Берёза - Ворон, Волк и Чёрная Крыса

Портрет Полины Ворон Лин заметила сразу, прежде чем Тадеуш указал на него. Он висел на противоположной от двери стене между двух окон, чёрные бархатные шторы которых были раздвинуты и пропускали в залу лунный свет. На портрете была изображена поразительно красивая женщина с чёрными волосами, тяжёлой гривой падающей на плечи, и пронзительными голубыми глазами. Никакого фамильного сходства Лин не разглядела, но её инстинкт ведьмы безошибочно распознал в этой женщине её прапрабабушку.

— У тебя такие же глаза, как у неё, — тихо сказал Тадеуш. Лин остановилась перед портретом, разглядывая свою прапрабабушку. Сочетание алого платья с её чёрными волосами придавало чертам Полины нечто дьявольское. "Она выглядит как ведьма", — расстроилась Лин. — "Совсем не то, что я". Да, глаза тоже были голубыми, но больше никакого сходства она в них не видела. Хотя портрет не фотография, и художник не может чётко передать черты того, кого он изображает.

— Ладно, нечего пялиться, пора делать дело, — заявил Тадеуш и подтолкнул Лин в спину. Девушка шагнула к портрету, чувствуя себя предельно глупо. Как она собирается разговаривать с картиной?

"Главное — хорошо сосредоточиться", — не раз говаривала бабушка, объясняя внучке, что значит быть ведьмой. И Лин, глубоко вздохнув, попыталась сконцентрировать все свои мысли на Полине Ворон, жившей ещё до её рождения, и уставилась в глаза портрету. "Эй… Полина…" — неуверенно позвала она. — "Или мне надо называть тебя прапрабабушкой? В общем, неважно. Полина, это твоя праправнучка, Линда Ворон, внучка Вассы. Мне нужно с тобой поговорить. Точнее, это Тадеуш хочет, чтобы я с тобой поговорила. Ты помнишь чучело ворона? Тадеуш хочет, чтобы ты сказала, куда его спрятала. Для него это очень важно, так что ответь, пожалуйста. Или если не хочешь, не отвечай, так будет даже лучше. Я просто скажу Тадеушу, что не справилась".

Ничего не произошло. Портрет оставался неподвижным, и голубые глаза смотрели всё так же безучастно.

— У меня не получается, — пробормотала Лин со странной смесью разочарования и облегчения.

— А ты не врёшь? — с подозрением спросил Тадеуш.

— Да брось, Тадеуш! — урезонил его Влад. — Она сейчас не в том состоянии, чтобы врать. Посмотри, она же еле на ногах держится.

— Ты прав, — кивнул голубоглазый вампир. — Думаю, с потерей крови её сила временно ослабла. Попробуем снова, когда ей станет легче. Ничего, я ждал столетия и ещё подожду.

— Отведу её наверх, нужно позаботиться о ранах, — предложил Влад, наполовину вынося девушку из зала.

— Тебе незачем самому с ней возиться. Передай её Ромике и спускайся ко мне, отпразднуем! — бросил Тадеуш ему вслед. Влад в ответ что-то прошипел сквозь зубы. Лин заметила, что настроение у него далеко не праздничное.

Ромику раны Лин привели в ужас.

— Какой кошмар! — восклицала она, смывая кровь с её шеи. — Этот ваш Григор напрочь лишён чувства меры! Он мог бы сделать это аккуратнее? Или хотя бы зализать рану после укуса?

Лин уже объяснили, что вампирская слюна обладает целебными свойствами. Обычно вампиры пользовались этим, и, когда не выпивали жертву досуха, они зализывали место укуса, чтобы прокол становился менее заметным. Естественно, жертва, выпитая досуха, обратиться в правоохранительные органы уже не могла, и её просто прятали в глухом месте.

Ромика смочила бинты своей слюной и осторожно наложила на шею Лин. Девушка не смогла сдержать слабого стона: её шея всё ещё будто горела в огне.

— Тебе лучше не шевелиться. А я пока принесу что-нибудь поесть, — тоном профессиональной медсестры заявила вампирша и ушла, прежде чем Лин успела сообщить, что у неё нет аппетита.

Оставшись в одиночестве, она по привычке уставилась в белый потолок и старалась не обращать внимания на ноющую боль на месте укуса. Будущее представлялось Лин определённо безрадостным.

Ночь III

Этим днём, когда Лин спала, свернувшись клубочком, словно испуганный ребёнок, случилось нечто зловещее.

Как уже упоминалось, окон в комнате, кроме крошечной форточки под потолком не было, свет был погашен, и по углам комнаты сгустилась темнота. Внезапно Лин почудилось, будто в этой тьме её кто-то зовёт.

— Ли-и-и-и-инда-а-а, — шелестел голос. — Ли-и-и-инда-а.

Голос казался призрачным, потусторонним, и от его звуков волосы на голове вставали дыбом. Лин заметалась по кровати, не в силах прогнать наваждение.

— Ли-и-инда-а, — продолжал звать голос. Лин оглядела комнату, но никого не увидела. Голос доносился словно из ниоткуда. И тогда Лин решилась ответить.

— Кто там? — спросила она дрожащим голосом. — Что вы хотите?

Неожиданно ей показалось, что в тёмном углу комнаты заклубилось нечто серебристо-полупрозрачное, постепенно принимая чёткие очертания. Но прежде чем Лин успела разглядеть светящуюся фигуру, над фигурой нависла тёмная тень, широко раскинув крылья. В тот же миг свечение потухло, а Лин услышала хриплое отрывистое карканье, а затем всё исчезло.

Лин вскочила с постели, таращась в темноту по углам комнаты. Сердце бешено колотилось в груди. В ушах всё ещё звучал призрачный голос.

Но в комнате было пусто. Никаких светящихся фигур, крылатых теней и потусторонних голосов. "Это же был просто сон!" — внезапно догадалась Лин. Точно, услышав карканье, она открыла глаза и увидела, что в комнате никого нет. Успокоившись, Лин снова опустилась на подушку, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.

На этот раз сон изменился. Перед её глазами метались отрывочные образы: вампиры, бабушка, портрет Полины, пылающий гроб. Неожиданно пламя изменилось, стало выше и больше. Присмотревшись, Лин поняла, что горит уже не гроб, а огромный костёр. Вокруг костра собрался народ, толпа кричала и улюлюкала, и среди её криков девушка различила иной крик, крик, наполненный болью. И доносился он прямо из середины костра.

Каким-то непонятным образом Лин оказалась в первом ряду вопящей толпы. Она увидела, что костёр сложен вокруг столба, а там, в окружении языков пламени, к столбу привязана женщина. Она кричала от боли, а огонь, полыхавший у неё под ногами, подбирался всё ближе. Вот он лизнул её тело, и чёрное оборванное платье вспыхнуло, словно свечка. Следом загорелись её разметавшиеся по плечам волосы, чёрные, как смоль, но с седыми прядями. Внезапно женщина повернула голову, и Лин увидела её красивое лицо с искажёнными мукой чертами. Пронзительные голубые глаза смотрели прямо на Лин.

Этот взгляд, казалось, заглянул прямиком ей в душу, и девушка непроизвольно попятилась. Она ощутила и страх, и жалость, и какое-то непонятное влечение к горящей женщине, словно почувствовала в неё родственную душу. Ведьма, несомненно, это была ведьма. Она не отводила взгляда от лица Лин, словно хотела сказать ей что-то. "Пани Ворону сожгли за колдовство", — внезапно зазвучали в ушах девушки слова Тадеуша.