Елена Кочешкова - Болтливые куклы

И работа нашлась, едва только я приложила к этому минимальные усилия.

А самое замечательное, что я смогла убедить работодателя взять меня на условиях труда вне офиса. Сослалась на тысячи несуществующих причин и выиграла бесценную возможность оставаться дома. В своей уютной пыльной норке.

В своей прекрасной ограниченной неизменности.

В какой-то момент я поймала себя на том, что уже не вижу узоры на потолке, а скорее ощущаю их кожей. И улыбнулась.

Мне всегда нравилась эта тонкая граница между сном и явью.

А потом узоры исчезли.

И я тоже.

2.

Черная гладь воды в пруду неподвижна, как зеркало. Я смотрю в нее и пытаюсь представить, каким будет мое лицо через много лет. Я делаю это всякий раз, когда мир начинает давить слишком сильно. Иногда мне удается застать слабое дуновение ветерка, и тогда по воде бежит быстрая рябь, искажая мои черты, словно украшая их морщинами. Но эта иллюзия всегда заканчивается слишком быстро.

- Шен! Шен Ри! Где ты?

Я беззвучно скольжу за высокую колонну из гладкого зеленого камня и замираю, опустив веки.

Я - Шен Ри. Мне четыре года. Через неделю - уже пять.

В пять лет пятого сына отдают Великой Богине. Это большая честь. Это бесценный дар.

Это мое проклятье и судьба, которую нельзя изменить.

Вскоре голос служанки отдаляется.

В нашем саду есть сотни укромных уголков, где никто и никогда не найдет меня, если я захочу.

Рано утром, когда солнце еще не палит, а нежно целует все живое, я видел целый рой золотистых бабочек.

Это хорошая примета. Так говорит старая Куу. А она знает толк в приметах.

Может быть, мне повезет, и я стану танцором.

Белесые глаза настоятеля холодны, как мрамор. Он смотрит на меня, не мигая. А потом, когда я опускаю взгляд, произносит презрительно:

- Золотая кровь...

И я понимаю, что не понравился ему.

Золотая кровь - так у нас называют знать. Мой род очень древний.

- Подойди ближе, дитя, - он властно манит меня рукой, и я иду, не смея поднять свой взор. - У тебя красивые волосы. Верно, их никогда не стригли... - Сухие твердые пальцы проводят по моей голове, один из них поднимает мой подбородок, вынуждая оторвать взгляд от пола. - Тебе объяснили, почему ты здесь? - в ответ я могу лишь согласно опустить веки. - Хорошо. Значит, ты знаешь, что избран. Теперь твой дом здесь. И его обитатели - твоя семья. Запомни это. Запомни на всю жизнь. Завтра ты принесешь обет верности Великой Богине. Это больно. Будь готов испытать то, чего никогда не знало твое изнеженное тело. - Наверное, в моих глазах настоятель увидел страх, потому что костлявая рука отпускает меня, и голос его становится мягче: - Таков обычай, дитя. Только боль научит тебя тому, что ты должен знать о своей судьбе. Примешь эту судьбу с чистым сердцем - и боль никогда не коснется тебя впредь. Посмеешь предать - завтрашнее испытание покажется тебе невинной игрой.

Из покоев настоятеля я выхожу на деревянных ногах.

Мое сердце полно горечи - я так и не узнал, что именно ждет меня в обители Великой Богини.

Ветер...

Откуда ветер в моей спальне?

Я открываю глаза и вижу себя на широком каменном ложе. Это Башня Духов.

Бьют барабаны. По углам башни мечутся тени от масляных ламп.

Я не знаю, как оказался здесь, но понимаю, что час настал - скоро я умру для мира людей.

Когда один из слуг Богини прижимает раскаленный металл к моей стопе, я кричу.

И сквозь боль, ощущаю неземное счастье - боги услышали меня. Я не буду мыть полы в храме или собирать милостыню на улице.

Клеймо летящего журавля на ноге - символ танцора.

3.

Ветер... Откуда в моей спальне ветер?

Я глубоко вдохнула и выдохнула медленно, как никогда в жизни.

Я - Яся. Мне тридцать два года. Я живу одна в старой пыльной квартире. И с недавних пор у меня появился новый... друг? Или повод обратиться к психиатру? Или ключ к удивительной сказке?

Я открыла глаза и... поняла, что все только начинается.

Напротив меня, улыбаясь, сидел Шен Ри. Живой. Настоящий.

Во плоти еще интересней и страньше. Такой стройный, что почти худой. Кожа молочно-белая. Глаза полуприкрыты...

Он красиво уложил колени на пушистый ковер из лесного мха, на котором мы оба оказались. Культяпки подогнул под себя - наверное, чтобы не пугать ими лишний раз. В его густых волосах, спадающих на совершенно нагое тело, запутались мелкие листья. А над нашими головами сплелись густыми кронами высокие деревья. Сквозь кружево листьев на землю падали лучи солнца.

Я открыла рот, чтобы спросить, где это мы, почему мой 'подарочек' снова голый и что вообще происходит, но лишь сглотнула и захлопнула его снова. Мир вокруг был слишком прекрасен, чтобы говорить.

И, в конце концов, какая разница, где Шен потерял свои дурацкие китайские тряпки? Волос ему вполне хватает, чтобы прикрыть самое важное.

Повсюду пели птицы, слышалось нежное журчание ручья и шелест ветра в листве. Я еще раз вдохнула полной грудью - в жизни мои легкие не знали такого воздуха... Словно его можно пить. И Шен в образа настоящего человека даже не казался особенным чудом. Как будто так и должно быть. Впрочем... в конце концов, именно этого я и ждала целую неделю, урывками видя его в своих снах.

Осторожно, словно боясь обжечься, Шен Ри протянул мне руку.

- Ведь здесь уже не страшно, не так ли? - его голос оказался неожиданно густым и высоким.

- Нет... - я позволила Шену прикоснуться к своему плечу. Лишь на миг. А потом все же отпрянула - мне трудно даются такие формы общения.

- Я рад, - он склонил голову набок и опустил ресницы. Мелодичная лесная тишина без труда заполнила паузу. Шен, как и я, не спешил говорить. Только спустя несколько минут, когда мне окончательно удалось осознать, что я нахожусь вовсе не в своей спальне, он снова нарушил молчание: - Я хотел бы принести свои извинения. В моих мыслях не было и тени злого умысла. Я не хотел пугать вас или причинить иной вред...

И тут, к своему стыду, я не выдержала и захихикала. Он был такой забавный в этом патетическом представлении. Ну натурально актер на сцене.

- Шен... Да все в порядке! Забудь про это. Лучше давай уже, рассказывай все! А то из твоих видений я мало что поняла, - увидев его растерянность, я добавила: - Ну, правда, не будь таким серьезным! Это ведь просто сон, правда же? И вообще, говори мне 'ты', пожалуйста, а то я себя старухой ощущаю.

Он вздохнул. Снова робко улыбнулся.

- Да... Извини. Мне никак не удается привыкнуть к простоте ваших обычаев.

Можно подумать.

- Ничего, - успокоила я его, - думаю это не страшно. Я, вот, тоже к твоим глазам не могу привыкнуть.