Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

— Значит, кто-то или что-то очень не хочет, чтобы галера дошла до Добренца?

— Не думаю. Судя… гм… по привлеченным силам, если бы они хотели, даже десяток таких как я нас бы не спасли, — чародей, покачав головой, наконец, принялся за еду. — А теперь расскажи мне про твоих хозяек. Как и для чего тебя наняли? И кто?

Моя история много времени не заняла, но, к сожалению, и ситуации не прояснила. Тем более, явно обладая чародейскими силами, Франка даже не подумала их использовать во время перехода. Асхад готов был прозакладывать свой посох против пучка сена, что так и было. Так что никакой связи не просматривалось.

— Напрашивается единственный вопрос: во что я еще вляпался?

— Это риторический вопрос, — улыбнулся Асхад. — Думаю, ты это скоро выяснишь. А пока иди отдохни. На месте ремонта мы будем с рассветом, а там… там видно будет…

— Достопочтенный, — у самой двери я обернулся и задал вопрос, последнее время довольно сильно беспокоящий меня: — Скажи, а почему ты так откровенен со мной? И добр?

Чародей мгновение помедлил, как бы раздумывая, и наконец, делая большие паузы между словами, ответил:

— Гм… действительно, почему? Скажем так… ты мне симпатичен… в общении… как собеседник… И вообще, должен же я… гм… пожалуй, этого хватит. Теперь иди. И можешь спокойно отдыхать, до Елового ничего не должно случиться…

Асхад оказался прав: до утра ничего не случилось, я спокойно проспал до утра и отлично отдохнул. Хотя осталось какое-то щемящее, очень непонятное чувство. Просто… просто я видел во сне Малену. Ягушка сидела за столом, подперев рукой щечку, и улыбалась. Очень красивая, как будто светящаяся изнутри, желанная и… очень грустная.

А с рассветом на горизонте показался довольно большой остров, густо покрытый лесом. И с очень удобной бухтой, зажатой между высокими скалами.

Выйдя на палубу, я сразу же услышал возмущенный голосок Франки. Сварливая хафлингесса, шипя как змея, выговаривала капитану:

— Что это значит, капитан Гундальф? Как долго мы собираемся стоять? Надо ли напоминать тебе о договоре?

— Милостивая метресса… — обреченно бухтел капитан. — Сутки, мне нужно всего лишь сутки. Иначе, клянусь Кракеном, потонем на полпути. Без кормила нам никак. Опять же, крепеж…

— Что?! — взвизгнула хафлингесса. — Да как ты смеешь?! Это возмутительно. Мы не успеем…

— Успеем…

Я вполне резонно подумал, что лучшим выходом для капитана будет приказать связать Франку и до конца перехода держать в трюме. Лично я так бы и сделал. И возможно, на одном хлебе и воде. Очень, знаете ли, подобный рацион дурь из головы выбивает. Хотя плевать. Это уже его проблемы, а уж никак не мои.

— Подслушиваешь? — послышался голосок Петуньи. Девчонка стояла, прислонившись к надстройке, и судя по всему, откровенно скучала.

— Да.

— Ну и как — интересно?

— Не очень. — Я поразился тому, что едва ли не в первый раз за время нашего путешествия, в голосе девчонки не звучали насмешка и язвительность. Странно. Перебесилась уже? Или…

— Вот и мне, — согласилась девушка и зевнула, прикрыв ладошкой рот.

— Твоя мачеха всегда… гм… такая?..

— Почти, — весело усмехнулась Петунья. — Но она хорошая. Правда хорошая.

— Ага, хорошая. Когда спит, — невольно прокомментировал я.

Пета неожиданно расхохоталась:

— Уф, рассмешил… а ты, словен, не такой уж чурбак. Папенька, между прочим, ее очень любит.

Я хотел поинтересоваться ответными чувствами Франки к папеньке, или вообще хотя бы к кому-нибудь, но не успел. Мимо нас, гремя сапогами и бормоча ругательства, протопал капитан и скрылся в трюме. За ним с очень довольным лицом проследовала Франка в сопровождении сегрианок. Они тоже весело улыбались. Не могу только понять, чему. Спелись?

Франка приметила, что падчерица мирно беседует со мной, и очень холодно окрикнула ее:

— Петунья Додон, следуй за мной, дева. Немедленно!

— Иду, маменька… — послушно пропела девчонка и, подмигнув мне, быстро умчалась за своей мачехой.

— Иду, маменька… — я невольно передразнил ее и, улыбаясь, направился к борту. Нет, все же очаровательная девчонка, даже несмотря на все ее вредности. А Франка — змея подколодная. Хотя тоже не лишена симпатичности.

Тем временем галера уже входила на веслах в бухту. Я приметил на берегу какие-то деревянные конструкции и поинтересовался у Свена, того самого, который Кривой Болт.

— Живет кто на острове?

— Та не… — покачал головой Свен. — Ремонтируются тутой после Пояса, тудыть его в шкаторину. Вот стапеля с воротом и сладили. Добренецкая купецкая гильдия раз в год сюда посылает мастеров: в порядок все привести, значица, для общего пользования, за что ей члены ейные долю малую платют. Видишь, и для нас в пригоде стало. Сейчас быренько лебедушку нашу на берег выдернем, да починим… Обожди… — старшина вдруг подозрительно посмотрел на меня и поинтересовался: — А ты что, славен, сего не знаешь?

К счастью, объясняться мне не пришлось, Кривой Болт приметил какую-то крамолу среди своих матросиков и, завывая как кикимора, умчался приводить оных к порядку. Вот и ладненько. Что там еще на острове высмотреть можно?..

Пологие песчаные пляжи, усыпанные грудами водорослей и плавником, густой, чуть ли не строевой еловый лес, судя по всему, определивший название острова. В его глубине виднеются высокие скалистые холмы, на вершинах покрытые шапками снега, над лесом — тучи разнообразной пернатой живности. И здесь почему-то гораздо теплее, чем на Звериных островах. Даже зелень среди камней проглядывает. Симпатичный островок.

— Как спалось, мой друг? — ко мне подошел Асхад.

— Хорошо.

— Я долго думал над твоим последним вопросом, Горан… — чародей выглядел очень уставшим и говорил немного мрачным тоном. — И теперь хочу рассказать одну… скажем так, сказку…

— С удовольствием вниму вашей мудрости, Асхад ад Аддин… — я слегка поклонился ему. Показалось, что этот разговор очень важен для старого чародея.

— Гор… — Асхад ответил на поклон. — Ты очень похож… но слушай, слушай внимательно… Очень давно, еще до побоища при Дромадаре, адепты Агж Хора, достославной академии чародейства Харамшита, нашли способности к Силе у одного маленького мальчика. Они его забрали к себе, и родители этого мальчика беспрестанно славили Старших, так как получили целых пять курушей: серебро, которое помогло выжить их остальным детям. Не буду рассказывать, как происходило обучение, но в результате имя этого мальчика высекли на Черной стеле славы Агж Хора, где фиксируют имена самых выдающихся выпускников сей академии. Мальчик забыл своих родителей, свою Родину, и ему вообще не было никакого дела до прошлого и будущего, он жил только настоящим. Шло время — силы молодого чародея росли, и перед ним стали открываться тайны мироздания — неподвластные и даже опасные для простого смертного. И одновременно с этим для него начали стираться понятия добра и зла, любви и ненависти. Я думаю, он постепенно переставал быть человеком…