Троянский кот - Далия Мейеровна Трускиновская
— Точно…
— Плохо это.
— Ты что-то знаешь о них?
— Знаю, что прошли по дороге вскоре после того, как проехала там большая телега, груженая бочками.
— А ты-то что делала в такое время на той дороге? — с великим подозрением полюбопытствовал Георг. — И как смогла разглядеть следы? И кто научил тебя читать следы?
— Отец был графским егерем, он и научил. Идем…
Нелле словно бы выбросила в придорожные кусты свою разговорчивость. И до самого озера Силаданне промолчала. А Георг светских бесед не затевал, потому что просто их не любил.
Силаданне было лесным торфяным озером с черной водой. Георг только слыхал про такие, а видеть — не видел. Странным ему показалось, что на болотистой почве воздвигли каменное строение, но когда он увидел замок — понял, что большого риска уйти под землю тут нет. Замок был невелик, не то, что в Виннидау, где он царил над городом. Если быть совсем честным, то у иного селянина сенной сарай, где запасается корм на три десятка скотов, вровень с этим замком встал бы. Одна из башен, с зубчатым верхом, стояла мертвой черной глыбой. А вторая, островерхая, была обжитой. В ней и на втором, и на третьем ярусе в узких окнах горел свет.
Замок стоял не вплотную к озеру, а в полусотне шагов. Поскольку Силаданне соединялось протокой с другим таким же озерцом, Межаданне, а то — с третьим, в давние времена жители замка ездили по делам и в гости к соседям на лодках, для чего и был построен каменный причал. Водой доставляли в замок продовольствие и тяжелые грузы, водой же увозили хоронить покойников на хазельнутское кладбище.
Как раз к причалу и вывела тропа. Причем в последнюю минуту Георг едва не слетел в черную яму под здоровенным выворотнем, в которой стояла вонючая вода. Таких выворотней вокруг озера было немало, и во мраке они сильно смахивали на лезущих из-под земли рогатых болотных чертей.
— Ну вот, привела я тебя, капитан, — сказала Нелле. — Что делать будешь?
— В разведку пойду. Где-то же должны быть ворота.
— Погоди. Кое-что мне тут не нравится.
Девушка постояла, прислушиваясь. Георг смотрел на нее с неудовольствием: ну, привела, благодарность за это огромная, но шла бы эта красавица скорее прочь. А то — бойся, как бы с ней чего не приключилось…
И тут во мраке заорал осел. Да так неожиданно, что моряк подпрыгнул.
— Чтоб тебе! — воскликнул Георг. — Не иначе, наш! Значит, и дядюшка Сарво где-то рядом со своей ведьмой! Надо бы дать им знак…
— Какой знак?
— Эх, жаль, дудки у меня с собой нет… А вот что — я морским ястребом закричу. Он и поймет, что этот голос — неспроста. На болотах морские ястребы не водятся.
И Георг тут же разразился тревожной тонкой трелью «пи-и-и, пи-и-и, пи-и-и…»
Ответа не было.
— К нам идут, — сказала Нелле. — И эти шаги мне не нравятся. Если бы это твой дядюшка Сарво был, он бы сперва отозвался…
Не успел Георг ответить, как шагах в двадцати перед ним возник огонек. Но не простой, а бледно-зеленый. Это горела большая ветка, которую дядюшка Сарво держал над головой.
Старый боцман большими шагами шел к своему воспитаннику.
— Дядюшка Сарво! Ну наконец-то! — с этими словами Георг кинулся навстречу боцману, но Нелле ухватила его за руку и удержала.
— Назад, назад! — приказала она. — Он убьет тебя!
— Кто? Дядюшка?..
И тут боцман зарычал.
Не создала еще природа зверя с таким страшным и грозным рыком. А потом дядюшка Сарво, выставив перед собой ветку, кинулся к Георгу.
Вроде бы и не был будущий капитан трусом, в любую бурю держался стойко, но зверская рожа, в которую превратилось лицо давнего товарища и наставника, была уж слишком страшна — он окаменел и зажмурился. Два слова гремели в пустой голове: Стелла Марис, Стелла Марис!
Рык прервался, огненная ветка не коснулась груди Георга, раздался скулеж. Георг открыл глаза и не увидел старого боцмана. Там, где полагалось бы стоять чудовищу, висел в воздухе и таял белый крест. Он был словно из тумана сплетен, он бледнел и выцветал прямо на глазах, а сквозь этот крест виден был съежившийся и отступающий дядюшка Сарво. Ветка в его руке уже не пылала, а чуть тлела.
Георг протер кулаками глаза. И за эти полтора мгновения дядюшка Сарво исчез.
— Что это было?.. — шепотом спросил Георг. — Наваждение?
— Колдун до них дотянулся и заграбастал. Наверно, они на той дорожке встретились, когда он бочки с огнем в замок вез.
— Огонь в бочках?
— А что же? Груз как груз. Только бочки нужны особые, изнутри обшитые медью, оттого такие тяжелые…
— А ты, девушка, откуда знаешь?
— Я, капитан, много чего знаю.
— Племянница корчмаря, говоришь?
— Их было трое? Этот горемыка, женщина и мальчик? — не желая ничего объяснять, спросила Нелле. — Если он их одурманил и приставил свою башню охранять, значит, боится нападения. Значит, тебя с тем парнем боится. Ну-ка, крикни еще раз ястребом. Может, мальчик отзовется. С детьми проще — они могут послушаться приказа, если командовать громко и уверенно.
Страшновато было Георгу, но показывать страх перед девчонкой — для моряка еще хуже, чем с перепугу штаны намочить. Снова ястребиная трель понеслась над озером. Но теперь уже капитанский помощник был готов и к зеленому огню, и к прочим скверным чудесам. Он вынул большой морской нож, который на новый лад называли кортиком, и выставил перед собой. Не хотелось бы пырять дядюшку Сарво, но, может, вид ножа его вразумит?
На ястребиный крик отозвались двое — к причалу вышли боцман и Ганс. Оба — с зелеными факелами.
— Ну, капитан, командуй, — сказала Нелле. — Твой голос для них должен быть — как гром с небес, иначе — что же ты за капитан?
Ох, каким словом помянул безмолвно чересчур заботливого Гросса Георг… Только тут он понял, что был за Гроссовой спиной, как малое дитя в выложенной одеялами загородке, и командовать даже не приходилось — распоряжения Георга выполнялись беспрекословно, потому что из-за его плеча постоянно выглядывал
