Александра Лисина - Холодные дни

Двуединый… за что?! Почему с каждым разом все труднее? Раньше могла просто накинуть капюшон и топать в свое удовольствие, не боясь перекинуться, а последние дни как с ума схожу! Даже издалека, в темноте ее чувствую! Неужели все из-за проклятого оберона?!

Меня словно надвое разрывало: между огнем и холодом, острым желанием убежать и необходимостью остаться, между солнцем и луной, землей и небом, стремлением взлететь и ставшей жестокой привязанностью к надежной тверди. Я сжимала в руках два противоположных по силе риала и не знала, какой выбрать. Не понимала, где мой, а где чужой. Где белое, а где черное. Разучилась отличать тепло и холод, потому что они обжигали мои ладони совершенно одинаково. Я боялась взглянуть, во что сейчас превратились мои ладони. Дрожала от стремительно нарастающего ощущения приближающейся беды. Покрывалась мурашками и липким потом, заживо сгорая от внутреннего огня, но все еще не могла сдвинуться ни на шаг. Тогда как неслышный зов становился все сильнее, а льющийся с небес мягкий свет с каждой секундой — невыносимее и прекраснее.

Наконец, я уткнулась лицом в землю и тихо заплакала, понимая, что не смогу сопротивляться слишком долго. Уже слыша, чувствуя, как снова рвется изнутри непонятное нечто. Как бьется в невидимых оковах, стремиться к свободе, как непримиримо рвет мои сети и все настойчивее стремиться наружу… вперед, к свету, к призывно улыбающейся луне и угольно черным небесам, в которых было так вольготно парить на распахнутых крыльях. ОНА этого хотела. ОНА неистово желала. ОНА рвалась сейчас с невидимой привязи и все увереннее побеждала в этой неравной схватке. Кажется, ОНА стала слишком сильна, потому что никогда раньше мне не было так трудно бороться. Кажется, ЕЕ время совсем скоро настанет, потому что с каждым полнолунием ОНА становится все настойчивей. Кажется, я больше не смогу ЕЕ удерживать и вот-вот сдамся, позволив над собой одержать верх. А заодно, перекинусь в неведомое существо из страшных сказок, которые так нравилось слушать маленькому Луке, и позабуду обо всем, что было мне важно и дорого. Совсем скоро…

В груди, как всегда бывало в такие ночи, что-то пугливо затрепетало и забилось, требуя свободы. Левая рука непроизвольно сжалась, вмерзая в бешено сверкающую жемчужину. Там что-то хрустнуло, шевельнулось и больно укололо палец. Я с тихим проклятием отшатнулась, встряхнула рукой, но не удержала равновесие и… на мгновение выпала из тени.

Луна, словно только этого и ждала: с готовностью обрушилась на голову сверкающим водопадом искрящихся звезд, мгновенно осветлив мои волосы, выбелив кожу, накрыв желтоватым покрывалом из призрачного белого шелка. Мягко обняла и окутала теплым светом, незаметно меняя мое лицо, заостряя подбородок, удлиняя резко истончившиеся пальцы и гибкую шею. Сбрасывая все мои многочисленные маски, удаляя прочь ненужные личины. Прибавляя роста, делая кости тоньше и легче. Вырывая из груди судорожный вздох, больше похожий на прерывистый всхлип. Заставляя цепенеть всем своим обновленным телом, для которого старая одежда стала слишком широка и громоздка, и вынуждая с горечью сознавать, что я все-таки проиграла этот невидимый бой. Не справилась, не сдержалась. Упустила момент, сдалась и позорно проморгала опасность. Снова изменилась, хотя совсем не собиралась этого делать. Поддалась настойчивым уговорам, забылась, пропала… и теперь оставалось лишь мучительно сожалеть о случившемся, откуда-то твердо зная, что возврата к прошлому больше не будет.

Теперь я — это бледное создание, сотканное из призрачной плоти. Я — тень. Смутное видение. Мимолетное отражение на водной глади, от одного вида которого переворачивается душа. Я — будто призрак, вернувшийся из прошлого. Блеклый дух, зачем-то покинувший загадочный Мир Теней. Я — слабый след былых деяний, несуразный и ненужный. Глупая шутка природы, сумевшей создать такое чуждое, ни на что не похожее тело. Странная прихоть судьбы, чье сомнительное чувство юмора дало мне саму возможность жить. Просто зеркало, в котором никогда не отражается правда… и, скорее всего, оно останется таким навсегда.

Я больше никогда не приду в тесный дружеский круг на вечерние посиделки. Никогда не улыбнусь на добродушную шутку, не поворчу притворно и не возмущусь на легкую подначку. Никогда не пройдусь под руку с кем-то важным и значимым. Не обниму и не коснусь его дрожащей от волнения рукой. Никогда не смогу прямо взглянуть в чьи-то теплые глаза, чтобы найти там что-то знакомое и, одновременно, новое. Я больше не человек. Не женщина. И даже не смертная. Я уже не смогу скрываться и прятать это, как прежде. Не смогу обманывать сама себя. Никогда больше не подойду к знакомым мне людям и не найду в их лицах прежнего понимания… просто время уже пришло, и у меня не получится прятать свою истинную сущность.

Я. Больше. Не. Человек.

И сознавать это оказалось действительно страшно.

Мне неожиданно стало трудно дышать, в горле поселился горький комок, в груди словно лопнуло что-то, и боль заставила упасть на колени, сжимаясь и пряча изменившееся лицо. По щекам покатились горькие слезы, нечеловечески длинные пальцы с хрустом впились в податливую землю, непроизвольно выпустив острые когти и вспоров прочный дерн, будто хлипкую бумагу. Спину внезапно заломило, будто сверху обрушилась немалая тяжесть, она отчаянно заныла и застонала, едва не разорвавшись пополам от бьющего изнутри упругого напора. Руки мгновенно онемели до самых плечей, а кисти с еще большей силой сжались, дробя попавшие между пальцами камешки, сухое дерево, какую-то выцветшую от времени кость. Да еще амулеты окончательно сошли с ума, окатив меня с ног до головы огненно-снежной волной и вынудив болезненно качнуться.

Я тихо застонала и вдруг, не выдержав напряжения, сорвалась с места. На какое-то время действительно позабыв обо всем, не обращая внимания на мелькающие с бешеной скоростью деревья, не слыша опасного свиста ветра в ушах. Не понимая и не замечая ничего, кроме пульсирующей боли в спине, в висках и яркого, затопившего весь мир желтоватого лунного света, от которого начинает так неровно колотиться сердце. В кои-то веки изменившись полностью и безвозвратно, я изо всех сил бежала сквозь зеленые рощи, роняя по дороге прозрачные слезы, со всех ног мчалась прочь, не видя, как острые ветви рвут рукава и хлещут по щекам. Стремглав неслась куда-то в ночь и остро желала только одного: прочь… прочь… как можно дальше отсюда. Быстрее и быстрее, пока я еще могу себя контролировать. Пока понимаю и помню хоть что-то. Пока не случилось самое страшное.

Нет, мне не хотелось крови. Не хотелось кого-то убивать. Во рту не выросли трехвершковые клыки, они не щелкали жадно в предвкушении охоты, а скулы не сводило от сильнейшей жажды. Мне не нужны были чужие жизни, не нужны чужие боль и страх. Мне не требовалось человеческого тепла и соленого вкуса на губах, чтобы ощутить себя сытой. Совсем нет. Мне просто нужно было исчезнуть. Уйти навсегда, чтобы больше никто не увидел меня такой, как сейчас. Чтобы не потерять разум окончательно. Не позабыть полностью о том, что когда-то я еще жила по-другому. Чтобы не мучиться, не страдать и не бояться себя самой. Чтобы когда-нибудь, наконец, добраться до проклятой луны и навсегда раствориться в ее объятиях, как в долгожданном посмертии. Может быть, даже здесь, сейчас, ни с кем не попрощавшись и ничего не объяснив. Может, даже так, на бегу, когда спину все еще ломит от боли. Может, это действительно выход?