Ника Созонова - Два голоса

То утро началось неважно. Обиделась лучшая подруга: оказывается, я не смогла отмазать ее перед мужем, когда она бегала на очередную свиданку. Моей вины было мало — она не удосужилась предупредить, что, когда позвонит ее благоверный, я должна ответить: супруга в ванной и подойти не может.

— Ты, Алька, чудовище, — ревела она в трубку, так, словно я увела у нее любимого мужчину. — Знаешь, как мне досталось?! Он же у меня зверюга. Ну, неужели ты не могла догадаться — с твоим-то образованием и интеллектом, не могла придумать что-нибудь?.. Сама как рыба холодная живешь, ни мужа, ни любовников — так нормальных женщин, с кровью в жилах, а не с газировкой, понять не способна!.. Ханжа, чистенькая зануда…

И так на протяжении сорока минут. Под конец я не выдержала и со словами: "Лерка, не надо на меня навешивать проблемы со своим боровом! Никто тебя за шкирку не тянул и иголки под ногти не загонял — под венец шла добровольно", отключилась. Спустя две минуты пришла смс-ка: " С таким отношением общаться с тобой больше не желаю. Не звони — занесла твой телефон в черный список, для тебя всегда будет занято!!!"

На работе тоже было мало радостного. Досталось от директора галереи, что не готов текст для буклета очередной выставки. И здесь я была невинна — модный художник не соизволил дать о себе пару-тройку биографических сведений, как я ему ни названивала и ни умоляла, — но разве начальству есть до этого дело? Шеф злобно шипел — кричать не позволяла интеллигентность — а я, как всегда в таких случаях, отключилась, представив, что лежу на пляже где-нибудь в Анталии или на Гоа. Утопаю в белоснежном песке, пятки лижет лазурный прибой, кожа пахнет медом, солью и солнцем. Правда, какая-то жирная чайка крякает (или что там они делают?) невдалеке, но это мелочи. При этом внешне, потупив глазки, я кивала в такт его словам с видом кающейся Магдалины.

Но было и хорошее. Новый зам по художественной части — высокий харизматичный брюнет в расцвете карьеры и мужского обаяния — наконец заметил ненавязчивые и тонкие знаки внимания, которые я оказывала ему на протяжении последней недели, и пригласил в субботу в ночной клуб. Я была в эйфории: персонаж идеально вписывался в образ потенциального спутника жизни: успешный, холостой, немного старше, мужественный и ироничный. Мое семейство давно посматривало на меня косо и втайне сочувствовало (если точнее, три года, прошедших после развода) из-за моей самодостаточности и неустроенности в личном плане. Обе сестрички имели семьи — Алка возилась с двумя пацанами-погодками, а Лизка носила в животе первенца. А я ведь была старшей. Не то чтобы меня существенно огорчало мое аутсайдерство в плане "женского счастья", но неприятный осадок присутствовал. Я даже в гости к сестричкам выбиралась реже, чем мне и им хотелось, чтобы не мучаться лишний раз от некрасивого чувства — зависти. Именно поэтому, а вовсе не от внезапно вспыхнувшей неудержимой страсти и начала я планомерную осаду нового зама.

*** — Такое впечатление, что ты оправдываешься.

— Вовсе нет. Я лишь анализирую, объясняю что-то самой себе — и тебе заодно. Тогда мне казалось, что о взаимоотношениях полов я знаю всё. Стоит надавить на нужные рычаги в мозгу мужчины — вести себя так, а не иначе, говорить то, а не другое — и обязательно добьешься нужного результата. Тем более что окружающие уверяли меня, что ни мозгами, не внешностью я не обделена — прости на нескромность. (Смеется.)

— Относительно последнего возражений не имеется… ***

После работы поехала к Лизке — она давно зазывала к себе, обижаясь на невнимание. Да и самой хотелось поболтать, погладить растущий животик — на счастье. Беременность мало кому идет, но сестренке она была к лицу. От всего облика так и веяло уютом и домашностью. Заботливый до приторности супруг носился вокруг нее сайгаком: "Солнышко, ты не устала? Заинька, может, чаю налить? Кисонька, давай сгоняю в магазин за чем-нибудь сладеньким или солененьким?.." Со спазмами зависти я кое-как справилась, но когда он ретировался в свою комнату ("Не буду вам мешать, лисички-сестрички, секретничайте вволю!"), вздохнула с облегчением.

— Как твой театр? Проживут без тебя годик?

Мы устроились на кухне, я потягивала кофе, сестра — минералку.

— Мне кажется, шеф даже обрадовался моему уходу в декрет. Еще бы: самая скандальная актриса дает им передышку от своего вздорного общества! А там, глядишь, и помягчеет — с рождением малыша.

— Он тебя плохо знает.

— Естественно. Хотя вдруг и правда изменюсь? Стану милой, ласковой и пассивной, как медуза. Такая, знаешь, переливчатая, вальяжная… никакая.

— Только не ты!

Сама мысль, что моя сестренка — в детстве первая драчунья во дворе, задира и хулиганка — превратится в нечто подобное тому, что она описала, заставила нас хохотать до колик. Так, что даже супруг озабоченно выглянул из своей норки: "Лапонька, тебе вредно так напрягать мышцы живота — может быть выкидыш!.."

Я просидела у них допоздна, спохватилась часов в одиннадцать. Нужно было добираться на другой конец города, а райончик, где я снимала квартиру, тот ещё, наркоманский.

*** — Это камушек в мой огород?

— В чей же еще? На самом деле на нашей улице действительно страшновато ночью. Я не раз уже подумывала о перемене квартиры, да все руки не доходили.

— Вот уж не замечал.

— Ты просто смотрел под другим углом. С той стороны, откуда страшно.

— Тонкое замечание. Ладно, продолжай. Ты подходишь к самому интересному.***

Меня уговаривали остаться на ночь — Лизка искренне, супруг — с наигранной заботой. Но я страшный консерватор и могу уснуть лишь в своей родной постельке, пристроив голову на свою наволочку, пахнущую лавандой. Поэтому я вежливо отказалась и откланялась.

На выходе из маршрутки позвонила мама, обеспокоенная, что я сбежала от сестры на ночь глядя (настучала, вредина). Я ее успокаивала, заодно поведав о долгожданном приглашении в ночной клуб. Надо заметить, от мамочки у меня нет секретов, она постоянно в курсе моих сердечных и прочих дел. Мамуля горячо за меня порадовалась, мы позубоскалили немного на тему о тугодумии мужчин. К слову, она поделилась очередной забавной историей про папу — он у нас ученый и страшный перфекционист, и с ним то и дело случаются всякие казусы, которые сам он, впрочем, воспринимает легко. Мы болтали до поворота в мой двор, где я, со словами: "Вот я и пришла, мамочка, спокойной ночи!", отключилась и запихнула мобильник в сумку. И тут почувствовала холод у горла и зловещий шепот в правое ухо. Я не успела как следует испугаться и принялась на автомате поворачиваться — помня главный завет отца: "Опасность надо встречать лицом к лицу". Думаю, папа имел в виду нечто иное, но рефлекс сработал. Так я увидела тебя.