Кирилл Манаков - Эдем 21

Сабир вышел на улицу. Несколько секунд постоял у подъезда, закрыв глаза. Улыбнулся. Слежки не было. Тихорецкий понял бессмысленность попыток его контролировать, по крайней мере, так открыто.

До Объекта-два — конспиративной квартиры на Павелецкой он долетел за полчаса. Два года назад Тихорецкий выбил для него рабочую лошадку — маленький "Опелек", под капотом которого скрывался зверь — трехсотсильное чудовище, плод работы ребят из отдела технической поддержки.

На месте его ждали Тихорецкий, Штильман и незнакомый офицер, представившийся Борисовым. Сабир про себя подумал, что он такой же Борисов, как я Куросава. Но протянутую руку пожал и назвался. Про себя отметил, на шее "Борисова" поверх рубашки демонстративно висел черный амулет.

— Прошу, товарищи! — решительно объявил Тихорецкий. — Сообщаю вам о начале подготовки операции по захвату основных фигурантов операции "Терминал".

XX

— Господа, господа, рассаживайтесь, пожалуйста, — Крохин, потеряв свою серьезность, суетился вокруг невозмутимого Сергея.

Сергей час назад с равнодушным видом положил ему на стол документ на двух страницах. Когда таинственный Евгений Евгеньевич нашел возможность оторвать свой взор от передовицы в "Коммерсанте" и просмотреть его, то не смог скрыть дрожь в руках. Он даже просмотрел подписи на просвет, словно рассматривая водяные знаки. Еще бы. Полтора года они пытались получить согласование правительства, и все как головой в бетонную стенку, а тут — всего месяц работы. А комбинация была действительно хороша. Всего делов-то, понять, что нужно вице-премьеру. Нет, что вы, не лично в карман, не тот уровень. Что нужно бизнесу, который тот курирует — модное слово, означающее: холит, лелеет, присматривает, и, разумеется, стрижет. А поняв, подготовить свое убойное предложение, попутно, конечно, умастив несколько рядовых, но важных, исполнителей. Благо бюджет на такое умащение Крохин выделял исправно. Но это были сущие копейки по сравнению с тем, что было истрачено за эти полтора года.

Но потом Евгений Евгеньевич в грязь лицом не ударил. Возникший, как джинн из бутылки Швец в неизменных ботинках на толстой подошве, был отправлен на директорском "Майбахе" за шампанским и закуской с твердым указанием в расходах не стесняться. Что было выполнено со всей серьезностью, и через час на столе красовались дюжина бутылок сверхдорогого "Кристалла" в окружении корзиночек с икрой, фуа-гра, какого-то специального хлеба, доставляемого из Парижа чуть ли не на истребителе, и прочих разносолов, названия и происхождения которых Сергей не знал. Впрочем, самого его больше всего порадовали жирные устрицы, слезящиеся морской водой на блюде со льдом.

Швец со свойственным ему напором притащил в директорский кабинет смущающегося Ганю и девчонок из бухгалтерии, которые очень кстати вчера первый день вышли на работу. Секретарша Крохина быстро, что свидетельствовало о большом опыте, организовала стол, сам Евгений Евгеньевич выстрелил пробкой в потолок и произнес прочувственную речь, из которой Сергей узнал столько хорошего про себя, что невольно проникся симпатией к директору.

После третьего бокала настроение улучшилось, а лица и фигуры сотрудниц бухгалтерии казались значительно более привлекательными, чем полчаса назад. Непьющий Ганя в одиночестве скучал на диване, просматривая журналы и потягивая сок, обаятельный Швец был окружен всем наличным женским вниманием, а Сергей выслушивал душевные излияния сильно захмелевшего Евгения Евгеньевича.

Несмотря на ослабленную алкоголем способность к анализу информации, он понял, что у Крохина были очень серьезные проблемы, связанные с пробуксовкой проектов. Причем настолько серьезные, что, говоря о них, директор переходил на трагический шепот. Трагизм его речи усугублялся тем, что он, вероятно на радостях, в одиночку опустошил две бутылки шампанского. "А ведь ему действительно было не до шуток. То-то распрыгался, — благодушно подумал Сергей".

Крохин поднял очередной тост за процветание компании, все дружно зазвенели бокалами. Швец, которому выпивка еще больше развязала язык, ухитрился обнимать всех трех девушек сразу. Директор же впал в сонно-коматозное состояние.

Ганя, улыбаясь подошел из своего угла к Сергею:

— Тебя действительно можно поздравить.

Сергей важно кивнул:

— А ты думал, мы тут штаны протираем? Не-ет, уважаемый.

— Ну, тогда с меня причитается, — Ганя протянул Сергею серебряную цепочку с черным камнем.

— Ух ты, — Сергей взял, — черный янтарь? Хотя нет, тяжелый…

— Что-то вроде. Одень, пожалуйста, — мягко, но настойчиво попросил Ганя.

Сергей пожал плечами и одел Ганин подарок на шею, спрятав камень под рубашку. А почему бы и нет, в конце концов. Даже забавно.

Он обнял Ганю, похлопав его по спине:

— Спасибо, брат.

— Пользуйся, — и рот до ушей, — пригодится.

На диванчике у Швеца дело явно шло к открытому разврату. Крохин опустил голову на стол и явно готовился отключаться. Сергей подумал, что пора и домой, в кроватку, баиньки. Он открыл рот, собираясь сказать об этом присевшему рядом Гане, но тот опередил его.

— Поздно, — сказал Ганя.

Это слово прозвучало, словно сигнал стартового пистолета для последующих событий, которые отложились в сознании Сергея как короткие фрагменты кинофильма, прокручиваемого у него в голове.

Сразу за словами Гани раздался негромкий звук разбитого стекла. Сергей тупо уставился на влетевший в окно шипящий вращающийся шарик. Что-то большое и тяжелое налетело на него и снесло со стула. Через мгновение мир взорвался со страшным грохотом и ослепительной вспышкой, уколовшей глаза даже через закрытые веки. Несколько секунд он лежал, оглушенный, потом попытался сесть, отпихнув навалившегося на него Ганю. Уши были словно заложены ватой, перед глазами плавали красные круги.

В окно в след за гранатой влетел, окруженный дождем из осколков стекла, черный как демон боец в шлеме с зеркальным забралом и коротким, похожим на игрушечный, автоматом. Еще несколько ворвались в кабинет через распахнувшуюся дверь в приемную.

Сергей замотал головой. Происходящее было настолько нереально, что за действием он наблюдал с абсолютным спокойствием, как сторонний наблюдатель. Все происходило перед его глазами как при замедленном просмотре кино.

Вот Швец, подпрыгнувший как мячик, раскидывает спецназовцев… Крохин медленно сползает под стол с идиотской улыбкой на губах… Все новые бойцы вваливаются в кабинет… Швец в отчаянном прыжке сбивает с ног сразу двоих и летит в направлении разбитого окна.