Юлия Боровинская - Лисьи листы

— Ну, и где вас носило? — добродушно осведомился мой начальник на том конце провода, — Тут Алина уже такую панику развела…

— Это долго рассказывать…

— А ты деньги экономишь, да? — не без яда осведомился старик.

— Просто не хочу об этих вещах орать на весь вокзал.

— Разумно. Ладно, после Нового Года расскажете, не горит.

— Да, вот еще что, Лао, — вспомнила вдруг я, — к Вам тут одна девица собралась нагрянуть…

— С этим ты малость опоздала, — хмыкнули в трубке, — Уже нагрянула.

— Черт! Извините. Тяжко, да?

— Почему? У меня рождественские каникулы. Что ж я — не человек? Могу себе позволить с женщиной по ресторанам пройтись  и вообще…

— Ну, надеюсь, когда мы вернемся, мне не придется на правах правнучки за ней к алтарю фату нести!

— Ох, кто бы там говорил! Я слышал, вы с Хитчем поженились…

— От кого?! — ошалела я.

— А вот приедете — расскажу! — мстительно заявил алхимик, — Ну, всё, празднуйте. Пока! — и повесил трубку.

Последнее, что нам  оставалось сделать для Бу до отправки под крылышко к сулушаху, — это снабдить его каким-нибудь товаром для начала торговли. Я, недолго думая, предложила набрать фонариков, батареек и шариковых ручек, но мой напарник покачал головой:

— Не пойдет. Во-первых, тогда все наши подарки Лумарду утратят эксклюзивность. Конечно, упаковку-другую батареек взять стоит, но не для открытой продажи, а так, на случай личных контактов. А во-вторых, в книжке же подчеркивается, что Абу-Ратин был человек простой, с колдовством не знался…

— Ладно, убедил. Что же в таком случае взять?

— Ребят, да не надо ничего, — вмешался Бу, — Не обязательно же сразу торговать. Я могу с годик и поработать на кого-нибудь. Накоплю денег, а там…

— Нет уж, — оборвала его я, — Там ведь написано не «появился новый батрак», а сразу «появился новый купец». Давай уж следовать тексту. Тем более, что как-то странно получается: лавку ты, значит, выкупил, а ни денег, ни товара у тебя нет…

— Может, ему тканями торговать?

— Этого добра там хватает. И хлопок, и шерсть, и шелк… И вообще, нам нужен товар компактный — не контейнер же ему через дверь тянуть!

Меньше всего я ждала каких-нибудь позитивных предложений от самого будущего купца, но именно он-то и нашел решение проблемы.

— Я тут это… вспомнил… — смущаясь, заявил он, — Я читал… В общем, они же там далеко от моря были. И озеро пресное… Короче, у них там соль очень дорогая была.

Конечно, в магазине, где мы потребовали 50 килограмм соли (два мешка по 20 и один — десятикилограммовый), на нас посмотрели, как на больных: сезон всевозможных заготовок давно уже закончился, а гражданской войны в ближайшем будущем не предвиделось. Зато стартовый капитал для Бу был обеспечен. Я всё рвалась прикупить ему в дорогу еще чего-нибудь нужного и полезного, но пыс решительно отказался даже от блока сигарет, объяснив, что для дела полезнее будет ничем не выделяться среди окружающих. Правда, одну, совершенно неожиданную покупку он выбрал сам — довольно кичевую на мой взгляд, золоченую рамочку для фотографии.

— Это еще зачем? — изумился Хитч.

— Нужно, — серьезно и лаконично ответил Бу, но от нас ему было так просто не отделаться.

— Давай-давай, колись, — кивнула ему я, — Чей портрет собрался на рабочий стол поставить?

— Да я ж не себе, — тяжело вздохнул потенциальный везирь и принялся объяснять, — Я, конечно, не сразу понял… Если вы решили, что я — тот самый купец из сказки, тогда получается, что ты — эта принцесса Ирайна и есть. Так?

— Ну… В общем, да.

— А мне с сулушахом надо отношения завязывать, так?

— Так.

— Вот я и подумал: подарю ему твой портрет, типа на память. В рамке.

— А портрет-то ты откуда возьмешь? — растерялась я.

— Так это ж я вас еще в самый первый вечер сфотал. Вот, — Бу вытянул из бумажника снимок, — У меня типа привычка была: если мне что-то нравится, я сразу же фотаю — и в альбом. Потом посмотришь — и вроде снова там побывал. А эту еще выложить не успел.

Я придирчиво посмотрела на фотографию. Снята она явно была уже в самом конце выступления, после моего обратного превращения в человека и изображала улыбающегося Хитча во фраке и невероятно растрепанную меня с размазавшейся косметикой. Да… Лично я себе такое на комод бы не поставила!

— Ну-ка, ну-ка, — Хитч выхватил у меня карточку, некоторое время изучал ее, а после вернул Бу со словами:

— Пойдет! Скажешь, что это на нашей свадьбе снимали.

— Свадьбе?! — возмутилась я.

— А разве нет? Мы ж в тот день и поженились!

Еще какое-то время мы потратили закупая провизию и напитки для праздничного ужина. За елочкой и прочей новогодней атрибутикой решено было поехать завтра. Честно признаюсь, мне ужасно нравится выбирать все эти гирлянды, шарики, хлопушки и остальную игрушечную дребедень, так что я совершенно не возражала против того, чтобы посвятить этому удовольствию отдельный день.

Когда мы ехали к двери, я еще раз спросила Бу:

— Может, всё-таки задержишься на денек? Я тебя поучу в волка превращаться.

— Спасибо, — твердо ответил он, — но для меня это лишнее. Одно дело в сказках об этом читать… Это ж мне всего себя изнутри переделать нужно, чтобы этим заниматься. Да и зачем? Я в лесу жить не собираюсь, фокусы показывать — тоже. Я и представить-то себе не могу, как с этим жить. Не, я уж лучше так — человеком…

Оставив машину на дороге, мы доволокли мешки с солью до двери, я, привычным уже жестом, отдернула призрачную занавеску и вручила пысу собственноручно изготовленный при помощи листа ватмана, фломастера и заменившего печать оттиска герба с монеты в сто тенге договор о продаже лавки:

— Вот. Владей. Удачи тебе и… если совсем уж туго придётся, возвращайся. Телефон мой не потерял?

Бу помотал головой и крепко обнял Хитча (ко мне прикоснуться даже пальцем он так и не решился):

— Спасибо вам, ребята. За всё. Вы меня тоже навещайте как-нибудь! — и шагнул в полутемное и пыльное помещение, которое ему теперь предстояло обживать.

А мы… У нас всё было хорошо. Год заканчивался, и крупный, как в кино, снег сыпал с небес каждый вечер и искрился от солнца каждый день. Печка разносила ровное тепло по дому, по утрам мы пили травяной чай из запасов Лао — каждый раз новый, а после обеда Хитч брал найденную в сарае удочку и какой-то чудовищных размеров штопор, отправлялся на озеро, сверлил во льду дырку и усаживался над нею в ожидании клева, а я бежала в лес и одевалась там в лучшую из шуб… А после заката мы возвращались домой, пили кофе и целовались, играли в карты и целовались, пели друг другу песни — и целовались, и именно тогда я начала звать Хитча Тошкой, и он не возражал.