Елена Саринова - Игра на Цезаря

- Вижу, - важно киваю я, глядя на Ника.

- И-и? - разевает он рот. - Где они обосновались?

- Вижу макушки трех и тыл одного. Еще двоих не вижу, - и вновь прищуриваюсь за высокий забор. - Залегли в лопухах правее старой колокольни.

- О-о, - теперь мой напарник чешет свой затылок и крепко задумывается. Процесс этот именно чесом затылка и знаменован. Если Ник просто в нетерпении, то трет нос. А для придания суровости сдвигает брови. Выглядит смешно и лично меня не впечатляет нисколько (я пару раз даже прыскала в ладошку, после чего данный прием ко мне вовсе применять перестали). А вот на других он, обычно, действует. Даже на Году и Ло.

- Ник, они решили пере... это...

- Что? - подпрыгивает тот под деревом.

- Пере-бази-роваться, - вспоминаю, наконец, нужное слово.

- И куда? - срывается к иве Года.

- А куда? Куда?.. Отползают на юг.

- Ага-та, - тоном нашего преподавателя по ориентировке протягивает Ник. - Агата, посмотри внимательно: сумка при них?

- Ага, - от "внимания" открываю я рот. А через три секунды еще и глаза выпучиваю. - Да так не честно!

- Тише, - шипят на меня уже все трое. - Что там?

- Они решили наш приз сами сожрать! Одни!

- Хобья сила, - сдвинув брови, усиленно чешет Ник затылок. - Та-ак. Заходить с тыла... чревато - могут уже успеть. Значит, идем напролом. Прыгай, я ловлю, - и вскидывает ко мне руки.

- Ой, - уже на изготовке, замираю я.

- Агата, ну, ты чего? - щурится на меня снизу Ло. - Вре-мя.

- Я... - и почему левитация лишь на третьем курсе? - Я...

Ник, по-прежнему с поднятыми руками, мне ободряюще улыбается:

- Агата, не бойся. Здесь - не высоко. Только сверху так кажется. И я - сильный. Словлю. Ну, давай.

- Ага, - киваю я ему. Потом еще раз, сквозь листву гляжу на вероломных "противников"... жрут, гады. И...

- Действительно, не высоко, - и, оглядевшись по сторонам (дама в платье на старой иве учебного ристалища - зрелище еще то), одернула свой наряд. Потом закрыла глаза... Что в наших жизнях изменилось?.. Задачи всё те же - отбить главный приз. А что для этого нужно? - Иду... напролом.

И пошла через родительский дом...

На крыльце меня поджидала Варвара. Сама не своя: руки трясутся, глазища распахнуты.

- Что у вас тут стряслось? - с ходу огласилась я.

"Не ребенок" не то икнул, не то всхлипнул:

- Ой, Агата. Там - такое. Такое.

- Да что "там"? - схватилась я за ручку двери.

- Они всё знают! - выпалила мне вдогонку Варя.

- О чем?

- О том, что Ник - в нашем мире. Агата, прости.

- Тебя пытали что ли? - склонилась я к испуганному лицу.

Варя затрясла головой:

- Не-ет. Сначала дядя Теофил прибыл. Он переживает за тебя и всё, о чем знает, тете Катаржине и дяде Людвигу рассказал. Про янтарь с бабочкой и про озеро Охранное.

- Та-ак. А потом?

- А потом тетя Оливет и дядя Роберт появились с большим арбузом. Они и раньше здесь бывали, да только без тебя. А потом тети Гортензия и Нинон. Они - последними.

- И с чего, вдруг, семейный слет?

Варя дернула плечиком:

- Не знаю... А, сегодня ж - воскресенье. А по воскресеньям мы всегда все вместе пьем чай. Здесь, в Бадуке или в Гусельницах. Только в прошлое - без вас с Ником. И, наверное, теперь очередь здесь пить.

- Понятно. А про...

- Ника? - пискнуло дитё и сделалось совсем несчастным. - Это - я. Агата, прости меня.

И как же всё не вовремя то!

- Варя, я простила и рассказывай.

- Правда, простила?

- Да!

- Ой!

- Варя... извини. Правда.

- Ну... тетя Оливет сильно заболела. И дядя Роберт за нее тревожится. Она плачет все время и говорит, что тебе сильно бегать и волноваться нельзя. И мне... мне, Агата, так ее жалко стало. Ну, я ей и сказала. На ушко. А она... Она руку к сердцу приложила и как заплачет опять. И все сразу про всё узнали... А потом меня тетя Нинон из гостиной увела наверх и сказала, чтоб я не переживала и она сама всё объяснит. Ну, почему ты про Ника молчала до сих пор. А я там сидела-сидела. И сюда потихонечку... Вот.

- "Вот", - сосредоточенно повторила я. - Ага. Так, значит... Ну, что, - и взглянула на Варвару. - Давай обратно наверх, а я...

- А ты? - прижала она ручки к груди.

- Объясняться. Если кто-то что-то еще недопонял. Все нормально, Варя, - но, как же не вовремя!

Хотя меня опередили. С объясненьями. И даже не Нинон - Эрик, красный, как рак в котелке, торчал у двери гостиной и явно мечтал свалить подальше.

- Всем здравствуйте! - с порога, под рыцарский выдох, заявила я. И обвела присутствующих взглядом. Последним задержалась им на Нинон. Та мне ободряюще-приветственно кивнула.

Папа же первым открыл рот:

- Доброе утро, дочь. И-и... как бы там ни было, вы с Эриком - большие молодчины. Я прав?

- Ты прав, Людвиг, - подтвердил от окна отец Ника.

Дядя Теофил крякнул в кулак, видно, тоже присоединяясь. Две сестры молча воздержались (кстати, а где госпожа Оливет?).

- Ну, а если я прав, - одарил папа взглядом мою родительницу в кресле. - Тогда говорите: что делаем дальше.

- "Агата, я держался, как мог. Про стеклодельню они - не в курсе", - скосился на меня мой подельник.

- "Мо-ло-дец", - скривясь, поощрила я его.

- Доча, ты ведь обещала нам не вмешиваться? - ненадолго ее молчаливого протеста хватило.

- А где госпожа Оливет?

- Я ее уложила наверху в гостевой. Доча...

- Агаточка, это ведь опасно, - всхлипнула из другого кресла тетка. - Я вот после той сцены у избушки в лесу до сих пор... грифон ночами снится. А тут...

- Так племянница ж - из Прокурата, а там мертвяками не удивишь, - встрял мой дядя.

- Ох, что ты говоришь, Теофил? Можно подумать, они некроманты, а не просто маги. Доча, ты на вопрос мой...

- И на мой, дочь.

- Агата, что дальше будем делать? Я больше сидеть и ждать не намерен. Мой сын неизвестно где и жив ли еще...

- Жив.

- Что?

- Доча, это - точно?

- Агата?

- "Ну, теперь - держись".

- Ник - жив, - мужественно выдохнула я. - И вчера мы с Эриком нашли новое место, где его стерегут.

- О-о...

- Агаточка! Так теперь надо...

- А ничего не надо!

- То есть, как? - подался от подоконника отец Ника. - То есть...

- Я все сделаю сама.

- А вот таких "сдвигов" на почве беременности ни у одной в нашем роду не было, - проникновенно констатировала мама. - Ты просто чокнулась, доча.

- А пусть даже и так, - согласилась я. - Пусть я "чокнулась". Но вам всем, и тебе, Эрик, дальше - нельзя.

- Это почему же? - сузил он глаза.

- Потому что, в случае неудачи на финише будут даже не Грязные земли...

Три секунды я наслаждалась тишиной. И за эти мгновенья тоже страстно пожелала свалить подальше, но потом:

- Вот это да! Дочь - не смешно!

- Нет, она точно чокнулась! Надо ее дома запереть!