Е. Кочешкова - Шут

Пару раз он беседовал с Дени, по сути ни о чем. Капитан тоже не выглядел счастливым, но он, по крайней мере, исправно нес свою службу, мирясь с наличием новой охраны у короля. Руальд привел с собой два десятка наемных воинов из Тайкурдана, все они были как те четверо, что встретились Шуту во время побега королевы — поджарые, дикоглазые, непонятно-чужие… Они неизменно носили свои кожаные штаны и куртки, предпочитая их привычным для Закатного Края нарядам. Те двое, чья одежда была оторочена дорогим белым мехом, оказались старшими в отряде. И если Шуту случалось столкнуться с ними, чужаки смотрели на него так, точно он был предметом мебели. Шут отвечал им тем же. Он не держал зла на этих людей, но и знать их не желал вовсе. На запястьях его кожа приобрела синевато-красный оттенок и оставалась болезненно тонкой.

2

Дни сменялись неделями, зима приблизилась вплотную. Шут уже не открывал окно — тепло стало главной ценностью. Камин в его покоях горел постоянно, но этого было не достаточно, чтобы прогреть комнату. От каменных стен постоянно несло холодом, и Шут радовался, что они по большей части завешены плотными гобеленами, помогающими сохранить тепло. Этой осенью, вопреки обычному, он все время мерз.

Томительное ожидание перемен близилось к завершению — Золотую Гавань и, в особенности, Внутренний Город наводнили воины передового отряда тайкуров. Со дня на день должны были появиться и основные силы княжеской армии во главе с принцессой.

Тайкурдан всегда был трудным соседом для Закатного Края. Неизменным атрибутом этого соседства были мелкие стычки и набеги, продолжавшиеся вплоть до восшествия короля Вийона. Дед Руальда сумел внушить тайкурским варварам, что правильные торговые отношения гораздо эффективней вражды. Но нельзя сказать, что после этого неприятностей для Закатного Края стало значительно меньше. Тайкуры на все смотрели иначе, как-то вывернуто. Жителям королевства их способ мышления зачастую казался совершенно диким. Взять, к примеру, хоть тайкурские законы, позволяющие приносить в жертву младенцев, но запрещающие насиловать женщин — даже нищих бродяжек! — под страхом жесточайшей казни. Или это безумное правило — на четыре года отдавать детей князя — таргала, как они говорили — в жизнь к простолюдинам! А еще тайкурские воины презирали тяжелые латы, предпочитая свободу движений, поэтому мало кто мог состязаться с ними в ловкости. Они почти не знали спокойной жизни, ибо постоянно враждовали с остальными своими соседями — многочисленными дикими народами, очень похожими на самих тайкуров. Жители Закатного Края язвили меж собой: «Было бы из-за чего!». Земли тайкурского княжества и их соседей — лишь горы да степи, засеянные камнями. И люди в этих землях рождались под стать — сильные, безжалостные, не знающие страха. И по-своему красивые… Уж сколько легенд было сложено о тайкурских девах, похищавших сердца рыцарей… Кто же думал, что однажды сказка станет страшной действительностью?

3

Процессия была впечатляющей. Шеренгам конных воинов, казалось, не будет конца. Жители Золотой смотрели на них мрачно, предвидя все те неприятности, какие обычно приходят в город вместе с войсками — грабежи, насилие, пьяные драки… Но вместе с тем во взглядах горожан невольно сквозило и восхищение: тайкурские воины двигались так слаженно и красиво, что вместе походили на единое живое существо.

Принцесса ехала во главе процессии. К величайшему огорчению зрителей составить своего мнения о внешности «дикарки» им так и не удалось — лицо девушки было скрыто плотной вуалью, а волосы — большой островерхой шапкой на меху: поди догадайся, какие они на самом деле. Фигуру принцессы таил длинный тяжелый плащ, также подбитый мехом.

Процессия не спеша двигалась к Солнечному Чертогу, и на этот раз не было ни цветов, ни восторженных криков. Впрочем, тайкуров холодный прием, похоже, ничуть не волновал.

Шут всего этого не видел. За пару недель до прихода чужаков он с вечера почувствовал себя неважно, а к утру уже опять не мог поднять головы с подушки. Холод-таки добрался до него и превратил все последующие дни в утомительную борьбу с болезнью. Шут много спал, почти не ел и почти не думал — от мыслей у него начинались такие видения, что никакими словами не описать. На этот раз, однако, ему не дали вкусить одиночества: в первый же день одна из горничных обнаружила, что господин Патрик срочно нуждается в лекаре… Архан потчевал Шута своими порошками и настоями, от которых во рту подолгу сохранялась горечь. Иногда слуги обтирали его влажными тряпками, отгоняя жар и смывая едкий пот, а потом меняли насквозь мокрые простыни. Однажды откуда-то появилось богатое белое одеяло из мягких теплых шкур. От него исходило удивительное тепло и благодать. Трясущийся от озноба Шут укутывался в это тепло с головой и проваливался в неспокойные сны.

Когда он, наконец, снова почувствовал себя способным воспринимать окружающий мир, оказалось, что зима уже окутала Золотую долгожданным снегом. Пошатываясь от слабости, Шут вылез из постели и, завернувшись в белые шкуры, подошел к полузамерзшему окну. Улыбка невольно тронула его лицо — дворцовый сад преобразился: окутанный снегом, он стал похож на сказку. Белые хлопья медленно падали с неба, и Шут удовлетворенно подумал, что теперь вся городская грязь на какое-то время станет не так заметна. К сожалению, он знал — долго красота не продержится: помои, выливаемые горожанами на улицы, очень скоро превратят белые сугробы в бурые наледи, весьма способствующие ломанию ног. Одно хорошо — лед хоть не воняет так, как лужи.

Шут со вздохом отвернулся от окна, любоваться пейзажами он будет потом. Когда приведет себя в порядок. Когда узнает, что творится во дворце и в королевстве. Не исключено, что армия Белых Островов уже высадилась и начала наступление.

По-прежнему кутаясь в одеяло, он двинулся к шкафу — отыскать наряд потеплее. Но долго выбирать не пришлось: прямо на дверце висел новый костюм… Шуту хватило мгновения, чтобы понять, кем и для кого он был сшит. Зима наступила, Госпожа Иголка помнила их уговор… Уговор лучшей в королевстве портнихи и шута. Да, именно шута, а не того мрачного затворника, который вернулся из Улья. С рукавов угольно-черного наряда свободно ниспадали белые манжеты, украшенные бубенцами. Строгий высокий ворот с острыми отворотами, изящная вышивка серебром на груди, тонкий пояс с серебряной пряжкой — новый костюм шута не был смешным, он лишь давал понять, кем является его владелец. Не более. На ощупь ткань оказалась мягкой и ворсистой — шерсть великолепной выделки, теплая и плотная. Не забыла мадам Сирень и про новую рубашку — снежно-белая, она лишь подчеркивала непроницаемую черноту дублета.