Наталья Свиридова - Теплый мир

Когда речь была закончена, дары друг другу переданы, все сели за большие длинные столы, уставленные праздничной едой, украшенные первоцветами и сосновыми ветками. Беля сидела за одним столом с юными девушками, Ласка была поодаль. Стол напротив, за которым сидели молодые люди, возглавлял Стрелок. Среди парней был Ловкий. Беля старательно пыталась с ним перемигиваться, а он только смеялся, когда смотрел на сестру.

После пиршества начались шумные и веселые игры, в которых принимали участие все жители деревни до единого, кроме, разве что, Горлицы да тетушки Мухомор. Их время еще не пришло, они дожидались вечерних сумерек, чтобы сказать свое веское слово на этом важнейшем празднике. Перекидывание шишками, прыжки через самые низкие ветки, догонялки, соревнования по стрельбе из лука — эти и многие другие игры к вечеру утомили даже самых выносливых.

Сидя на земле под чернокленом на берегу реки, Беля пыталась отдышаться, когда к ней подошел кто-то и сел рядом. Повернувшись, она узнала в этом "ком-то" Стрелка.

— Ну, ты и быстро бегаешь! — весело сказал он ей, его глаза смеялись, но лицо оставалось предельно серьезным.

— Ты тоже не промах, — девушка робко улыбнулась. В Теплом Мире было принято всем говорить "ты", будь то Отец деревни или даже правитель большого города, одного из тех, что располагались к востоку от Леса.

— А Ведунья отпустит вас с Лаской на вечерние танцы, или вы будете помогать ей готовиться к ночному ритуалу? — он говорил так, будто они были друзьями с детских лет и болтали так запросто чуть ли не каждый день.

Беля покраснела:

— Отпустит, ей Горлица помогает, нам она еще не так доверяет, по ее мнению, мы мало Лет еще обучаемся, можем и подвести, — в ее голосе одновременно читалось удивление странным поведением Стрелка и легкая досада, что ее держат за маленького ребенка. Еще бы, какой житель Теплого мира в свои четырнадцать с небольшим не считает себя полноценным взрослым, в то время, как все вокруг настроены против.

— Счастливые вы! — вздохнул Стрелок и бросил небольшой кусочек мела в реку, по воде пошли круги.

— Почему? — Беля, недоумевая, на него посмотрела.

— А ты думаешь, мне легко было в четырнадцать стать Отцом деревни, когда до этого самой сложной задачей было не промахнуться при стрельбе из лука?

— Ну, с этим у тебя проблем никогда не было, тем более, по-моему, ты прекрасно справляешься и многому научился за эти семь лет! — она улыбалась уже смелее в его присутствии.

— Просто сейчас все спокойно, каждое лето похоже на предыдущее…

— Как было уже последние много лет, — закончила за него Беля.

— А будет ли так всегда? — в его глазах промелькнула искорка, то ли веселая, то ли озорная.

"Почему он со мной разговаривает? — подумала Беля, — Ему от меня что-то нужно?" Она недоверчиво на него смотрела, пытаясь вспомнить, какая же деревенская красавица одной из последних заслужила его благосклонный взгляд. В этот момент зашуршали листья кустарника, что рос позади них, и оттуда показался Ловкий.

— Вот ты где! — он хлопнул Белю по плечу, уважительно, но озорно, и по-дружески посмотрел на Отца. — Болтаете тут? — он хитро прищурился, глядя на сестру. — А кого-то Горлица с Лаской обыскались!

Белянка вспыхнула, поняв, что совершенно забыла про время, резко вскочила и, не сказав никому ни слова, побежала к избушке под сосной. Ловкий радостно улыбался, глядя ей вслед:

— Выросла совсем сестренка-то моя! — сказал он, обращаясь к Стрелку. — И зачем мы ее только отдали Ведунье в ученицы? Такая живая, веселая, как-то не лепится ей роль таинственной колдуньи и знахарки. Да и люди подозрительно относятся, сторонятся.

— Не все, она замкнута, но не отталкивает, она другая, но многих притягивает. И красота ее сумрачна и таинственна, — Стрелок говорил задумчиво, глядя на воду.

Ловкий слегка опешил, выслушав подобную характеристику своей сестры:

— А ты неплохо знаком с ней? — то ли вопросительно, то ли удивленно-утвердительно произнес он.

Стрелок поднял на него свои глаза и слегка улыбнулся:

— Пока нет, но…

— При всем моем уважении к тебе, как к Отцу деревни и лучшему охотнику за последние десять Лет… — взгляд его стал острым, как сталь, и холодным, как высокое осеннее небо, — Я не позволю тебе играться с Белянкой. Она и без того…

Стрелок будто и не заметил холода и угрозы в словах друга:

— О чем ты! Да не услышат тебя Духи! — он быстро сделал жест рукой, отводящий дурное, а глаза его улыбнулись еще шире. — Ничего такого у меня и в мыслях не было. Твоя сестра она мне… как бы это сказать… очень интересна, мне хочется ее узнать, разглядеть. Да и пора бы мне остепениться, перестать метаться — согласись, для Отца деревни моя репутация пока не очень подходит, — он озорно подмигнул.

Ловкий не совсем понял, шутит он или нет, только робко начал:

— Она же ученица тетушки Мухомор…

— Нет ничего вечного, кто знает, как листья падать будут.

Ловкий промолчал — он не хотел продолжать этот опасный разговор, но подумал, что Белю предупредить стоит, немного подумав, он решил прощупать почву:

— И почему только ученицами к Ведунье идут такие интересные и красивые девушки?

— Ты про Горлицу что ли? — Стрелок почти засмеялся.

Ловкий улыбнулся, в шутку нарисовал в воздухе замысловатую фигуру, будто бы отгоняя от себя дурное и ответил:

— Про Ласку, она такая яркая, красивая, — по деревне уже давно ходили слухи, что у них со Стрелком что-то там не чисто, кумушки судачили, мол, не стоит Отцу с ведьмовским отродьем путаться.

— На вкус на цвет, — он развел руки в стороны, — Быть может, она и хороша, но все же колдунья будущая, но коли люба… В общем то, что ветер по дворам носит — ерунда и выдумки. Это Боровиковы своей дочери цену набивают! Если ты это хотел узнать! — Отец подмигнул другу и пошел к своему дому.

Вечером должны быть танцы. Сейчас все отдыхали и готовились достойно продолжить праздновать Встречу Нового Лета. Ловкий тоже пошел домой, размышляя над только что сказанным и услышанным. "Нужно бы поговорить с Белей, да и с Лаской. Ласка… Колдунья будущая? А про Белю он так не думает что ли?" — думал он. При мыслях о черноглазой девушке со смоляными волосами на его губах появилась нежная, чуть заметная улыбка, которую тут же унес легкий порыв весеннего ветра.

Прозрачные сумерки окутывали дома, высокие костры радостно и возбужденно трещали, окаймляя Большую Поляну. Около самого большого из них собирались деревенские музыканты, настраивая свои незамысловатые инструменты, по большей части духовые, сделанные из ветвей различных деревьев. Были и ударные, напоминающие бочки от вина, затянутые оленьими шкурами, трещотки, бубны, колокольчики. Нужно заметить, колокольчики — самые ценные и дорогие: их же делают из метала, что так редко привозят с Гор или из Городов. Среди музыкантов многие девушки и юноши обладали приятными голосами и неплохо управлялись со своими инструментами. Одному мужчине, по прозвищу Дождь, было даровано по истине сокровище для музыкантов — речь идет о гитаре. Точнее это не совсем гитара, не совсем лютня — это странный струнный инструмент, который, судя по слухам, Дождь выменял у одного бродячего музыканта, когда еще в ранней юности его случайно занесло на Дорогу, которая, как всем известно, проходит так далеко от их Деревни, что и сам Леший не дойдет! Гитара эта издавала удивительные, мелодичные звуки, покоряя души: и юношей, и девушек, и зрелых хозяюшек, и закоренелых охотников. Кроме того, Дождь обладал приятным, правда, чуть хрипловатым, голосом, не очень низким, но и не особо высоким, не очень громким, но достаточно звонким, чтобы пленить ума и сердца слушателей. Вдобавок, он знал немало песен и баллад, сочиненных в бескрайних Степях, туманных Горах, загадочных Городах и одну, принесенную невесть каким ветром с берегов недостижимого призрачного Моря. Поговаривали, что эти баллады и сказания он тоже выменял у того музыканта, а быть может, все было совсем не так. Кто знает? Дождь мало кому раскрывал свои секреты. Из музыкантов он был самым старшим, хотя его моложавое лицо заставляло всех забыть, что с тех пор, как он родился, минуло уже почти тридцать Лет. При всем при том для своего возраста он считался человеком весьма мудрым, сам сочинил не мало песен, ходил по соседним Деревням и оттуда приносил старинные предания. Его чтили, уважали и очень любили.