Морган Родес - Обреченные королевства
— Мне особенно нравится про Эву и охотника, — встряла Сэра. — Эта часть истории — моя любимая!
— Внучка обожает слушать про любовь и приключения, — рассмеялась Эйрин и встала из-за стола, чтобы налить всем еще вина. — Эва стала очень могущественной колдуньей, прочие Хранители чтили ее как предводительницу, но по сравнению с некоторыми из них она была совсем молода. Иные, пожалуй, назвали бы ее несколько наивной. Она часто уходила за пелену, отграничивающую Убежище, чтобы посетить смертный мир, благо в те времена граница между ними не была столь непроницаемой, как теперь… Видите ли, в Убежище совсем нет диких животных, вот Хранительнице и понравилось наблюдать за птицами. Постепенно это превратилось в ее любимое занятие. Однажды случилось так, что она набрела на охотника, обычного мужчину, смертельно раненного пумой. Этот человек слишком далеко забрел в Запретные горы, сбился с пути и заблудился. Он лежал раненый и ждал смерти… и тут Хранительница явилась ему.
Иные утверждают, что это была любовь с первого взгляда. Во всяком случае, она сотворила запретное — употребила мощь земляной магии, чтобы исцелить раны охотника и спасти ему жизнь. Потянулись недели, и она то и дело покидала Убежище, чтобы встретиться с ним. Их любовь становилась все крепче. Охотник умолял ее оставить Хранителей и насовсем уйти к нему в смертный мир, но легко ли ей было просто так взять и распроститься с былыми обязанностями? Однако настал день, когда она обнаружила, что беременна. Тогда Хранительница задумалась о будущем: удастся ли ей сохранить обе стороны своей жизни или придется выбрать только одну. От чего же ей тогда отказаться навеки — от смертного мужчины, которого она полюбила, или от собратьев по магии и бессмертию?..
У Эвы были две старшие сестры. Они прознали о ее тайне, и это лишь подогрело их ревность. Еще бы им было не ревновать: обе являлись могущественными Хранительницами, но их сила меркла в сравнении с той, что была доступна младшей сестре!
Когда Эва родила охотнику дочь, сестры вышли из Убежища и похитили младенца. Они пригрозили убить девочку, если Эва не унесет из Убежища Родичей, минуя грань между мирами, и не вручит им. Молодая мать все исполнила. Сестры взяли каждая по два кристалла… Но в то мгновение, когда они дотронулись до них, магическая сила, которую те источали, необратимо их изменила…
— Они стали богинями, — забывая дышать, выговорила Клео. — Те две сестры были Валория и Клейона!
Эйрин сурово кивнула:
— Кристаллы-Родичи впитались в них сквозь кожу, и сестры сами стали огнем и воздухом, землей и водой. Однако после похищения Родичей сестры уже не смогли вернуться в Убежище: изменившись, они застряли в мире смертных. Присвоив себе божественное могущество, они обрели вместе с ним тела смертных…
Эва знала, что так будет, но не стала предупреждать. Сестры разгневались, и их совокупной силы, помноженной на ярость, хватило, чтобы ее погубить… Дитя при этом пропало. Одни говорят, что девочка умерла, другие — что сестры-богини оставили ее на пороге крестьянского домика, отдавая тем самым Эве последнюю дань.
Охотник отыскал в лесной чаще тело любимой, но дочери при ней не оказалось. Он оставил себе кольцо, снятое с пальца погибшей. На память — и, скажем так, на всякий случай: вдруг пригодится?
Что до богинь, они разошлись в разные стороны и встретились лишь в последнем бою, ибо каждая возжелала завладеть частью силы, которая досталась другой: до них наконец дошло, что лишь обладание всеми четырьмя Родичами даст всевышнюю власть и бессмертие даже здесь, в смертном мире. Тогда богини схлестнулись — и уничтожили друг друга.
Охотник между тем неустанно следил за погубительницами любимой. Когда богини пали в междоусобном бою, Родичи освободились и вновь приняли форму дивных кристаллов. Охотник по-прежнему хранил кольцо Эвы, поэтому мог касаться их без вреда для себя. Он собрал кристаллы и спрятал в таком месте, где никто не мог их заметить или случайно найти. После этого, завершив дело, которое считал для себя самым главным, охотник умер…
— Ну и сказка, — ошеломленно произнес Ник. — Особенно здорово, что со счастливым концом…
— Все зависит, с какой стороны посмотреть, — улыбнулась Эйрин. — Еще вина плеснуть?
Ник с готовностью выставил стакан:
— Не откажусь!
Клео задумчиво проговорила:
— Значит, Родичей с тех пор так и не нашли…
— Не только не нашли, в основном полагают, что они вообще только миф. Как, собственно, и Хранители: сколько лет про них сказки рассказывают, а кто их видал?
— Но вы же говорите, что магия существует! Вы-то сами верите в то, о чем говорите?
Эйрин налила вина Нику и себе.
— Всем сердцем, — сказала она.
У Клео от всего услышанного голова шла кругом.
— Стало быть, Хранители пытаются отыскать Родичей. Они же смотрят глазами птиц?
Эйрин кивнула.
— Точнее, ястребов, — сказала она. — Они могут принимать облик пернатых хищников. И без устали разыскивают Родичей, стремясь вернуть их в Убежище. Хранители вынуждены ограничиваться духовными путешествиями в наш мир, ведь иначе не смогут вернуться. Убежище отграничено от мира смертных, оно существует в ином измерении. И в нем сохранились лишь жалкие следы былой магической силы. Пока Хранители не вернули себе Родичей, их мир угасает. А с ним вместе — и наш…
— Вы думаете, — спросил Ник, — одно с другим связано?
Эйрин ответила с похоронной серьезностью:
— Самым непосредственным образом.
— А мне просто нравится то место сказки, где про любовь, — сказала Сэра. — Во все остальное трудновато поверить… Прости, бабуля, мы с подружками уговорились в таверне встретиться. Можно, я пойду?
— Ступай, деточка.
Попрощавшись с гостями, Сэра сняла с гвоздя плащ и выскочила наружу, оставив взрослых одних.
— Признаться, я удивлена, — заметила Эйрин. — Я назвала Валорию, возлюбленную богиню лимерийцев, нечистой на руку Хранительницей, а вы и глазом не моргнули…
Клео и Ник переглянулись.
— Мы же говорили, что стараемся смотреть на вещи без шор на глазах, — сказал Ник. — Впрочем, если вы правы и в ней действительно жило подобное зло, это не может не удивлять…
— А я разве говорила, что она была злой? С другой стороны, она не была и доброй. Скажем так: даже в самой жестокой душе сохраняется крупица добра. И наоборот — в самом совершенном поборнике света присутствует толика тьмы… Вопрос только в том, кто чему предастся, тьме или свету. Мы делаем выбор ежедневно, каждым решением, которое принимаем. И то, что, на наш взгляд, не является злом, может оказаться таковым для кого-то другого. Понимание этого и без всякой магии дает нам достаточно силы…
Клео водила указательным пальцем по краю пустого стакана.
— Если стало известно, что другие Хранители способны покинуть Убежище, но потом не могут вернуться, значит это хоть раз да произошло, — сказала она.
— По слухам…
— А магия у них остается? То есть может ли существовать Хранительница, сберегающая семена, напоенные магией земли и способные исцелять?
— Ты так на это надеешься, что мне до смерти не хотелось бы говорить «нет», — улыбнулась Эйрин и, дотянувшись через стол, пожала руку принцессе. — Лучше продолжай всем сердцем надеяться. Горячая вера иногда творит чудеса, и мысль становится явью.
— Вот во что лично я верю, — сказал Ник, — это в то, что очень скоро просто рухну и засну.
Улыбка Эйрин сделалась шире.
— Здраво рассуждаешь, молодой человек.
Покончив и с едой, и с рассказом, хозяйка дома постелила Клео и Нику на полу возле очага. Задув свечи, Эйрин завесила окно, чтобы покой путников не нарушило чье-нибудь любопытство, и пожелала гостям доброй ночи.
Клео растянулась на тонком соломенном тюфячке и стала смотреть в темный потолок. Она думала о Теоне и о том, чем тот мог теперь заниматься. Однако, когда Клео заснула, ей приснились богини, колдуньи и волшебные семена…
ГЛАВА 18
ПЕЛСИЯ
— Пришлось удирать! — добравшись в таверну, рассказывала Сэра.
Полы здесь были земляные, стаканы отнюдь не блистали чистотой: та еще роскошь. За столами умещалось не более двух дюжин гостей, однако работало заведение исправно. Люди, уставшие от повседневной работы, всегда находили здесь недорогую выпивку и общество друзей.
— Ух ты! Правда?
На губах, с которыми уже успели познакомиться все мальчишки в окружности десяти миль, играла улыбка.
— Моя бабулька пару бродяжек на ночь в дом зазвала, вот и пришлось страдать, заново выслушивая ее россказни. Она мне их только представила, я сразу про вас думать стала! Девку еще и Клео зовут, как ту дуру-принцессу. Ни о ком еще не слыхала с таким имечком…
Йонас потрясенно уставился на девочку, что сидела рядом с ним за деревянным столиком в полутемном уголке таверны. Он тоже ни разу еще не слыхал, чтобы кто-то носил подобное имя.
