Иван Магазинников - Печатник. Печать Тьмы

— Вот видите, какая она у меня умница? Чудесное место для ночлега отыскала! — победно заявил господин Ройбуш, вытаскивая припасы.

— Ага, вижу… — юноша наклонился, что-то поднимая с земли. Это был небольшой круглый камень ярко-красного цвета, — Вот возьмите. Он наверняка выпал из вашего мешочка во время прошлого привала. А вон там еще не успела вырасти трава, объеденная Росиноной пару дней назад. По крайней мере, память ей еще не отказывает.

Айвен вытащил из соломы на телеге небольшой пучок и принялся разжигать костер. Старик же начал раскладывать собранную им гостинцем в дорогу провизию: пол головки зеленого сыра, пахнущий молоком хлеб, длинные тонкие ломтики жареной телятины, несколько соленых огурчиков, четыре стрелы зеленого лука и еще теплый горшочек с куриным супом.

— Э-э-э… Уставился на все это богатство юноша, — Мы что, ждем гостей? Или Росинана еще и кушает по-человечьи?

— Просто я сегодня забыл пообедать, — смущенно улыбнулся профессор.

— Ага. И позавтракать, судя по всему, тоже.

— Верно… А как вы догадались?

— Тогда вы наберите воды, а я прогуляюсь и соберу дров. Если вдруг что случится — свистите дятлом…

— Хорошо, — кивнул согласно историк и задумался. — Простите, но ведь дятлы не свистят! Они стучат, — сообразил наконец он, но юноша уже скрылся среди бурых елочек.

Айвен за три приема натаскал вполне приличное количество дров, чтобы хватило на всю ночь, а профессор Ройбуш к тому времени подогрел на огне суп и мясо, и накрыл на поляне что-то вроде импровизированного стола из трех камней и обломка доски. Юноша скептически осмотрел эту шаткую конструкцию, но, к его удивлению, стол стоял вполне надежно. Оглядевшись, он убедился, что историк каким-то невероятным — для него, разумеется, — образом ухитрился приготовить ужин и при этом ничего не уронить, не разлить и не сломать.

— Прошу вас к столу, молодой человек. Еды нам хватит до завтрашнего вечера, а к тому времени мы уже доберемся до Скворушки — так называется деревушка на берегу реки Ворчуньи. Я бывал там лет пять назад…

Поужинали они молча, если не считать хруста размалываемых на зубах костей и редких проклятий, издаваемых неуклюжим историком: то руку на уголек положит, то наколет свой палец вместо кусочка мяса, то кружку приложит мимо рта и опрокинет за ворот… Глядя на все это, Айвен лишь грустно улыбался. Он еще не успел осознать, что буквально седьмицу назад все эти ужимки смешили бы его до коликов в животе, тогда как сейчас ему было почти искренне почти жаль этого добродушного неловкого старикана. И это несмотря на его выходку с ядом и противоядием.

— Ну что, как установим смену дежурства? — поинтересовался профессор, вытирая руки влажной тряпкой, когда трапеза была закончена.

— Даже и не знаю. У волков воска нет, чтобы уши закладывать, так что ваш храп распугает всю живность в округе. А с другой стороны, все окрестная придорожная братия сюда на него же и соберется.

— А разве здесь еще кто-то на дорогах хозяйничает?

— Хотите сказать, кроме банды Хорта? — усмехнулся юноша. — Здесь полно широкоплечих лентяев да неучей, которым проще махать дубинкой, чем нормальным рабочим инструментом. Да и среди молодежи популярно удирать в разбойники: работа на свежем воздухе, придорожная романтика, стабильный неплохой доход…

— Давайте просто ляжем спать. А в случае чего — Росинона поднимет шум. Я брошу в огонь зачарованный на походный костер перегар-камень, так что о нем можно не думать.

— А толку-то? Извините, но без восковых пробок рядом с вами засыпать опасно. И в первую очередь — для вас самого. Шум услышим, когда волки уже нам по полноги сжуют.

— Ну тогда я не знаю, — развел руками старик. Судя по вялости движений и его то и дело закрывающимся глазам, он уже засыпал.

Айвен вызвался дежурить первым. Уселся возле костра и уставился на огонь. Позади заворочался профессор Ройбуш, но вскоре затих. Лошадь уснула одновременно со своим хозяином. Тишину нарушали лишь шум ветра в листве, звонкий стрекот сверчков-любовников, тихое сопение старой кобылы и редкие выкрики лесных птиц. Птицы… Кобыла… Сверчки… Ветер…

— Не понял, — нахмурился юноша — Кажется, что-то звучит не так. Или не звучит…

Он посмотрел на спящего профессора. Тот скрутился калачиком под тонкой накидкой, по-детски положив обе ладошки себе под щеку. Губы старика едва заметно шевелились — то ли разговаривал с кем-то, то ли доедал остатки ужина. Но и только. Вместо мерзкого многоголосого и сложноритмичного громкого храпа — лишь тихое спокойное дыхание.

— Так какого каббра ты мне голову морочил и все уши выхрапывал! Ну дед, теперь моя очередь неприличные песни петь и военные марши высвистывать…

Вор уже было собрался заорать дурным голосом начало "Веселой башмачницы и грустного башмачника", но что-то остановило его в последнюю минуту. Тяжело вздохнув, он посмотрел на сопящую сторожевую кобылу, потом на ее хозяина и, махнув рукой, завалился спать, прижавшись спиною к спине старика. Лег он с восточной стороны, заслоняя собою профессора от ветра…

Проснулся Айвен, сквозь сон уловив дивный аромат, от которого брюхо его сначала скрутило, потом развернуло, а потом оно и вовсе начало умоляюще бурчать, перебивая всякий сон.

— Доброе утро, мой юный друг! — профессор стоял у костра и что-то помешивал в котелке. — Давайте, умывайтесь, скоро наш завтрак будет готов.

— М-м-м… Как вкусно пахнет! А что это?

— Уже не знаю, — развел руками старик. При этом рукав его зацепил один из корешков, лежащих на досточке над котелком, и тот упал прямо в варево. — Хотел было приготовить ячменную похлебку с сыром и листьями ежевики, но нечаянно перепутал крупу, уронил туда яйцо и пару каких-то травок. Вот опять, — вздохнул он, демонстрируя несколько ягод черники, прилипших к низу поварешки, которой историк мешал свою "ячменную похлебку", — Надо же, а я-то думаю, куда это собранные мною ягоды делись?

— Смею вас заверить, господин Ройбуш, что у вас получается изумительная ячменная похлебка! — шумно вдохнул воздух юноша. — А я, после определенных событий, прекрасно разбираюсь в блюдах из ячменя. Так что давайте мою большую ложку…

Он вскочил на ноги, сбегал к ручью умыться и, вернувшись, нетерпеливо схватив свою тарелку. Ложку он, словно уличный иллюзион, вытащил из-за уха профессора.

— Приятного аппетита, — пожелал тот, накладывая ароматную массу в свою тарелку.

— М гхм тгф смфм, прхр… — не остался в долгу вор, уплетая кашу за обе щеки.

Наконец, насытившись, Айвен довольно улегся на землю, подложив руки под голову и уставившись в небо.