Денис Чекалов - По законам Преисподней

– Ты у нас эльф, тебе и вперед, – заявил Ледовый. – Лучше вас, ушастых, в деле воровства на найти.

– Еще мы хорошо хобгоблинов убиваем, – огрызнулся я. – Чары к тебе вернулись?

Волшебник поднял руку, и легкий буран завертелся меж его пальцами.

– За меня не волнуйся, эльф.

– Я волнуюсь за себя, пломбир.

В первый момент, мне показалось, что комната выстроена в форме купола; но потом я посмотрел на высокие шкафы, из резного гномьего олеандра, – они уносились вверх, в бесконечность, и все были заставлены книгами; высоко над нами пространство скручивалось, ввинчиваясь в тугую спираль, – создавая иллюзию сводов.

– Как мы отыщем здесь книгу, эльф? – спросил Ледовик.

Он не двигался, но золотые искры погасли в его глазах, сменившись иссиня-черными. Интересно, как ему удалось увидеть Двери Анубиса? Даже Шекспир этому удивился, хотя и не подал вида.

– Заклинание поиска, – сказал я, быстро набросав в воздухе Архируну. – Отыщет любую книгу, где бы ее ни спрятали.

Маг схватил меня за руку.

Волшебные письмена дрогнули и исчезли.

– Теперь придется все начинать с начала, – с укором заметил я.

– Не нужна нам магия, – отрезал Ледовый. – Только беду накликаешь. Вот смотри…

И он сделал то, чего ни в коем случае нельзя делать, если пробрался в дом к могучему чародею.

Шагнул.

Доска под его ногой чуть слышно запела. Это были соловьиные полы, – уйгусу гусу, – где простейший механизм, скрипящие железные скобы, вызывал к жизни магию сопредельных сфер.

Высокий человек появился перед нами.

Был он наг, и весь покрыт татуировками, – так, что казался одетым. В правой руке сжимал короткое копье, с насаженной головой гнома. Вместо левой, росло длинное, склизское щупальце.

– Клянусь головой Коборра, ты умрешь, – проскрежетал воин.

Я не знал, к кому из нас он обращается; может быть, ко всем сразу.

Череп незнакомца был гладко выбрит; но ни одна татуировка не виднелась на бледной коже, и солнечные лучи не коснулись ее широкой кистью загара.

Я понял, что волосы срезаны только совсем недавно; вдруг тонкая кровавая линия пробежала по голове человека, перечеркнув ее надвое, – словно сомарнийский палач провел шипастым ножом, намечая место для пилы.

В тот же миг, появилась вторая рана, – точно поперек первой, образуя крест на выбритом черепе. Кожа стала медленно подниматься, потом все быстрее, и начала сходить с тела, с влажным, протяжным скрежетом.

Человек кричал.

Боль была такой сильной, что он давно бы умер, но алые всполохи окружили его, мешаясь с каплями крови, – и сохраняли в нем жизнь для новых мучений.

– Что это? – чуть слышно спросил хобгоблин.

– Прошлое, – сказал я.

Полосы татуированной кожи скользили вниз, открывая влажное мясо. Когда они дошли до груди, и человек стал похож на бутон, готовый открыться, – плоть стала отделяться от костей.

Она отходила тонкими лепестками, – сначала обнажив череп, оставив на нем лишь капельки алой крови, затем невидимая рука растерзала шею, и нервы, вырванные из живого мяса, начали извиваться в воздухе, слагаясь в руны Энергии.

Ребра распахнулись, и воина вывернуло наизнанку; он вскрикнул, – хотя ему нечем было кричать, – и мощная, невидимая волна швырнула человеческие ошметки о стену Кельи.

Они прошли насквозь, словно погрузились в поток холодной воды, и медленно вросли в деревянные плиты. Подняв глаза, я вновь увидел лик воина, – скорченная фигура, вырезанная из гномньего олеандра, темнела под иллюзорными сводами, и чем-то напомнила мне дерево, которое мы видели на болоте.

Ледовик стремительно выбросил вперед руку, и паутина холодных нитей упала на статую. Морозные кандалы сковали ее, отняв умение колдовать.

– Страж, – пробормотал чародей. – Харблинг заманил сюда какого-то варвара, из Южных пустынь, и превратил в своего слугу…

Пару мгновений, воин пытался сопротивляться.

Деревянный лик корчился, став почти похож на живой, руки напряглись, и алое дыхание заклинаний вырвалось из открытого рта. Но холодные цепи надежно держали варвара. Он дернулся, еще и еще, ледяной ветер закружился по комнате, а потом все стихло.

– Не знаю, сколько удержит его заклятие, – отрывисто сказал чародей. – Здесь наверняка есть другие стражники.

– Будем искать вручную? – спросил я, глядя на бесконечные ряды полок. – Или все же пробудим магию Поиска?

Ледовик усмехнулся.

– Мертвый глаз видит больше живого, – произнес он.

Маг шагнул в сторону, и провел рукой в пустоте. Одна из полок растаяла, и я увидел ключ на стене. Девушка шагнула к нему, но хобгоблин ее остановил.

– Не так быстро, милая.

Казалось, маленький кусочек металла висит на обычном гвозде. Но чародей снова повел рукой, и стена ушла вглубь, – узким коридорчиком, и ключ теперь был в самом его конце.

– Иллюзия под иллюзией, – пояснил маг.

Когтистая лапа вновь полоснула воздух, и мы увидели спрятанную ловушку. Мифриловые лезвия сидели глубоко в стене, – каждая размером с крыло пламенного дракона, – и ждали, когда воришка войдет сюда за ключом.

– Думаешь, на сколько кусков тебя разнесет, если ты войдешь внутрь? – с усмешкой спросил хобгоблин.

Он провел рукой еще раз, потом еще, – но иллюзии кончились.

Осталось решить, как нам добраться до ключа.

И стоит ли это делать.

– Мы, кажется, книгу искали? – напомнил я.

– А, – протянул чародей Холода. – Забыл, что ты слеп, как Бэтмен.

Он небрежно взмахнул ладонью, и растаяла еще одна полка, – с другой стороны. Перед нами появилась тяжелая дверь сейфа. Замочная скважина аккуратно подходила ключу, который висел в ловушке.

– Не слишком ли это просто? – усомнился я.

– Просто, эльф? – чародей Холода усмехнулся. – Да ты бы всю жизнь копался по этим книгам, да так и не узнал, что здесь есть тайник и ключ от него. Думаешь, такие глаза продаются в хоббитской лавке?

Он вынул один из ледяных полукругов, и Тьма взглянула на меня, из обожженной дыры в черепе чародея. Красные молнии бушевали в ней, пытаясь рассеять, – а глубоко внутри, пряталось нечто страшное и бесформенное, чему нет названия ни в одном из языков мира.

– Даже если вор и сможет раскрыть верхнюю из иллюзий, ловушки он не заметит. И умрет прежде, чем дотронется до ключа.

– Вот почему Шекспиру был нужен ты…

– Разумеется. Сам же видел, – уродец даже не огорчился, когда мои братья умерли.

– А почему сказал, что мы все четверо должны выйти из подземелья?

– Гляжу, ты не знаешь хобгоблинов, остроухий… Если бы Уильям сразу все объяснил, мол, ему нужен я, а остальные могут подохнуть, – думаешь, братья не убили бы меня сразу? А может, и для них была какая работа…