Александр Рыжков - Ищейки Смерти
— Приказы не обсуждаются, забыл? — улыбка в первозданном злорадстве растеклась по красивому женскому лицу. — Так, Лирк, будешь вторым дежурным?
— Я перехочу спать, — забасил люрт. — Филика говорит — я делаю.
— Вот и отлично. До рассвета осталось не так уж и много.
До утра всё прошло спокойно. Стоило солнцу лишь краешком показаться из-за пустынного горизонта, как Смертельные Ищейки отправились в путь. Им повезло, что ночь выдалась безветренной. Начальное направление взять было не сложно: пятна засохшей на земле крови ещё не успели заместись песком. Волк бежал на северо-запад.
К обеду кровавый след был утерян. Видимо, зверь сумел окончательно зализать рану. Судя по тому, сколько крови он потерял — передвигаться ему крайне тяжело. По идее, он давно должен был замертво свалиться ещё несколько часов назад. Крепкий попался. Но ненадолго его должно хватить. Даже у самых выносливых существ когда-то кончается запал. Сомнений нет — он где-то неподалёку. Еле плетётся, часто отдыхает, тяжело дышит. Он уже не жилец! Осталось только добраться до него и добить…
Пустынная местность хороша для наёмника тем, что в ней практически негде спрятаться его жертве. Равнинная местность. Видимость — просто прекрасная. Волка здесь за километры видно. Да вот что-то пока нет его, волка. Ну как он мог, смертельно-раненный так далеко забежать?
А первая луна, тем временем, насмешливо взошла на дорожку вдоль своих небесных владений. Разноцветные бутоны цветов-звёзд принялись раскрываться, награждая быстро-темнеющий небосвод прекрасным сиянием. Вторая луна сегодня запаздывала: редкое, но вполне закономерное явление. Лишь когда пустыню жадно поглотил чёрный шёлк ночи, она лениво появилась с северной стороны размытого мраком горизонта.
Наёмники разбили лагерь. Сегодня на страже были Тос и возмутившийся до невозможного Тартор. Но, как говорится, в потустороннем мире за место в казане не спорят…
Утром возник вопрос: в каком направлении идти дальше? Ведь Ворк вполне мог изменить свой путь. Тут можно было выдвинуть уйму теорий: и идти обратно, и стоять на месте, и на все четыре стороны пойти… Но одна вероятность казалась наиболее близкой к действительности: раненный волк мог пойти на запад — к реке Нали. Это ведь только у наёмников — полные бочки питьевой воды в карете. А что первым делом будет хотеться измученному пустынной жаждой и страшной раной зверю? Ближайший источник пресной воды — река Нали. Тут направление преследования само собой напрашивается.
До заката день прошёл в пыльном, изнурительном пути. Жара стояла невыносимая — совсем не в пример прошлому дню. Взмыленные лошади едва перебирали ноги. На небе не было ни одной спасительной тучки, и, казалось, солнце беспрерывно лило на путников свой гнев. Песок заметало в щели кареты время от времени поднимающимся ветром. Салон нагрелся и превратился в невыносимую парилку. Внутри сидеть выдерживал только Тос. Да, после семи лет каторги он мог сносить и не такие испытания. У поводьев неизменно сидела полураздетая Филика. Она то и дело обливала себя водой. Остальные плелись рядом с каретой, делая отчаянные попытки попасть под крохотный огрызок тени.
Ночное дежурство разделили между собой Моррот и… Тартор…
Следующий день не предвещал ничего дурного, ровно как и ничего хорошего. Жара по сравнению со вчерашним днём ничуть не убавилась. В общем, пот заливал глаза, песок скрипел на зубах, в горле у каждого пересохло. Вода в бочках начала заканчиваться, поэтому расходовалась исключительно для попойки коней. Пришлось утолять жажду вином. Это хорошо, конечно, но вот на таком солнце… Сморенные ко сну наёмники были вынуждены забраться в парилку салона и предаться забвению хмельного сна.
Хуже всего было Тартору. За всё это время ночных дежурств он практически не сомкнул глаз. Сушёная ножка голубого кита — гриба, способного надолго прогонять сон — помогала, но вызывала приступы депрессии. И с каждой новой ножкой (которых приходилось для нужного эффекта принимать всё больше) депрессия усиливалась. В карете было слишком жарко для того, чтобы хорошо поспать. Блаженными для Тартора стали те мгновенья, когда солнце начинало близиться к закату, и жара немного спадала. Тогда-то часик-полтора он мог поспать в карете в относительном спокойствии.
С каждым километром местность начала меняться. Равнины перетекали в пологие подъёмы и склоны, растительность становилась всё гуще. Под ногами начинала шуршать пожелтелая от солнца трава. Всё больше деревьев встречалось на пути.
Ближе к вечеру с верхней точки очередного подъёма через подзорную трубу не составляло труда разглядеть жизнетворную вену земли — реку Нали. Но было слишком далеко, чтобы рассмотреть крошечные точки существ, снующих возле её берегов.
На этот раз ночью дежурила Филика. Стоит ли говорить, кого она выбрала в напарники?
Некоторое время они сидели молча. Сидели у костра. Жертвуя своим сном, охраняли сон других. Прислушивались, вглядывались в бледно-освещённую лунами даль.
— Я не могу понять тебя, — нарушил напряжённое молчание Тартор. — Что ты пытаешься доказать?
Филика посмотрела на соратника. В дрожащем свете огня её лицо было прекрасней, чем когда либо. Такое нежное, беззащитное, молодое и чувственное. Казалось бы — лишённое печати любых забот и тяжб. Такое лицо легко могло принадлежать светской модели Сара, но отнюдь не профессиональному убийце…
— Нет, ну скажи мне, зачем ты надо мной издеваешься? — продолжал «борьбу за справедливость» Тартор. — Зачем всё это надо? Показуха? Хочешь продемонстрировать власть надо мной, своё лидерство? Так ведь никто ж и не сомневается! Почему ты так ко мне относишься?
На мгновение на лице Филики блеснула улыбка. Затем оно приняло такое серьёзное и задумчивое выражение, что лучшие мудрецы древности обзавидовались бы. И по-прежнему рыжеволосая ничего не ответила.
— Я давно заметил твою антипатию ко мне… — добивался правды Тартор. — Очень непрофессионально. Личные чувства не должны мешать нашим делам…
— Личные чувства? У нас с тобой не может быть личных чувств, — отрезала Филика.
— И знаешь, я этому очень-очень рад! — рявкнул Тартор, поднялся и набросал дров в костёр.
Танцующие языки пламени радостно поглотили дар и, в знак признательности, потянулись вверх ещё неистовей — словно хотели слизать с неба все звёзды… Зелёная ветка в костре зашипела пузырящимся соком.
До самого утра наёмники больше не разговаривали.
Нет, это не обман зрения: по брюхо в реке стоял волк и жадно лакал воду. Его прилипшая к бокам чёрная шерсть лоснилась на солнце. Моррот опустил подзорную трубу и доложил всем об увиденном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});