Елена Кочешкова - Болтливые куклы

Щелчок вскипевшего чайника поставил красивую точку в моем обращении.

Я прислонила Шена спиной к пузатой белой сахарнице с голубыми цветочками на боку и со вздохом залила кипятком лапшу в глубокой чашке.

Хуже такого ужина - только обреченность есть его в одиночестве.

Пока я давилась продукцией корейского мукомольного завода, Шен бесстрастно наблюдал за моими мучениями. Хорошо ему, бесчувственной болвашке. Куклам еда без нужды.

- Вот если бы ты был живым, - сказала я ему, проглотив ложку жгучего 'бульона', - небось приготовил бы настоящей китайской еды. Или ты не китаец? Вообще-то не очень похож. У тебя глаза красивые, не узкие... Только знаешь, в нашем мире у людей таких глаз не бывает. Так что если бы ты был живым, тебя бы точно наши ученые посадили в карантин и замучили исследованиями. Мда... Наверное и к лучшему, что не живой. Хотя я бы в самом деле предпочла разговаривать с кем-нибудь, кто умеет отвечать.

Я добавила грязную чашку к горе немытой посуды в раковине и резюмировала итог этого вечера:

- Ну вот, Яся Пална, совсем ты с катушек съехала. Раньше хоть молчаливой дурой была, а теперь вслух заговорила. И с кем? С куклой...

Я невесело усмехнулась, сгребла Шена со стола и ушла в гостиную - смотреть любимый сериал.

В эту ночь Шен, как приличный, спал на диване. И ни разу не потревожил меня до самого утра. А утром я твердо решила, что леший с ней, с работой, сначала мне нужно найти своему куклу нормальное место в доме.

К решению этого вопроса я подошла основательно: если уж брать за основу, что Шен - почти живой, то и относиться к нему нужно соответственно.

Я задумалась, где бы разместила у себя настоящего гостя, случись таковой в моей жизни... Уж точно не на кухне, это факт. И не в своей спальне - нечего в ней делать малознакомому человеку. И даже не в гостиной, где я работаю и шатаюсь с утра до вечера, где не смолкая тихо гудит компьютер и все пространство завалено каким-то бестолковым хламом.

Оставался только кабинет. Маленькая, тесная комната, от пола до потолка заставленная книжными стелажами. Когда-то давно дед писал здесь свои научные труды и прятался от шумной семьи. Я приходила к нему тайком ото всех, просачивалась в дверную щель, как кошка, и тихо садилась в уголок между столом и стеллажом у окна. Мне нравилось слушать стук печатной машинки, вдыхать запах старых книг, смотреть на движение дедовских рук. Его пальцы словно летали над клавишами машинки, играя музыку других миров. Эти движения завораживали и отчего-то дарили мне ощущение незыблемости всего сущего. Именно здесь, в дедушкиной каморке, я впервые осознала себя как личность. Здесь я влюбилась в книги. И в тишину - густую, дышащую, наполненную множеством звуков. Тишину, которая означала отсутствие ненужных людских голосов. Они казались лишними. Гораздо важней был шелест страниц, шум ветра или дождя за окном, глухое покашливание деда, шарканье его ног в стоптанных тапочках, шебуршение случайного жука или жужжание мухи, скрип половиц... Я полюбила эту звучную тишину. Навсегда отдала ей свое сердце.

И никогда не жалела об этом.

И не искала специально общения с другими людьми.

До недавнего времени...

Я нашла в себе мужество вымыть в кабинете пол и протереть пыль. На окна меня не хватило.

Идеально пустой дедушкин стол, как и прежде, венчала печатная машинка. Я сняла с нее чехол и провела пальцем по круглым белым клавишам с черными буквами. Невозможно красивый инструмент. И совершенно бессмысленный.

Как кукла без ног.

Я усадила Шена на верхний ряд клавиш, как на ступеньку лестницы и отчетливо поняла, что здесь, ему будет лучше всего.

Так мы дожили до пятницы.

Когда наступил вечер, который я обещала Шену, у меня почему-то почти не осталось сомнений, что на сей раз у него действительно получится. Я не знала, как. И не пыталась предположить. Просто доверилась судьбе. Той самой, насмешливой бесстыднице, которая превратила меня в замкнутую снулую рыбу. Той самой, которая привела ко мне этого иноземного ампутанта с его слишком живыми для куклы глазами.

Отправляясь спать, я оставила дверь в библиотеку приоткрытой. И дверь в свою спальню тоже. Комнаты разделял только узкий коридор, и со своей кровати при желании я могла увидеть край стола и завиток черных волос ниспадающих на нижний ряд клавиш печатной машинки.

А сон не шел.

Я смотрела, как тени от ветвей дерева за окном сплетают причудливые узоры на потолке. Думала о том, что уже совсем скоро потеплеет, и можно будет чаще выбираться из дома. Гулять по улицам, радуясь весеннему теплому солнцу. Заходить в любимые парки и скверы...

Весна и осень для меня - самое счастливое время, потому что жару и холод я не выношу.

Мысли о грядущих хороших днях, вопреки логике, унесли меня не в будущее, а в прошлое - я снова вспомнила деда и наши прогулки по городу. Родители никогда не снисходили до таких глупостей, они предпочитали видеть меня за уроками а, еще лучше, знать, что я полезно провожу время где-нибудь на танцах или в студии рисования. Глупые, они всерьез верили, будто мне это нужнее, чем общение с ними. Неудивительно, что в какой-то момент я и в самом деле перестала нуждаться в обществе отца и матери.

Когда они получили долгожданную трехкомнатную в спальном районе и с облегчением покинули центр, я не нашла внутри себя ни одной причины, зачем мне нужно переезжать вместе с ними. К тому моменту бабушка уже три года, как почила, а дед совсем окопался в своем кабинете. После выселения родителей квартира почти целиком осталась в моем распоряжении. Это было... странно. Непривычно. И хорошо. Мы с дедом быстро сошлись во мнении, что покупные пельмени и хорошая колбаса экономят массу времени, которое можно с пользой потратить на чтение или творческую работу.

Я заканчивала второй курс дизайнерского отделения.

И с трудом представляла себе, как буду зарабатывать на хлеб этой странной профессией, которую выбрала, повинуясь воле случая.

Рисовать на уроках ИЗО меня так и не научили, скорее уж отбили то небольшое желание, которое имелось в раннем детстве. Но, как это ни странно, возиться с цифровой графикой мне понравилось. И оказалось, что у меня даже есть определенный талант в данной сфере.

И работа нашлась, едва только я приложила к этому минимальные усилия.

А самое замечательное, что я смогла убедить работодателя взять меня на условиях труда вне офиса. Сослалась на тысячи несуществующих причин и выиграла бесценную возможность оставаться дома. В своей уютной пыльной норке.

В своей прекрасной ограниченной неизменности.