону. Как там его звали Хепри, кажется? Он неожиданно вспомнил, что и Амон и жукоголовый Хепри оба являлись воплощением одного и того же символа. И символ этот был солнце. То есть жук приняв дары потащил их на солнце для того чтобы передать Амону? Гениально! А вслед за скарабеем в храме возник собственной персоной он - Карл! Как любил повторять друг Веревий - прошу любить и жаловать!

Внезапно взгляд до крайности возбужденного Карла упал на то место коридора, по которому уползал жук. Только сейчас он понял, что во всем этом храмовом действе было не так. По центру храма во всех религиях неизменно помещаются верховные жрецы или первосвященники, по обе стороны от них стоят те священники, что рангом поменьше. Так куда же они все подевались?

Карла прошиб холодный пот, когда он понял, куда делись верховные жрецы. Скарабей, возникший фактически из алтаря, двигаясь к выходу из храма, проложил просеку в толпе жрецов. Вся верхушка жреческого сословия ныне была словно кровавый паштет намазана на шершавые каменные плиты храма. Те же, кто уцелели в результате этого "чудесного" явления Хепри были рядовыми молодыми жрецами. По мере того как Карл вникал в ситуацию он начинал понимать, что карта легла для него в высшей степени удачно. Если грамотно разыграть эту партию, то он сможет достичь здесь в Египте таких высот каких никогда не смог бы достичь у себя на родине и в свое время.

Тем временем, скарабей окончательно исчез во временном тоннеле. Солнце, продолжая свой бег по небу, сдвинулось в сторону и теперь все выглядело, таким образом, словно скарабей влез на солнце и начал толкать его с удвоенной энергией. Коленопреклоненные жрецы начали поднимать головы и нетерпеливо оборачиваться на Карла, стоящего перед разрушенным алтарем Амона. В их глазах читался вопрос - долго нам еще здесь на коленях стоять, может быть, уже можно подняться?

Карл собираясь с духом, пробормотал себе под нос:

- Вот не думал, не гадал, что стану на старости лет продолжателем дела Сен-Жермена и графа Калиостро! А, как говаривал, Веревий, была, не была!

После этого, он очертя голову, как в темный омут с головой бросился исполнять то первое, что с самого начала, пришло ему на ум. Воздев руки вверх он, опустив голос до самых низких своих регистров, принялся читать, вернее, реветь приходящие ему на ум строфы из "Потерянного Рая" Мильтона. Невпопад всплывающие в его голове строфы он умудрялся облекать в форму боговдохновенного гимна посвященного Амону. Его божественное имя он упорно вставлял в конце каждой строфы, акцентируя его голосом.

В результате получилась достаточно внушительная тарабарщина, произносимая на непонятном для египтян, по всей видимости, ангельском или божественном языке. К своему огромному удивлению, Карл обнаружил, что жрецы пытаются повторять вслед за ним текст поэмы. Желая сделать своей новоприобретенной пастве приятное он стал выговаривать слова более тщательно и медленно. Результат не заставил себя ждать. Вскоре под циклопическими сводами храма уже звучала, усиленная великолепной акустикой, поэма английского поэта, распеваемая сотней луженых глоток, принадлежащих древнеегипетским жрецам.

- 27 -

Древний Египет, Мемфис,

храм Амона

Велев отнести избитого Некра в некое подобие лазарета бывшего при храме, старый жрец сразу же направился в покои верховного жреца Амона Баксути. Пройдя через длинную анфиладу комнат и залов жрец оказался в своего рода приемной, где ждали аудиенции просители. Приблизившись к молодому служителю, исполнявшему роль секретаря при Баксути, жрец шепотом сообщил ему о том, что у него есть сообщение чрезвычайной важности для верховного жреца. Поняв по его возбужденному лицу, что дело действительно не терпит отлагательства, храмовый служка исчез за массивными дверями из ливанского кедра, возле которых стояли двое храмовых стражника с обнаженными боевыми секирами.

Остальные бывшие в "приемной" посетители замолчали и все как один неприязненно уставились на жреца. Вместо того чтобы терпеливо ждать своей очереди этот старый и наглый дурак используя свои связи, норовил пролезть без очереди на прием к верховному.

Служка вскоре вышел из покоев, и почтительно приоткрыв дверь перед старым жрецом, кивнул ему, давая тем самым знать, что его ожидают. По "приемной" пронесся вздох разочарования, который издали все остальные просители, понадеявшиеся, что старому жрецу будет отказано в приеме.

Едва за старым жрецом закрылась дверь, как навстречу ему, невзирая на свой высокий ранг, поспешил сам Баксути,. Это растрогало старого жреца до глубины души. Низко склонив бритую голову, он неловко поправил висевшую на шею золотую цепь с медальоном в форме бараньей головы, на фоне солнечного диска. Баксути обнял старика, которому был обязан многим, если не всем.

Когда около десяти лет тому назад он прибыл в Мемфис, он не знал ни египетского языка, ни местных обычаев, и по большому счету не знал вообще ничего. Это потом уже его стали называть Баксути. А до этого имя ему было Посланник Скарабея. Старый жрец, который тогда был еще не таким старым, терпеливо учил его всему, что знал сам и не только этому. Всю премудрость египетской науки он умудрился преподать своему уже немолодому ученику. И надо отдать ему должное, он оказался очень способным учеником, которого тогда звали Карл Крейцер.