Михаил Бабкин - Чары старой ведьмы

– Не хочу, – сонно ответил Тимка, – что я, с ума сошел – колдовской перец есть? Да это, наверное, и не перец вовсе, а отрава какая. От тараканов, например. Или от блох.

– Ты думаешь, я перец от блохомора не отличу? – обиделся Боня, щедро насыпая специи себе в полутарелку с борщом. – Скажешь еще, отрава! Отрава вкусной не бывает. Он, колдун, от чего пострадал? От того, что много ел тех, кого не надо. А с чем он их ел? Конечно же, со специями. Дурака только с горчицей съесть и можно, иначе он в глотке застрянет.

– Какие-то у тебя вкусы драконьи стали, – не открывая глаз, сказал Тимка, – уже и дураков он есть собрался. Они же люди! – мальчик повернулся на другой бок и крепко уснул.

– Верно, – внезапно охрипшим голосом рассудительно заметил Хозяйственный, – чего это я? Переутомился, факт. Надо баиньки ложиться, – Боня сунул меч в ножны и, позевывая, прикорнул на теплом полу. А скомканную скатерку сунул себе под голову, вместо подушки.

Проснулся Тимка от громкого, прямо-таки нечеловеческого хрипа и стона. Словно рядом с ним кого-то старательно душили, а этот несчастный «кто-то» душиться вовсе не хотел и изо всех сил сопротивлялся убийце, пугая того жуткими горловыми звуками. В темноте невозможно было разобраться, что же происходит на самом деле, и потому Тимка вообразил себе самое страшное.

– Караул! – завопил Тим, вскакивая на ноги. – Фараонская мумия напала! Боня, руби ее, коли! А то она нас всех тут поубивает, – и бесстрашно кинулся на звук, размахивая кулаками. – В атаку, ура!

И тут же упал, споткнувшись обо что-то мягкое.

– В чем дело? – недовольно спросило мягкое голосом Хозяйственного. – Что за мумий? Какой такой Фарапон? Тю, напугал меня… Это же я храпел! Разве можно на спящего человека вот так вот, с бухты-барахты, падать? – Боня, судя по шороху, сел и вдруг закашлялся. Тимка не поверял своим ушам; голос у Хозяйственного почему-то стал очень низким и каким-то рычащим. А затем мальчик не поверил и своим глазам: вместе с кашлем изо рта невидимого в темноте Бони вылетали очень даже заметные язычки багрового пламени. А когда над этими язычками открылись два светящихся желтых глаза с вертикальными зрачками, мальчику и вовсе стало не по себе. И Тимка, недолго думая, треснул кулаком промеж этих желтых глаз. Так, не со злости, а от неожиданности.

– Ты чего дерешься? – возмутился Хозяйственный, на лету перехватив тимкину руку. – Снов страшных насмотрелся, что ли? Протри глаза, это же я! Неужели не узнал? Да-а, вредно столько спать. Небось, уже за полдень, вон как светло вокруг.

– Боня, очнись, – Тимка выдернул руку из крепкого захвата, – темень вокруг! Ничегошеньки не видно. А у тебя, между прочим, изо рта пламя идет… И глаза, как у дракона: желтые и светятся. И голосок еще тот! Словно ты мороженого переел.

– Да ну, – не поверил Хозяйственный, – хватит врать-то. Голос как голос, только хриплый со сна. А глаза у меня такими небось с испугу стали. Вот я на тебя, спящего, как свалюсь! Посмотрю тогда, какие у тебя гляделки будут, – и Боня рассмеялся, неожиданно пустив изо рта длинную огненную струю. Аккурат мимо Тимки. Впритирку.

– Мама! – одновременно в ужасе крикнули Тим и Боня. Мальчик отшатнулся в сторону, а Хозяйственный поспешно зажал себе рот ладонью.

– Ой, чего это со мной? – прошептал Бонифаций сквозь пальцы. – Я что, смертельно заболел?

– Сбылось проклятие гадского фараона, – мрачно изрек Тимка, – потому что все, кто попадает в древние гробницы, обязательно заболевают страшными болезнями. Гриппом там, или ангиной. Или косоглазием.

– Отстань, – взмолился Боня, – хватит издеваться. Мы же в Драконьей Главе, а не в твоей фарапупской гробнице! А если у меня и ангина, то она какая-то неправильная. Огненная, понимаешь, – и Хозяйственный расстроенно замолчал.

Тимка на ощупь нашел «трический» меч и выдвинул сияющий клинок из ножен – ненамного, лишь чтобы чуть-чуть осветить пещеру.

Хозяйственный сидел на полу, горестно раскачивая головой из стороны в сторону, и разглядывал свои руки: вместо ногтей на его пальцах за ночь выросли великолепные рубиновые когти, острые и длинные. Да и шея, похоже, тоже удлинилась. Боня с немой тоской посмотрел на мальчика, и Тимка удивленно обнаружил, что Хозяйственный чем-то неуловимо стал похож на Изера. На дракона.

– Боня, ты только не пугайся, – сказал Тимка и нервно хихикнул, – но ты задраконел. Одраконился, вернее.

– Как это? – не понял Хозяйственный. – В каком смысле?

– В прямом, – пояснил мальчик. – Превращаешься в дракона. Наверное, драконий колдун перед смертью наложил проклятие на свою пещерку. И все, кто заходит в нее, за ночь превращаются в драконов. Вот ты и превратился. Сбылось проклятье древнего фара… древнего колдуна!

– Что у вас тут такое происходит? – весело спросил знакомый голос у Тимки за спиной. – Чего так шумите? О каких проклятиях говорите? – Вион, засунув голову в маленькую для нее пещерку, с интересом оглядела друзей.

– Да вот, – Тим обвинительно ткнул рукой в сторону Хозяйственного, – в дракона превращается. Почему-то.

– В дракона? – изумилась Вион и внимательно посмотрела на Боню. – Хм. Действительно… Молодец! – драконесса благосклонно улыбнулась Хозяйственному. – Правильно делаешь. Одобряю, – и подмигнула опешившему Тимке. – Мы, драконы, самые совершенные существа на свете! И потому стать настоящим драконом – это великая награда для человека. Не каждому из людей выпадает такая честь, уж поверьте мне, – Вион хотела торжественно выпрямиться, но стукнулась макушкой о мозаичный потолок.

– Вечно забываю, как здесь низко, – сварливо заметила драконесса. – О чем это я? Ах, да. Короче, поздравляю. У нас еще ни разу не было рыжих драконов! Красные – да, были, а вот рыжих – никогда. Ты будешь первым, – порадовала она Хозяйственного.

– Но почему я? – взорвался Боня. – У меня и в мыслях не было.

– Как же не было? – удивилась драконесса. – А это что? – она указала глазами в сторону, рядом с Хозяйственным. Тимка и Боня посмотрели туда же.

Неподалеку от Бонифация, возле смятой скатерти-самобранки, стояли серебряные флакончики со специями. Теми самыми, колдовскими и очень вкусными. Которые Боня себе в борщ сыпал.

– Средство для огненного дыхания, средство для когтей и чешуи, – стала неторопливо перечислять Вион, – снадобье, восстанавливающее драконье тело. Настойка для крыльев… Полный комплект драконьих лекарств! – драконесса принюхалась. – Все правильно. От тебя, Хозяйственный, теперь даже и пахнет, как от нормального дракона. Не сильно, но пахнет.

– Батюшки, – убито пробормотал Боня и вытаращил желтые глаза на предательские флакончики. – Это что же получается? Что я сам себя… снадобьями… и в дракона? – слабо пролепетал несчастный Бонифаций, с тоской глядя на Тимку. – Как же так? За что?