Елена Федина - Наследник

— Астафея не пришла? — удивился он, — странно, мы с ней договаривались.

— Наверно, у нее свои дела во дворце, — предположил я.

— Что ей там делать, если моделятор здесь? — почти с презрением сказал он, — мы завтра же улетим отсюда.

— Послушай, — тон его мне не понравился, — у нее могут быть свои личные интересы, тебе не кажется? Может, она и вовсе никуда не полетит?

Тут и мне досталось от его надменности.

— Астафея полетит со мной, когда я скажу, — заявил он жестко, и я понял, что в своем праве на нее он даже не сомневается. И ставит меня в известность.

Я как будто увидел историю их отношений. Они были прозрачны. Юная девушка, талантливая, красивая и способная любить самоотверженно и преданно, и мужчина намного старше ее, помешанный на своей работе, знающий себе цену и, видимо, уставший от женской любви до полного равнодушия. Он не любил ее, просто не отказывался и хладнокровно использовал ее в своих целях. Она изо всех сил старалась ему угодить, и это уже вошло в норму.

Я только одно перестал понимать: при чем тогда здесь я? Ради меня она тоже шла на жертвы. Но ради меня ли? Или ради этого проклятого моделятора, который нужен Ластеру? Мне показалось, что лицо мое покрылось пленкой, так оно одеревенело, во рту стало кисло.

— Она что, твоя любовница? — спросил он равнодушно, — очевидно, ради великой цели у них допускалось всё, это его, конечно, не радовало, но и возмутить особенно не могло.

Я проглотил кислоту и усмехнулся.

— Что вы, доктор. Я женат. И к тому же некрофил…

По-моему, мой ответ его все-таки успокоил.

— Твои шутки уже повторяются, — заметил он беззлобно, — и вообще у тебя изможденный вид, как будто на тебе поплясали.

Я отряхнулся.

— Только не надо меня лечить, мне вполне хватит крепкого чая.

Чай мы пили вместе с аптекарем. Невозмутимый старик был в курсе всех событий и ничему не удивлялся. Альфин жил у него уже три года и приучил ко всему. Аптекарь только подтвердил, что его приемный сын должен был прийти сегодня не позже восьми. Я мог объяснить отсутствие Астафеи только одним: вмешательством короля, от этого хотелось перебить все чашки и запустить чайником в окно.

Мы снова поднялись наверх. Я был разочарован и зол.

— Мне надо во дворец, — сказал я, — пойду проверю, что с ней.

— После того, как украл моделятор? — Ластер посмотрел на меня, как на идиота, — тебе на пятьсот светолет нельзя приближаться ко дворцу. Или не понимаешь?

— Интересно, ты всех принимаешь за болванов, или только меня?

— Знаешь, — он удобно расположился в кресле и даже раскрыл книгу, как будто судьба Астафеи его вовсе не волновала, — может, ты и армин, но порядком испорченный земными нравами. Тебя всё время тянет на безумные поступки: уничтожить моделятор, сунуться во дворец, поехать в Тиноль, зараженный Черной смертью… Я тебя не осуждаю, но призываю иногда думать, прежде чем делать.

— Ум — не всегда лучший советчик.

Мне кажется, мы бы разругались вдрызг, если б нас не прервали шаги на лестнице. Сердце сжалось, как всегда при неожиданном появлении Астафеи. Она остановилась в дверях, откидывая капюшон с меховой опушкой, вишневые глаза ее смотрели замученно и удовлетворенно.

— Ну, вот и всё, — улыбнулась она, увидев нас всех троих: Ластера, меня и моделятор, — комедия окончена.

Я подошел снять с нее шубу. Астафея повернула ко мне бледное усталое лицо.

— Ведь ты этого хотел?

Я сжал ее плечи вместе с шубой. Пальцы мои впились в мех, словно это он был во всем виноват.

— Почему так долго? — спросил Ластер недовольно.

— Из дворца никого не выпускали, все ищут наследника.

— Я же говорил, — усмехнулся Ластер, — а он собрался за тобой идти!

— Ни в коем случае! — она покачала головой, — король в бешенстве, я еще никогда не видела его таким… удивляюсь, почему тебя до сих пор не нашли?

— Если бы Мезиа захотел, меня бы давно нашли, — сказал я, — но он этого не захочет.

Астафея прошла вглубь гостиной, с ногами забралась на диванчик и прилегла на подушки. На ней было всё то же вишневое платье из тифонского бархата, белоснежные чулки вымокли от слякоти, и она быстро прикрыла ступни широким подолом.

— Хочешь взглянуть на свой моделятор? — спросил я.

— Хочу, — ответила она, — только устала…

Я поднес к ней зеркало вместе со столом. Меня не волновало, что подумает Ластер о моих стараниях. Какое-то время мы сидели рядом, плечо к плечу, и рассматривали цветную мозаику. Кто-кто, а уж она имела на это право. Ради нее, собственно, я и откладывал то, что давно должен был сделать.

— Астафея, — заметил Ластер недовольно, — ты устала, а завтра утром улетать. Может, пойдешь спать?

— Спать? — она пожала плечом, — я пока не хочу…

У них всё было давно решено, и ее даже не удивили слова об отлете. И не возмутили, и не заставили задуматься. Я оставался, она улетала на край света, и в этом не было ничего особенного! Как же мне надоело разбираться в чужой лжи!

Я встал и взял зеркало.

— Вы, конечно, улетите, но без этой штуки.

— Не говори ерунды, — отмахнулся Ластер, — ты помог нам получить моделятор, так же как и мы тебе… но на Земле ему действительно делать нечего, он тут слишком опасен.

— Он опасен везде.

— Но здесь в гораздо большей степени. Так что ты противоречишь сам себе. Я же предупреждал тебя, думай, прежде чем…

— Ты забыл еще об одной возможности, — сказал я, не отвечая на его надменное хамство, которое уже стало надоедать.

— Какой? — спросил он с насмешкой.

— Уничтожить его.

— Ты однообразен.

— Кристиан… — пробормотала Астафея, но я так взглянул на нее, что ей расхотелось просить, чтобы я передумал.

— А теперь послушайте меня, — сказал я зло, — я натерпелся страха, я нахлебался дерьма, я растоптал свою душу, я изнасиловал свою гордость, я всё потерял… вовсе не ради того, чтобы ваша наука постигала то, что ей не принадлежит, и не для того, чтобы стать богом на земле. А чтобы приостановить поток зла и смерти, который несет эта вещь, в чьих бы руках она ни находилась.

— Ластер, разве мы не того же хотели? — тихо спросила Астафея, — разве он не прав?

— Он, конечно, прав, — помрачнев согласился Ластер, — но поскольку уничтожить моделятор он всё равно не сможет, это просто пустые слова.

Я решился. Подошел к камину и бросил зеркало в огонь.

— Это уже фарс, — заметил Ластер с ледяной усмешкой, — не понимаю только для кого, для нее что ли?

Ответить ему у меня не было возможности. Я смотрел на моделятор эрхов, напрягая последнюю волю. Он подчинялся мысли, а не физическим воздействиям, это было ясно как полдень. Если я хотел, чтобы он сгорел, надо было очень хорошо представить, что он горит. И больше ничего!.. Потрясающая была вещь, умная, непостижимая!